Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание - Лаврентий Берия

Мы всё удивляемся: с чего бы это советская экономика стала с какого-то момента пробуксовывать? А вот с подачи таких «учёных» и стала…

В завершение этого комментария стоит, пожалуй, привести извлечение из речи Хрущёва перед активом Ленинградской партийной организации 7 мая 1954 года. Хрущёв и Генеральный прокурор СССР Руденко приехали в Ленинград с двумя целями: оправдать произведённую хрущёвским ЦК КПСС «реабилитацию» «ленинградцев» и подготовить процесс над Абакумовым, которого ни к селу, ни к Питеру приплели к «банде Берии». В декабре 1954 года Абакумова и его подельников судили в Ленинграде и там же расстреляли.

Задачей Хрущёва было максимально замарать Берию и Абакумова и максимально обелить Вознесенского и Кузнецова. И вот что он говорил об этих «невинных жертвах сталинизма» (по неправленой стенограмме):

«…Известно, что тов. Кузнецов и другие допускали разные излишества, выпивки допускались. Ведь это факт. И расходование средств государственных не по назначению допускалось, и бахвальство, и некоторое (ну-ну. – С.К.) зазнайство. Было же это все товарищи. Он болтал в Москве о том, что мы, мол, ленинградцы, люди особого склада. Не понимаю, какой это особый склад? Тогда давайте укажите, чтобы мы этот «склад» заметили, а то начинают говорить: ленинградцы – люди особого склада, москвичи – особого склада, киевляне – тоже особого склада… Что за чепуха?

<…>

Можно по-разному относиться к Вознесенскому. Очень многие члены Политбюро не уважали Вознесенского за то, что он был хвастлив, груб, к подчинённым людям относился по-хамски…»

Видно, очень уж набрыд Вознесенский даже Хрущёву, что он так оценил его в такой ситуации.

Забавно, что, ляпнув сгоряча этакое, Хрущёв тут же поправился: «Но это не значит, что… Вознесенский являлся врагом. Наоборот, я глубоко убеждён (? – С.К.), что Вознесенский был честный и умный, но своенравный человек».

16/III-49

Курчатов снова просит разрешения ознакомить ученых с данными разведки по Сверхбомбе. Говорит, без этого не обойтись. Придется разрешить, но без осведомления о происхождении этих данных. Курчатов жалуется, что его давно считают человеком с гениальным чутьем, а он на самом деле просто пользуется нашими данными. Пришлось успокоить, что для дела это неплохо, когда руководитель имеет во всем авторитет. Тем более что Игорь – голова. А репутацию он не подмочит, мы эти данные не рассекретим никогда[1016].

На об’екте у Зернова распоясываются уголовники, хотели ограбить квартиру Харитона[1017]. Надо усилить оперативно-чекистское обслуживание ведущих ученых и охрану. Работа по Бомбе вступает в завершающую фазу, может быть всякое. Поговорю с Кобой.

29/III-49

Мне стукнуло полвека. Коба сам не любит юбилеи, так что на поздравления рассчитывать не приходится. Вечером буду у него.

А у Кобы у самого в этом году юбилей. И это будет большое событие.

Снова выплывает этот гений Ландау[1018]. На работу не ходит, только консультирует. Алиханов[1019] уверяет меня, что без Ландау они обойтись не могут. Кто их разберет. Пусть сами разбираются с этим гением. Нужен, пусть держат. Сильно не разорит.

2/IV-49

Вчера Коба неожиданно вызвал меня и Вячеслава. Был встревожен, я его не видел таким давно. Разговор был короткий. Первое спросил: «Какая у тебя готовность по Урану?» Я ответил, что работу форсируем, но точный срок назвать пока не могу. Здесь главное наработать плутоний, его пока получают пылинками[1020]. Он сказал: «Плохо».

Потом объяснил, что на днях Америка образует против нас формальный военный союз с привлечением почти всей Европы[1021]. Положение тяжелое, в Греции дела не ладятся[1022], блокаду в Берлине придется снимать[1023], Тито заср…нец[1024], в Корее придется идти на конфликт с Америкой[1025]. На носу раскол Германии[1026]. Посмотрел на Вячеслава, потом на меня, сказал «Идите и думайте».

Ушел и думаю.

[Плохо]. А жить надо. Ладно, переживем.

7/IV-49

Коба назначил Вячеслава в Бюро по металлургии и геологии. Хорошее решение[1027]. Пусть товарищ Молотов попробует руководить доменными печами и рудными месторождениями. Это тебе не в Лондоне и Париже заседать, тут соображать надо. Вячеслав конечно провалится, но пусть попробует. Коба правильно решил, надо Вячеслава крепко ткнуть носом в наше домашнее дерьмо[1028].

17/IV-49

В КБ-11 почти все готово[1029]. Теперь дело за Музруковым, нужен плутоний[1030]. Выработка идет. Доложил Кобе, что не позднее осени проведем испытание. Спрашивает: «Успеете до моего отпуска, чтобы я уехал отдыхать со спокойной душой?» – «А когда вы собираетесь, товарищ Сталин?» – «Скорее всего с начала сентября». – «Успеем».

Теперь надо успеть.

Георгий сказал, у Кобы был Захаридис[1031]. Дела хреновые, помочь мы им ничем не сможем. По моему нам вообще туда лезть не стоило. Лучше было налаживать отношения с Тито. Он заср….ец, но без югославов Грецию не удержать. Америка не даст.

27/IV-49

Игорь представил большую записку по Сверхбомбе[1032]. Пишет, можно крепко усилить эффективность взрыва. Американцы работают с 1945 г. Это он пишет по линии расчетов Лаборатории № 2.

Надо запросить отдельно Харитона[1033]. Дал поручение лично Федотову[1034] провести проверку через его источники[1035] и ответить на вопросы Игоря. Не пойму. Дейтерий и тритий[1036] это газы. Нам что, баллоны надо будет в Сверхбомбу ставить? Это же тот же водород, а он легко взрывается. Что-то тут не то. А если жидкий водород, это же какой холодильник надо.

Что-то тут не то[1037].

5/V-49

Ванникову надо усилить работу по поставкам сырья. Копаются.

Паршин[1038] начинает работу по быстродействующим автоматическим машинам для быстрого счета[1039]. Будем считать со скоростью в тысячи действий в секунду. Такие Математические машины нам нужны. Надо крепко подумать, как это дело лучше организовать.

17/VI-49

На Политбюро рассмотрели План Реконструкции Москвы. На 25 лет. Представлял Попов[1040]. Коба заметил, я пожимаю плечами, даже спрашивать не стал, сам сказал, 25 лет это очень долго, всего не предусмотришь. Надо на 10 лет. И строить дома повышенной этажности, на 8—10 этажей. А где надо, и в 14 этажей.