Зараза. Трилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

– Эти папуасы тебе за шмот‑то пояснят, – я пробурчал, когда нашел очки Дедушки Лу с одним разбитым глазом.

Через пару километров заросли расступились и открылся вид на небольшую долину с первыми признаками цивилизации. Где‑то километр заросшего травой поля, потом накатанная дорога, а за ней стройные ряды банановой плантации. Я насчитал почти девяносто рядов вдоль, пока не сбился, и примерно столько же поперек. И сбился я даже не на середине.

К центру плантации вела грунтовка и там был просвет, в котором едва проглядывалось несколько крыш невысоких построек. Крупный резервуар для воды, склад с металлической крышей без стен, особняк, где жили владельцы и несколько мелких построек для работников и длинное здание, похожее на теплицу.

Мой беглец как раз подбегал к дороге, оставляя после себя широкий фарватер смятой травы. Забор у плантации отсутствовал, только что‑то типа бордюра и то не для охраны, а формально границы очертить. Часовых я тоже не заметил, хотя несколько полуголых чернокожих женщин с белыми лицами собирали спелые бананы в большие плетеные корзины. А ближе к центру и постройкам в просвете между деревьями мелькало много черных пятен и шел легкий дымок от костра. Периодически с ветром доносились звуки очередной демонической молитвы.

Знал бы, что все будет так просто, прибил бы беглеца раньше, чтобы не настучал. Сейчас есть еще шанс достать его из «мосинки», но смысла нет. Так что будем исходить из того, что обо мне знают.

Я вернулся в лес и пошел вдоль поля, чтобы найти место, где бананы будут вплотную к лесу расти. Поглядывал на плантацию, ждал какой‑то реакции и дождался. Застучали барабаны, звук песнопений усилился, а к светлому дыму примешался черный оттенок. Женщины перестали собирать урожай, побросали корзинки и скрылись где‑то в районе построек. И все. В атаку толпой не ломанулись.

Либо ленивые, либо умные. Или беглец доходчиво объяснил, что у белого дяди есть огненная палка, которая издалека умеет убивать, и бежать через открытое поле не самая выигрышная позиция.

Я читал как‑то про темные обычаи и древние обряды некоторых племен. Которые даже сейчас живут, как их предки сотни лет назад. Отвергают медицину, технику, отрезают детям половые органы, режут себя, как тот придурок с веткой в глазу. Делают губы бублики, жирафьи шеи, кошмарят животных, едят людей – только вот не во все верил. А теперь на фоне оживших мертвецов, как‑то это и не странно. И единственное, что меня сейчас заботит, так это чтобы огнестрела у этих припудренных не было. А так, пусть хоть яйца себе на лбу отращивают и бананы в ушах носят.

Барабаны не унимались, становились громче, а ритм ускорялся. К одинокой скрипучей колдовской проповеди присоединился гул голосов не очень психически здоровых людей. Слышалось предвкушение и экстаз, переходящий в ровное подвывание.

Я как‑то в молодости подрабатывал в одном спортивном комплексе, и там главный зал арендовали сетевики с прямыми продажами. Пара тысяч человек набилась на трибуны, их с утра шампанским буханули, а потом стали бриллиантовых директоров чествовать. В зале на экране показывали, как лимузин из аэропорта героев встречает и привозит, а в зале все скандировали название компании. Вот примерно так же скандировали. А мы с мужиками ржали, потому что, как курить вышли, увидели, что лимузин аккурат за углом очередную звезду забирает, десять метров до входа перед камерой проезжает и высаживает. И по кругу за следующим.

Сказал бы мне кто тогда, что через пятнадцать лет буду в бананах прятаться и дружественных горе‑колдунов спасать от других маньяков‑колдунов и все это под соусом зомби, я бы больше поверил, что сам бриллиантовой звездой стану в прямых продажах.

Но нет. Я действительно крался среди бананов. Прятался за широкими листьями и ароматными гроздьями спелых, сочных, свежайших бананов. Как те мыши, что кололись, плакали, но продолжали есть кактус, я шухерился, перебегал от дерева к дереву, озирался по сторонам, но продолжал есть бананы.

Ну, да. Бананы вкусные – девять из десяти людей так думают, я среди них. Теперь только кроме сушеных. Но эти были бесподобными. Живое местное с грядки в сравнении с тем, что приезжает к нам в магазины, это даже не резиновая женщина против настоящей, или финская сауна против русской бани…

Пока там, пока здесь – а солнце уже на другую сторону перевалило и расход энергии от побочки шел с перерасходом. Нервирует мысль, что побочка в обратную сторону качнет в самый неподходящий момент.

Или я просто голодный был. Если придется в этой стране задержаться, то буду здесь жить. Пофиг, что ЖД музей в боевую крепость оформили, не шпалы же там грызть.

Остановиться смог, только когда услышал крик Дедушки Лу:

– Кооосмоооос! Если ты где‑то рядом и ждешь лучшего момента, то он уже настал! Скооореее!

Глава 6

Я аж бананом подавился. Вжал голову в плечи и воровато оглянулся, будто меня спалили на чем‑то плохом. Выплюнул недоеденный кусок, похлопал себя по животу, встряхнулся и, уйдя в тень широких листьев, двинулся на шум.

Раскидистые деревья с толстыми гроздьями бананов отлично обеспечивали маскировку, а вот бесшумно идти не получалось все из‑за этих же листьев. Отмершие коричневые и очень сухие, оттого и скрипучие они выдавали каждый шаг. А еще паутина, то с одной стороны, то с другой ветви и гроздья были затянуты белой плотной пленкой, навевая мысли о коконах с созревающим мерзким молодняком.

В принципе, я к паукам нормально отношусь, даже не убил ни одного за всю жизнь. В детстве в спичечный коробок всегда ловил залетных, бегающих по подоконнику, и в форточку вытряхивал, мол убивать примета плохая. Но те милые были, а здесь фиг поймешь, что может за шиворот свалиться.

Я забил на скрипучие листья и ускорился, с тем размахом, которым гуляли туземцы – барабаны, вой, топот и хлопки, я мог и на тракторе ехать, не услышали бы. Метров через тридцать, стало понятно, что и не увидели бы.

Первый часовой, на которого я натолкнулся, представлял из себя нечто среднее с пугалом и охранным идолом. Глиняный чурбан в человеческий рост, у которого некоторые части тела заменили полуистлевшими завяленными запчастями от людей. На широкой ровной стойке, в которую превращались плечи, установили три человеческих черепа – один старый, пожелтевший от времени с выбитыми передними зубами, только клыки оставили, и два почти свеженьких, причем неафриканских. Черепа развернули в разные стороны и вокруг глазных провалов нарисовали большие белые круги. На глиняной груди добавили неровные геометрические фигуры, напоминающие доспехи. А образ воина‑часового дополняли две костяные руки, плотно вогнанные в глиняное основание на уровне живота с коротким ржавым копьем.

Я так и не верил в местную магию, но круги вокруг глазниц сделали с каким‑то эффектом. Куда бы я ни повернулся, создавалось ощущение, что черепа пялятся именно на меня. Да, ну – бред. Просто страшилка для местных, а зомби тут мало просто потому, что глушь.

– Тьфу, ты, талантливые черти, намалевали объемную картинку, – я сплюнул, задумался, а потом еще два раза плюнул через плечо и сложил пальцы крестиком, – Плюнь три раза, не моя зараза. Ни мамы, ни папы, ни сестры…

Бормоча детскую считалку, я продвинулся вперед. Откуда уже можно было разглядеть поляну, на которой происходили туземные пляски. С одной стороны хозяйский дом и сараи, с другой – полукругом построили четыре клетки из толстых брусьев, в которых сидели пленники. В первой я разглядел оборванного и помятого Дедушку Лу – взлохмаченная седая борода потеряла весь свой хипстерский лоск, и хоть на черной коже сложно было разглядеть побои, но его точно били. Левый глаз заплыл и не открывался, а верхняя, итак, не маленькая губа, распухла, как от осиного укуса.