Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов - Рой Медведев

В советской печати стали появляться разного рода концепции, призванные оправдать оккупацию союзной страны. Появились концепции «тихой», «мирной», или «ползучей», контрреволюции, которая скрывала якобы свои коварные замыслы лозунгами «хорошего» социализма. Еще менее убедительной была и концепция «упреждающего удара» по планам контрреволюционных сил в Чехословакии, тесно увязанным с планами НАТО. 26 сентября в «Правде» была напечатана пространная статья «Суверенитет и интернациональные обязанности социалистических стран» за подписью «С. Ковалев». Публикация вызвала осуждение и критику во всем мире; против нее высказывались и многие органы коммунистической печати. Именно доктрина, изложенная в этой статье, и получила позднее название «доктрина Брежнева» или «доктрина ограниченного суверенитета социалистических стран». В статье С. Ковалева читаем: «Никто не вмешивается в конкретные меры по совершенствованию социалистического строя в разных странах социализма. Но дело коренным образом меняется, когда возникает опасность самому социализму в той или иной стране. Мировой социализм, как социальная система, является общим завоеванием трудящихся всех стран, он неделим, и его защита – общее дело всех коммунистов, всех прогрессивных людей земли, в первую очередь трудящихся социалистических стран… Коммунисты братских стран, естественно, не могли допустить, чтобы во имя абстрактно понимаемого суверенитета социалистические государства оставались в бездействии, видя, как страна (ЧССР) подвергается опасности антисоциалистического перерождения». Это была не только лживая, но и крайне опасная доктрина. Однако она стала на 12–13 лет основой политики СССР в Восточной Европе. Советское руководство отказалось от нее лишь в начале 1980-х годов в связи с польскими событиями, и позже я буду говорить об этом.

Что касается Чехословакии, то, вернувшись из московского «плена», Дубчек и его сторонники попытались закрепить достигнутые во время «пражской весны» успехи и продолжали формирование «социализма с человеческим лицом». С другой стороны, советское руководство путем сложных политических маневров, интриг и давления стремилось отстранить реформаторов от власти. Шли поиски «центристской» группы, не скомпрометированной в августе 1968 года, но способной принять советскую программу «нормализации». Эти усилия поддержал вскоре словацкий лидер Густав Гусак, вокруг которого сплотились все противники Дубчека. Через несколько месяцев Гусака избрали лидером КПЧ, а через несколько лет и Президентом ЧССР. Дубчек стал послом Чехословакии в Турции, а позднее – лесничим в одном из словацких лесов, где в годы войны он участвовал в партизанском движении. Большинство других получивших известность деятелей «пражской весны» эмигрировало.

Советский Союз еще 20 лет платил огромную цену за поддержку режима, который не пользовался ни малейшей популярностью в ЧССР. Чехи и словаки терпели, но не смирились. Когда в СССР началась «перестройка», в Чехословакии победила, быть может, самая «бархатная» революция из всех аналогичных революций в Восточной Европе.

Андропов и диссиденты

Значительное место в деятельности КГБ и работе Юрия Андропова занимала борьба с теми группами и отдельными лицами, которые открыто, хотя и с разных позиций, критиковали политику советского руководства. Во все эпохи своей истории Советское государство строилось как авторитарная диктатура, при которой легальная оппозиция политике партии и публичная критика ее лидеров были запрещены. Между тем различные формы критики и протеста, получившие в нашей исторической публицистике название «движение диссидентов», стали расширяться и множиться как раз в конце 1960-х годов. Именно Комитету государственной безопасности поручалось пресечь развитие этого движения, и он положил немало сил и энергии на этом поприще. В той критике, которая звучала в последние годы в адрес КГБ времен Брежнева и лично в адрес Ю. В. Андропова, именно идеологическая составляющая в работе «органов» занимает главное место. Протестуя против такого направления критики в адрес КГБ, бывший начальник Первого Главного управления (внешняя разведка) Леонид Шебаршин говорил в ряде своих интервью, что лишь менее одного процента советских чекистов были заняты делами диссидентов. Подавляющая часть сил и средств КГБ задействовались на других направлениях: в разведке и контрразведке, в управлениях охраны и связи, там, где они реально обеспечивали государственную безопасность Советского Союза и его национальные интересы. В письме к автору данной книги сын Ю. Андропова Игорь Юрьевич писал: «…Поверьте мне, что в многогранной политической судьбе Ю. В. тема диссидентов не была главной или единственной. Это была составная, “мучительная составная” его работы в КГБ, где 9/10 времени занимали другие не менее важные аспекты государственной безопасности». Я согласен с мнением Л. Шебаршина и с мнением И. Андропова. Не сомневаюсь, что проблемами советско-китайских отношений, разработкой различного рода специальных операций в ходе военных действий во Вьетнаме или подготовкой хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе Андропов занимался гораздо больше, чем проблемами украинских националистов, литовских католиков или движением за свободную эмиграцию из СССР в Израиль. Трудно сомневаться в том, что в пограничных войсках СССР служило больше офицеров, чем в созданном по инициативе Андропова Пятом управлении. Тем не менее, у меня имеется много оснований для того, чтобы не пересматривать структуру данной главы и посвятить несколько ее разделов теме диссидентов. Дело в том, что разведка и контрразведка, охрана и пограничная служба – все эти направления работы являются общими для специальных служб всех государств мира, тогда как карательная деятельность в области идеологии и религии, культуры и искусства, исторических исследований или политических взглядов является специфической особенностью только для авторитарных и идеологически окрашенных режимов.

За границей еще в 1970–1980-е годы было опубликовано немало книг о работе советского КГБ. Некоторые из них написаны западными специалистами или публицистами, но большая часть принадлежит перебежчикам, главным образом из органов разведки и контрразведки. В этих книгах основное внимание уделяется истории и структуре КГБ, а также таким областям деятельности Комитета, как разведка и контрразведка, научно-технический шпионаж, вербовка агентуры, дезинформация, дипломатическое прикрытие и т. п. Я уже упоминал выше книги Джона Баррона. Немалую рекламу на Западе и в России получила работа бывшего полковника КГБ Олега Гордиевского и британского историка Эндрю Кристофера «КГБ»[182]. При всей тенденциозности подобного рода книг, авторы которых стремятся как-то оправдать свое отступничество, справедливо порицаемое в любой стране и в любой спецслужбе мира, эти работы содержат немало подробностей как некоторых наиболее успешных операций советской разведки, так и ее провалов. В 1990-е годы в России было опубликовано более 20 книг и очерков, принадлежащих перу офицеров и генералов КГБ, трудившихся в самых различных управлениях этого ведомства. Эти работы стали важным источником и для меня. Однако автор данной книги, как и большинство его друзей и знакомых, знал работу КГБ прежде всего по его «пятому направлению». К тому же моей задачей является изложение и изучение политической биографии Ю. В. Андропова, который всегда старался вести себя не как профессиональный чекист, а как профессиональный политик, которому ЦК КПСС поручило руководство советскими специальными службами.