"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

«Хоть на этом не сэкономили», — подумал он.

— Вася, а как бы поточнее время узнать?

— А мы сейчас у Маши спросим! — Рябинин кивнул на появившуюся из радиорубки радистку. — Маша, сколько сейчас времени?

Мария Изопова остановилась и заглянула в бланк телеграммы.

— У меня радиограмма из Москвы, подписное время девятнадцать пятнадцать. А что?

— Да вот, Анатолий Михайлович интересуется.

Радистка широко улыбнулась старпому — слухи о его бесстрашии долетели и до нее — и постучала в дверь особисту.

— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, вам депеша из Москвы!

Из окна рядом с дверью высунулась рука и требовательно растопырила пальцы.

Вырвав из рук радистки телеграмму, Федоров положил шифровку на стол и разгладил руками. Раскрыв книгу дешифровки, он принялся расшифровывать текст. Знаки расплывались и смазывались в сплошные полосы. Для резкости зрения он приложился пару раз к горлышку бутылки и, вспотев, наконец захлопнул книгу шифров. Теперь можно и прочитать. Особист пробежал глазами текст раз, затем другой. Озадаченно перевернул лист в надежде на продолжение. Потом он почувствовал, как у него подкашиваются ноги, а вслед за тем в голову хлынула кровь.

— Убью! — прохрипел он. — Без суда и следствия!

Споткнувшись о валявшиеся под ногами сапоги, Федоров дернул душивший ворот гимнастерки и потянулся за пистолетом. Килограммовый ТТ приятно наполнил тяжестью руку. Особист осклабился. Теперь он не просто товарищ Федоров, теперь он карающая длань партии! Вывалившись из каюты, он сощурился от ослепившего солнца.

— Где эта фашистская морда! Ко мне-е-е!

В воздух грянул сухой выстрел, распугав рассевшихся на антеннах чаек.

Увидев палящего в воздух особиста, Вася Рябинин тут же рухнул на дно шлюпки.

— Анатолий Михайлович, спрячьтесь куда-нибудь!

Вжавшись лицом в еще свежую краску, он обречено застонал:

— Начинается…

Долгов не шелохнулся и удивленно смотрел на подпрыгивающего от злости особиста. О ком это он так?

Но Федоров наконец справился с разъехавшимися в стороны водянистыми глазами и сфокусировал взгляд на старпоме. Лицо его вытянулось и стало красным, как палуба танкера. Он ткнул указательным пальцем свободной левой руки в Долгова и ядовито прошипел:

— Ты думал, что смог меня объехать? Ты поверил, что провел чекиста Федорова?

Теперь особист перешел на истеричный визг.

— А это ты видел, фашистское отребье?!

Пальцы свернулись в кукиш.

— Не родилась еще такая вражина, которая смогла бы обдурить чекиста Федорова. Ко мне! Бегом! На допрос! Я тебя показательным судом…

Долгов не сразу нашелся, что ответить. Он даже обернулся, может, кто-то еще рядом стоит и особист визжит на него? Оказывается, нет. Это он так о нас.

— Ты пистолетик спрячь, — ласковым тоном наставника обратился он к Федорову. — А то еще ножку прострелишь.

— Да я тебе! Да я!..

Особист так и не смог придумать, что он сделает со старпомом, и, задыхаясь от злости, прохрипел:

— На допрос! Живо! Сейчас я все из тебя выбью! Сейчас ты мне все расскажешь! У Федорова молчунов не бывает!

Понимая, что с ним лучше не спорить, поскольку пьяный дурак может пальнуть уже не в воздух, а в него, старпом вошел в каюту. Федоров прикрыл за собой дверь и боком, держа Долгова под прицелом, протиснулся к столу.

— Ну что, фашистский прихвостень, сам расскажешь, как немцам продался? Или будешь изворачиваться? Но я тебя быстро к стенке прижму! Ты вот это видел?!

Федоров схватил со стола телеграмму и помахал ею перед носом Долгова. Выкатившиеся из орбит глаза и запекшиеся вокруг рта слюни придавали ему сходство с сорвавшимся с цепи псом. Небольшая каюта мгновенно наполнилась запахом перегара. Долгов поморщился. Он посмотрел на желтый лист бумаги в руках особиста и спросил:

— Ну и что это?

— Твой приговор! Я тебе сразу не поверил. Но решил проверить и дал запрос в Москву — присылали ко мне кого-нибудь или нет? Так вот он, ответ! Никто никого никуда не посылал! Как я тебя прихватил? Чувствуешь руку опытного чекиста?

Старпом потерял ход мыслей Федорова и озадаченно произнес:

— Каждой крысе нравится, как она кусается… Да только не пойму — что ты несешь? Какой запрос? Какая Москва? Ты вообще о чем говоришь?

— Рассказывай, рассказывай! Да только не выкрутиться тебе из моих цепких рук! Я врага народа за версту чувствую! Если ты не из Москвы, то откуда ты здесь взялся? Молчи! Я и сам знаю! Немцы тебя нам подсунули, чтобы ты на нас самолеты наводил! Что?! Молчишь?! Ничего, заговоришь! Не остановить тебя будет, когда я тебя к стенке поставлю!

Все еще не понимая, с чего вдруг особист принял его за шпиона, старпом, стараясь успокоить взвинченного Федорова, продолжал говорить с ним ласково, как с ребенком:

— Давай так: ты пистолет положи на стол и не размахивай, а то на пол уронишь. А я тебе сейчас все расскажу.

— Да я и так все знаю! У тебя на лбу «предатель» написано! Как же тебя к нам на танкер подсунули? На подводной лодке?

«Ого! — удивился про себя Долгов. — Может, и вправду существует чекистская интуиция?»

— Меня подобрали с американского торпедированного парохода. Ты бы хоть у капитана и команды поспрашивал, прежде чем истерику закатывать.

— А ты мне зубы не заговаривай! С какого еще парохода?

— С американского! С того, что впереди вас шел. Которому, пока ты спал, немцы торпеду всадили.

На мгновение на лбу у Федорова обозначилась извилина раздумья. Что-то, кажется, об этом кто-то из матросов говорил. Он потянулся к стоявшей под столом бутылке. От крика во рту пересохло, как в перегретой духовке. Жадно присосался к горлышку, облился и, утерев рукавом рот, криво усмехнулся.

— Складно врешь, да не на того напал.

Федоров отставил бутылку и направил пистолет в лоб Долгову.

— А теперь задери тельник и давай мне то, что ты там прячешь. Я еще днем заметил, как у тебя брюхо оттопыривается.

Старпом напряженно замер. А вот это уже было совсем ни к чему. О рации никто знать не должен. И как этот пьяница ее углядел? Никто ведь больше не заметил. Плоская маленькая коробочка сливалась с телом, затерявшись в складках брюк и тельняшки. Он втянул живот и безразличным голосом сказал:

— Трудовой мозоль у меня там. Не всем показываю. Или, может, мне еще и штаны снять?

Рядом с ухом, опалив лицо пороховым выхлопом, грянул выстрел. В тесной каюте, отрикошетив от стальной перегородки, пуля выбила сноп искр и скрылась в ворохе тряпок, сваленных на койке особиста.

— Следующая пуля между глаз, — довольный произведенным эффектом, предупредил Федоров.

Он по-ковбойски дунул в дымящийся ствол и направил пистолет в побледневшее лицо старпома.

«А ведь выстрелит, — с досадой подумал Долгов. — Когда вместо мозгов плещется виски, то и скромный Рябинин превратится в неуправляемого бегемота, а уж с Федоровым вообще случай отдельный и тяжелый».

— Давай, давай! — особист нетерпеливо протянул руку. — А то мне легче тебя пристрелить и самому забрать, что ты там прячешь.

Стараясь не делать резких движений, Долгов медленно запустил ладонь под тельняшку и подал Федорову черную, замотанную в полиэтилен, коробочку рации. В ушах звенело от выстрела и очень хотелось тряхнуть головой, чтобы вернуть слух, но он опасался, что взвинченный до предела особист не выдержит и еще раз нажмет на курок. Все еще дымящийся ствол ТТ раскачивался всего в метре от его лица. С такого расстояния Федоров не промахнется, даже если будет от виски еле живой.

— Так вот чем ты немцев на нас наводишь! Фашистское отродье! Сейчас я буду тебя судить по законам военного времени. Не получат больше твои хозяева от тебя весточку! Мы сейчас ее вот так…

Особист бросил рацию на пол и придавил каблуком. Послышался слабый хруст, и через разорвавшийся пакет показались обломки пластмассового корпуса.

— Стоять!

Федоров направил ствол на дернувшегося вперед старпома.