Узник Марса - Эдмонд Мур Гамильтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От этого чудовищного видения у меня закружилась голова, тогда как Карсон и Трент, и Хауленд, стоявшие рядом со мной, смотрели в пустоту мрачные и испуганные, как и я. Через треугольное окошко в стене можно было видеть огромный сумрачный лунный город, по-прежнему полный черепахолюдей и летающих дисков. С высоты башни можно было оценить всю мощь орд лунных тварей, собирающих силы для стремительной атаки на Землю. И под впечатлением всё ещё звучащей в наших головах титанической саги, которую Хауленд только что изложил, вглядываясь в огромный город, что стоял там, где эоны прежде был выстроен странный город вормов, наши разумы были способны осилить лишь одну великую истину из всего, что в них теснилось, мы могли осознать лишь тот великий ужас, который только что нам открылся.
— Черепахолюди снова станут хозяевами всей Земли, а мы — единственные, кто мог бы предупредить землян, заперты здесь! — воскликнул Карсон.
— Заперты без надежды на бегство, — мрачно подтвердил Хауленд. — И уже через несколько часов начнется их атака. Скоро большой сигнальный колокол под площадью ударит трижды. Это будет сигналом для летающих дисков черепахолюдей, и войска по всему городу двинутся к площади, загрузятся в цилиндры, чтобы, когда прозвучит одиночный гулкий удар, они могли бы ринуться к Земле.
— Но разве нет надежды на бегство? — вскричал я. — Неужели нет никакого способа, которым мы — единственные, кто знает всё это, могли бы остановить это гибельное вторжение?
Хауленд задумчиво взглянул на меня.
— Есть такой способ, — медленно произнёс он, и много позже я вспомнил эти слова, — путь, которым угроза от черепахолюдей была бы устранена навсегда, если бы мы только сумели убежать отсюда. Однако как нам вырваться на свободу из этой камеры?
Мы безнадёжно осмотрелись. Дверь камеры, которая казалась распахнутой и неохраняемой, на самом деле защищало вернее стали поле невидимой силы, сквозь которое не мог проникнуть ни один материальный предмет. И когда мы повернулись к окну, надежды не стало больше. Потому что окно, хотя и совершенно открытое и достаточно большое, чтобы мы сумели в него пролезть, выходило на отвесную стену высочайшего здания. Вниз и вверх уходили мощные стены, и сотни футов отделяли наше окно от переполненных улиц внизу, и почти столько же — от огромной крыши. К тому же стена, в которой было проделано наше окно, стояла абсолютно вертикально, хотя грань ниже неё была скошена внутрь, и выше также скошена внутрь, как огранка драгоценного камня. Мы знали, что пытаться бежать через окно без снаряжения означало бы лишь встретить мгновенную смерть.
Однако мы не могли оставить надежду на бегство, надежду найти какой-нибудь способ вырваться из нашей тюрьмы и добраться до громадного ангара под площадью, добраться до одного из цилиндров и вернуться домой, чтобы предупредить землян. Мы исследовали каждый закоулок нашей тёмной камеры, досконально изучили дверь и окно, но тщетно. Нам не удалось отыскать ни одного способа бегства, хотя через коридор мы могли различать бесконечные хлопоты черепашьих фигур, носивших оружие, инструменты и снаряжение из высокого здания на крышу, очевидно, для погрузки на летающие диски, что стояли там в ожидании главного сигнала, что призвал бы их и всех их собратьев со всего города к площади грузиться в цилиндры под ней. Мы знали, эти три предупредительных удара должны были прозвучать всего лишь через пару часов; от этой мысли нас охватило безумное отчаяние. И тут Хауленд, который всё это время сидел неподвижно, погруженный в собственные мысли, поманил нас к себе.
— У нас есть лишь один шанс из тысячи убраться из этой камеры, — быстро заговорил он. — И пусть почти наверняка впереди нас ждёт смерть, мы должны использовать этот шанс. Каждые двадцать четыре часа два стражника приносят мне сюда пишу, и если они придут, как всегда, в ближайший час или около того, тогда мы и получим этот единственный шанс побега…
Он продолжил далее объяснять придуманный им план, а Карсон, Трент и я внимательно слушали. План, который он предлагал, был достаточно простым и настолько же безрассудным, хотя в то же время это был единственный вариант, при котором мы имели, пусть слабую, надежду на бегство из нашей камеры, так что без долгих разговоров мы с ним согласились. Представлялось возможным, что при любом раскладе один либо двое из нас сумеют вырваться на свободу, и мы договорились, что кто бы это ни оказался, он должен будет добраться до крыши, постараться угнать летающий диск и повести его к площади и ангару с цилиндрами под ней. Конечно же, вся схема предполагала совершенно отчаянную и дерзкую единственную возможность, хотя у нас был, как говорил Хауленд, шанс, и мы охотно ухватились за него. Затем, так как всё зависело от прихода стражников с пищей, нам оставалось лишь напряжённо ждать, когда придут наши стражи, и мы сможем применить схему в действии.
Сейчас, когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что последовавшее ожидание было едва ли не самым мучительным временем, какое я когда-либо проводил, — временем, в течение которого мы неподвижно и молча сидели в тёмной камере, дожидаясь прихода двух стражников. Карсон уставился на защищённый полем вход, Хауленд, Трент и я сидели напротив него, мы ожидали в молчании. И никогда, конечно, не случалось здесь более странной сцены, чем та, что мы должны были разыграть. Четыре бледных, неподвижных и молчаливых человека сидели в тёмной камере в стене громадного здания, где по коридорам сновали группы деловитых уродливых черепах, а множество других черепах заполоняло улицы окружающего его колоссального, едва освещённого города, где в воздухе с рёвом кружили летающие диски. И все готовились сбежать отсюда, с обратной стороны Луны, из-под гигантской прозрачной крыши, что её накрывала, ринуться вниз, на Землю, и обрушиться на народы Земли.
Медленно текли минуты. Ничего не менялось ни в постоянном полумраке города вокруг нас, ни в жизни этого города. А если черепахолюди не придут? Не могли ли они, озабоченные грандиозными сборами, забыть о нас, и не могли наш последний шанс оказаться уже потерянным нами? Напряжённо, переполненные отчаянием мы, ждали, уже зная, что лишь
