Полная история Христианской Церкви - Александра Бахметева

Святой патриарх Константинопольский Никифор I (806–815, ♣ 828) подвергся тяжким гонениям от императора Льва; св. патриарх Мефодий I (842–846) – от Михаила и Феофила. Мефодий после жестоких истязаний был сослан на отдаленный остров и там заключен в подземелье вместе с двумя разбойниками.

После смерти императора Феофила его вдова Феодора (842–855) прекратила гонение, возвратила из ссылки всех изгнанных, в том числе и св. Мефодия. Поместный Собор 842 года под его председательством восстановил иконопочитание, осудил иконоборческую ересь и установил праздник Торжества Православия, совершаемый и поныне в первый воскресный день Великого поста. Тем и кончилась эта ересь, которая в течение более ста лет терзала Церковь, губила вместе с иконами науки, художество, просвещение, жестоко нарушала свободу совести. Было разрушено бесчисленное множество монастырей и сожжено немало драгоценных рукописей. Император Копроним, например, повелевал предавать огню все книги с изображениями.

Замечательно, что именно в это время, когда чествование святых преследовалось как преступление, сложилась большая часть тех церковных песен, которые и ныне поются в Церкви во славу Пресвятой Богородицы и святых угодников Божиих. Одним из вдохновенных песнопевцев, чествуемых Церковью, был Иоанн Дамаскин, о котором мы упоминали как о ревнителе и защитнике иконопочитания. Презрев величие и почести, Иоанн сделался иноком в обители св. Саввы близ Иерусалима. Предание рассказывает, что когда он прибыл в обитель, то вначале ни один инок не решался принять его к себе в ученики, потому что всем известна была его слава. Наконец нашелся один старец, который согласился стать его наставником. Он налагал на своего великого ученика самые трудные послушания, труды, работы, но особенно испытывал его смиренномудрие тем, что запрещал ему всякую умственную деятельность. Иоанн же любил науку, любил слагать духовные песни. Он безропотно покорился заповеди старца, как ни тяжела была она ему. Но вот однажды встретил он инока, который глубоко скорбел о смерти брата. Несчастный со слезами умолял Иоанна смягчить его скорбь надгробной песней. Иоанн не утерпел, нарушил заповедь старца, и тут же сложил умилительные надгробные стихи, которые и доныне поются при погребении умерших: «Какая житейская сладость печали не причастна? Человецы, что всуе мятемся? Все человеческая суета». Старец, узнав об этом, изгнал Иоанна из своей кельи. Долго Иоанн плакал, умолял о прощении. Наконец старец в наказание велел ему очистить все нечистые места обители и только после исполнения этого согласился вновь принять его. В ту же ночь старцу явилась Богоматерь и повелела снять с Иоанна запрещение. С этих пор сладкими струями потекли дивные песнопения Иоанна во славу Господа, Богоматери и святых. Ему Церковь обязана торжественной пасхальной службой, канонами на главные праздники Господни и Богородичные, на Пятидесятницу, на память многих святых. Он составил Октоих, или Осмогласник, содержащий воскресные службы, разделенные на восемь гласов. Большая часть его священных песен и молитв была еще при жизни его принята в состав богослужения. Кроме песен Иоанн составил еще изложение Православной веры, диалектику, книгу о ересях, красноречивые слова против порицателей святых икон. Из своей обители Иоанн опять являлся в Константинополь защитником святых икон во время гонений при Копрониме. С церковного амвона сам Копроним произнес на него анафему, но Иоанн продолжал бесстрашно осуждать ересь. Он скончался около 780 года.

Товарищ и воспитанник Иоанна, Косма, впоследствии епископ Маюмский, тоже сложил много церковных песен, исполненных высокой поэзии. Воспевали тогда славу святых и Герман Константинопольский, Феодор Студит и некоторые его ученики; Иосиф Песнописец, Феофан Сигрианский и Феофан Начертанный, Иосиф Солунский, инокиня Кассия, или Кассиана, и многие другие. И все это – в тяжелое время инокоборчества, под страхом пыток и смертной казни. В то же время патриарх Никифор писал историю Церкви от смерти Маврикия до 769 года.

Святая царица Феодора. Икона

К смутам от иконоборчества присоединялись еще и волнения, производимые павликианами. Трудно точно определить, в чем именно состояло их исповедание. Во-первых, потому что в писаниях их современников сохранилось довольно мало подробных известий о павликианах; во-вторых, потому, что эта ересь очень скоро сама распалась на множество различных толков. В некоторых пунктах их учение сходилось с учением гностических и манихейских сект. Они считали, что этот мир сотворен не верховным существом, отвергали Таинства и внешние обряды Церкви, не признавали церковной иерархии, не уважали ни одной ветхозаветной книги, принимая как слово Божие только книги новозаветные, да и то без Посланий ап. Петра. В объяснении Нового Завета они часто отступали от взгляда Церкви, придавая многим изречениям иносказательное значение. Не знают наверно, от кого они ведут имя свое: от одного ли из своих учителей или от ап. Павла, Посланиям которого выражали особенное уважение. Павликиане, гонимые и церковными, и гражданскими властями в империи, селились в пограничных областях, где входили в союз с сарацинами и другими врагами империи. Много их поселилось в Армении, где они успешно распространяли свое лжеучение и в то же время помогали врагам империи. Это навлекло на них жесточайшее гонение. При императрице Феодоре было истреблено до ста тысяч павликиан. Но гонения и жестокости возбуждали в них только сильнейшую ревность к своей вере и вражду к Православию и к греческой империи, которую они и впоследствии тревожили частыми набегами. Пользуясь расположением сарацин, они построили город Табрик, в котором укрепились; а лжеучения их в VIII и IX веках очень распространились в соседних с ними областях.

Святая царица Феодора. Икона

Глава XVI

Развитие папской власти в девятом веке

Значение римского первосвященника сильно возрастало в VII и в VIII веках признанием его главенства Англией и всей Средней Европой. Но особенно усилилось оно в IX веке. Условия тому благоприятствовали: иконоборческая ересь, которая мало коснулась Запада, ускорила разрыв между Востоком и Западом, давно назревавший.

Со времени падения Западной Римской империи византийские императоры считались верховными владыками Рима, и со времен Юстиниана действительно обладали большей частью Италии, которой управляли через своего представителя, экзарха равеннского. В Риме же имели наместника, подчиненного экзарху. Избрание пап утверждалось согласием императора. Когда в 554 году Велизарий взял Рим, папа Сильверий был изгнан и по воле византийского императора заменен Виталием. Восточные императоры иногда довольно сурово давали почувствовать папам свою власть. Но по мере того как смуты и беспорядки на Востоке усиливались, власть императора слабела в Италии. Борьба то с германскими и славянскими племенами, то с персами и магометанами отвлекала от Италии внимание и силы императоров. Им стало невозможно защищать своих итальянских подданных от нападения врагов. Врагам они не внушали страха, своим итальянским подданным не внушали доверия. Их слабостью воспользовались лангобарды. Они овладели некоторыми итальянскими областями, принадлежащими Византии, и постоянно держали в страхе всю Италию.

Насколько слабело значение отдаленных византийских императоров, настолько усиливалось в Италии значение римских епископов. Не имея собственно государственной власти, они имели все средства защищать народ и помогать ему в трудные минуты. Богатство их было значительным.

Они уже с V века владели обширной земельной собственностью. И надо сказать, что многие из них употребляли свои средства на нужды и пользу народа: кормили его во время голода, выкупали пленных, иногда содержали войско, защищавшее Рим от лангобардов, потому что нельзя было ждать помощи с Востока. Таким образом, Италия постепенно привыкала обращать свои взоры к папскому престолу и от него ожидать себе помощи и защиты. Действительная сила римских епископов постепенно заменяла призрачную власть византийских императоров. Средства и силы папы росли по мере распространения на Западе христианской веры. Вместе с тем росло и его духовное значение, так как все новообращенные народы изъявляли ему покорность как главе Церкви.

Понятно, что при таких обстоятельствах папам становилась тягостна даже тень зависимости от византийского императора. Но пока им не представлялась возможность отложиться от него, они продолжали изъявлять ему покорность и, защищая итальянские области против лангобардов, отстаивали права императора как верховного владыки Италии. Это было пока согласно и с их собственными выгодами, потому что власть лангобардов могла сделаться для них гораздо тяжелее, чем подданство отсутствующему императору. Они стали действовать с крайней осторожностью и выжидать удобного случая, чтобы без опасности для себя разорвать гражданскую связь с восточным императором.