Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Алит с радостью скинул друкайскую одежду, поскольку она пахла огнем и смертью. Он избавился от нее не только ради удовольствия, но и затем, чтобы запах друкаев не сбивал с толку волков. Если он подойдет к стае в таком виде, волки набросятся на него, как только учуют, и поймут ошибку слишком поздно. Лучше ходить в том виде, каким его создала природа, решил Алит. Но лук, стрелы и меч князь оставил при себе.

Рассвет застал Алита на бегу. Хор воющих голосов указал направление, в котором переместилась стая. Они уже вышли на охоту и ловко скользили по сумрачному утреннему лесу в поисках добычи. Алита тоже охватила жажда погони, он наложил на лук стрелу и принялся высматривать следы. Вскоре он вышел на заячью тропку. При мысли о добыче внутри поднялось возбуждение, и Алит подавил его усилием воли. Лук в руке дрожал; князю хотелось отбросить его и охотиться при помощи ножа и зубов.

Что разбудила в нем кровь убитого им оленя Курноуса?

Алит догнал стаю только на закате — волки устроили логово в редкой роще рядом с широким озером. Серебрянка встретила его первая — в ответ на лай и вылизывания Алит потрепал ее мех и почесал грудь. Их прервал Шрам.

— Пошли, двуногий, — сказал волк и отвернулся, не дожидаясь ответа.

Алит погладил на прощание Серебрянку и отправился следом за Шрамом к кромке воды. Озеро было довольно большим, в один полет стрелы в ширину и раза в два длиннее. Оно тянулось с севера на юг. Вода оказалась удивительно чистой; в ней как в зеркале отражалось в обрамлении деревьев охваченное закатным пожаром небо. Шрам повернул на север и пошел вдоль поросшего травой берега, который полого спускался к воде.

В сумерках Алит разглядел сидящего на северном берегу Черногривого. Вожак внимательно уставился на середину озера. Алит проследил за его взглядом, но ничего не заметил. Даже ветер стих, ничто не нарушало спокойствия воды.

— Вода прячет длинный клык, — сказал Шрам, когда они подошли к Черногривому. — Двуногий возьмет длинный клык, будет охотиться на других двуногих.

Шрам сел справа от вожака стаи, и Алит присел на корточки с другого бока. При их приближении Черногривый не пошевелился, но затем повернул голову и посмотрел на Алита.

— Долгое время, много жизней, с тех пор как в лес пришли двуногие, — тихо, с уважением произнес Черногривый. — Длинный клык в озере старше двуногих. Длинный клык стар как лес.

Вожак вернулся к созерцанию воды; его неподвижная поза отражала полнейший покой, что окружал озеро. Алит скрестил под собой ноги и ждал. Тишина его не смущала. В голове проносились обрывки мыслей, перемешанные с чувствами. На глади воды ему начали мерещиться какие-то картины.

Он всегда хотел мира и покоя. Поскольку у него не было братьев и сестер, Алит часто находил местечко, где мог укрыться от других эльфов и прислушаться к своим мыслям. Он вспомнил банкеты в большом зале и на лужайках. Долгие дни, проведенные в библиотеке, где он должен был внимать наукам, но голоса преподавателей сливались в монотонный шум, пока юный князь думал о горах. Ему нравилась компания друзей, но он встречался с ними, только когда сам того желал. Если ему хотелось общения, он находил общение, а когда его манило одиночество, он шел в дикие места.

Алит позволил себе войти в состояние, близкое к медитации. Его чувства обострились. Он слышал игривые визги и лай стаи на другом берегу, чириканье птиц на деревьях. Черногривый дышал медленно и ровно, в то время как Шрам пыхтел от возбуждения. Вечерний воздух приятно холодил кожу. Он ощутил вес колчана на спине и вспомнил, что все еще носит отобранный у друкая лук. Темное оружие выглядело здесь чуждым, поэтому Алит встал и пошел к деревьям на опушке. Там он снял меч, лук и нож, сложил их под деревом и запомнил место, чтобы вернуться за ними позже. Совершенно голый, князь вернулся и сел рядом с Черногривым.

Он легко окунулся в прежнее медитативное состояние. Теперь, когда смятение покинуло его, Алит почувствовал нечто другое. Магию. Со времен Аэнариона и Каледора ветра магии затягивал портал Ултуана. В детстве и юности Алит никогда не замечал пролетающих по родным горам потоков, хотя и знал о них. Он чувствовал, как они сворачиваются и обтекают его, когда благодарил Курноуса, и ему нравилась их бурлящая энергия, когда он взывал к магии, чтобы укрыться от посторонних глаз или направить стрелу в цель.

Здесь, в Авелорне, магия отличалась от ветров его родины. Она принадлежала к более древнему порядку. Она жила в корнях деревьев, покоилась в земле и пронизывала воды озера. Когда Алит сосредоточился на этом открытии, он заметил, что озеро содержит особо сильную энергию. Она напоминала серебристо-серый дождь, прозрачную росу осеннего утра и запах весеннего цветка. В озере пряталась жизнь, древняя и вечная. Вот что представляла собой магия Вечной королевы, источник ее власти. Вот что хотела уничтожить Морати. Друкаи никогда не смогли бы подчинить себе подобную силу, вот почему они стремились лишить своих врагов возможности пользоваться ею. В этом заключалась цель их жизни — уничтожить то, что нельзя отобрать, осквернить то, что способно к созиданию.

Резкий перепад в магии озера пробудил Алита ото сна наяву. Он медленно открыл глаза, чувствуя себя отдохнувшим. Сумерки кончились, на чистом звездном небе всходила полная луна. Алит повернулся к Черногривому и с удивлением увидел, что вожак и Шрам покинули его. Он сидел на берегу озера один.

Не успел он задуматься, зачем волки привели его сюда, как заметил переливы на середине озера. Сперва он решил, что там отражается луна, и встал. Но нет, источником переливающегося света была не луна — как ни странно, она вообще не отражалась в воде. Свет шел со дна озера, из глубины.

Алита охватила неуверенность, и он огляделся. Ночью деревья выглядели по-другому, да и озеро казалось страшным. Оно превратилось в сплошное черное пятно, даже звезды не отражались на его поверхности. Поляну освещало лишь сияние со дна озера; оно заполняло берег, стволы и ветви деревьев серебристыми бликами.

Князь смирил испуг доводами разума и подавил животные инстинкты, что пробудились в нем за время жизни с волками. Поляна навевала не страх, что-то другое искало отклика в сердце Алита. Чье-то глубокое горе, долгая скорбь. Он чувствовал, что очень давно здесь случилась великая трагедия. Он не мог бы назвать это чувство воспоминанием или дать ему определение, но что-то в блеклом пейзаже вокруг говорило о пустоте и потере надежды, которые мог понять лишь он. Что-то одинокое, как он сам, взывало к нему из глубины озера.

Алит вошел в теплую воду. Ему казалось, будто он входит в скользкую, упругую ртуть. Князь поплыл к странному свету медленными, размеренными гребками. Ни единая волна не нарушила гладь озера, ни единый всплеск не осквернил тишину. Алит поплыл быстрее. Озеро оставалось спокойным, как в тот момент, когда он впервые его увидел.

Он не чувствовал движения и течения времени и не знал, как долго плывет к свету. Тот не разгорался и не гас, но заливал все вокруг равномерным сиянием. Будь озеро обычным водоемом, Алит сумел бы переплыть его дюжину раз без малейших усилий, но сейчас он уже начинал задыхаться, руки дрожали от усталости. Князю казалось, что он плывет вечность, но он упорствовал и не обращал внимания на горящую боль в мышцах и давление в груди. Свет окружал его и манил к себе.

Когда Алит понял, что находится над источником света — он не знал, откуда пришла уверенность — то остановился и какое-то время держался на плаву. Затем глянул вниз, но увидел лишь заливающее все вокруг серебристо-белое сияние.

Алит сделал вдох полной грудью и нырнул к затонувшему лунному свету.

Он погружался все глубже, легкие начало жечь огнем. Но и тогда он продолжил плыть вниз; весь мир превратился в серебряный пузырь. У него мелькала мысль остановиться и вернуться на поверхность, пугала возможность утонуть. Но в то же время Алита тянуло к забвению, что обещал свет. И тут он различил голос.

Женский голос. Алит узнал его, будто слышал когда-то давно, но не смог понять, исходит он из воды или звучит в его голове. Тембр его навевал ощущение безопасности и уюта, и пока Алит плыл, голос начал рассказ.

Слова всплывали в голове будто прямо из памяти, но Алит не думал, что слышал это раньше.

Во времена, когда еще не было эльфов, боги жили в гармонии с миром и небесами. Они играли, строили заговоры и сражались между собой. И любили. Самыми известными влюбленными стали Курноус Охотник и Лилеат, богиня луны. Целую вечность Курноус ухаживал за Лилеат, но они не могли встретиться, потому что Курноус обитал в бескрайних лесах на земле, а Лунная богиня жила на небесах. Чтобы показать Курноусу, что его чувства не остались безответными, Лилеат попросила Баула Кузнеца сделать подарок для бога-охотника. Она вложила в подарок свою любовь и душу и попросила Баула передать его Курноусу в качестве знака ее внимания. Каин Воин, который завидовал любви Курноуса и Лилеат, перехватил Баула, когда тот возвращался с луны. Он потребовал, чтобы Баул отдал ему подарок, но Кузнец воспротивился, сказав, что подарок предназначен не Каину. Тогда Каин разозлился и принялся угрожать пытками хромому Кузнецу, если тот не отдаст ему подарок. Баул снова отказался и передал подарок Ише, чтобы та спрятала его от Каина. Иша, Мать Мира, заявила, что никто, кроме Курноуса, не сможет найти знак любви Лилеат. Со слезами она бросила подарок вниз, на землю. Баул претерпел великие мучения от рук Каина, но бог-кузнец не знал, где спрятан подарок. Когда Каин отпустил его, Баул рассказал обо всем Курноусу. Не было такой вещи, какую не смог бы найти бог-охотник, но подарок Лилеат ускользал от него. Каждый месяц она сверху заглядывала в мир и смотрела на свой подарок, чтобы Курноус смог проследить за ее взглядом. Охотник так и не нашел его, а затем пришли эльфы, и боги вынуждены были переселиться на небеса. Вот почему Курноус и Лилеат обречены вечно жить порознь, а дети Курноуса каждое полнолуние воем выражают любовь к Лилеат.