Шпионские игры (СИ) - Елена Вихрева

— Это сложно?

— Для тебя? Угнавшей у меня штурмовик? Для тебя просто, но это какая‑то загадочная особенность твоего разума. Лично твоего, а не землян в целом.

— Ты столь невысокого мнения о землянах?

— Нет. Высокого о тебе. Кира!!!!! — неожиданно стоном закончил спокойную, даже равнодушно произнесенную фразу Сталий.

— Ри, — положила Кира руку на его плечо, потому что ей не хотелось видеть, как срывается с резьбы этот красивый, сильный и храбрый человек. — Не надо. Все пройдет. Завтра мы улетим. А у тебя впереди вся жизнь. С красивой молодой невестой. Это же прекрасно.

— Тебе нравится меня добивать?

— Нет. Мне нравится, когда все стоит на своих местах.

— Хорошо, — командор обессилено прислонился к стене. — Хочешь правду?

— Чистую.

— Планета, откуда родом моя невеста, еще при помолвке заключила договор с Таллирией. Военный союз. И вот сейчас, когда те, кого вы, земляне, прозвали 'щупальца', необыкновенно активизировались, нам всем пришлось вспомнить об этом полушутливом, как тогда казалось, договоре.

— Знаешь… А это признание ничуть не лучше предыдущего, — таким же усталым голосом ответила Кира, по привычке глядя в его глаза. — Мне жаль эту девушку. И я рада за Эйлу. Хотя бы она не задохнется в вашем мирке. Но, честно говоря, мне сейчас и правда не хочется улетать.

— Правда? — Сталий схватил ее за плечи.

Она не вырвалась, просто не шелохнулась в его руках, таких сильных и нежных одновременно. Он не заставил ее вздорогнуть, как если бы коснулся Виталий Сергеевич. И все же прикосновения Ри были ей приятны. Но она слышала другой голос при этом, видела перед собой другие глаза — хулиганистую дымку Сашкиных глаз.

— Правда, Ри. Мне страшно за наших ребят. Не бросаю ли я их на произвол судьбы? Это твое признание заставило меня подумать. А не стоит ли ваш мир на пороге межпланетной войны?

— Будет ту один отряд землян или два. Разве это решило бы исход межпланетной войны? — горько усмехнулся Сталий. — А вот мне без тебя действительно будет тяжело. Ты такая… Такая необыкновенная… Пойми, я же помню жену своего друга. Она хоть и недолго прожила здесь, но запомнилась. Вот в ней было что‑то нарочитое, отличавшее ее от наших женщин с каким‑то вызовом. А ты настолько естественна, настолько органична. И с мечом, и в скафандре, и во время танцев… Ты одинаково прекрасна, моя любимая.

— Самая обычная, — пожала плечами Кира. — И да, люблю и умею.

И на сердце у нее стояла боль.

Сталий промолчал, но про себя подумал: 'Ты все равно сдашься мне. И будешь моей'.

А внутри у него тоже стояли боль и пустота. И еще одно, совсем новое для него чувство… Почему‑то Сталий не мог впервые в жизни разобраться в себе. Та девушка, его невеста. Незнакомая, но привычная в мыслях. Он не думал о ней годами. Есть и есть. Где‑то далеко. Появится, не появится, что при этом будет чувствовать — он просто не задумывался. Знал безоговорочно — будет беречь, обеспечит ей покой и заботу, а она выполнит свои обязательства и родит здоровых детей. Не обеспечит его достойным потомством — поплатится в соответствии с традициями, только и всего. А с Кирой он узнал, что значит любить. И что женщина может и вовсе не нуждаться в защите и теплом доме, а может быть прежде всего умным и надежным другом. И даже боевым товарищем, с которым в паре так легко и спокойно идти в атаку на вражеские истребители. Все это ломало представления Сталия, а обломки прежних стереотипов до крови рвали ему душу. И он понимал, и это выплывало как из тумана, проясняясь все отчетливее: слова 'ты будешь моей' звучали неправильно, фальшиво применительно к Кире. А иных он не знал.

Близилось время отлета группы Киры, и мне надо было окончательно определиться — хочу я улететь или остаться. И никак не удавалось узнать, какое же решение принято относительно Вайпера.

— Крис, так все же, — завела я разговор за ужином. — Ты уже знаешь, что будет с тобой?

— Жить буду. Не знаю, как насчет долго. Но счастливо точно, — рассмеялся он. — У меня же есть ты.

— Но я не знаю твоих планов! — слезы рвались в горло, и свой собственный голос показался мне противным и визгливым.

— Никто не знает, — пожал плечами Крис. — Ты разве не в курсе? Ребята на патрульные облеты ж выходят постоянно.

— Погоди‑ка, хочешь сказать, что могут напасть? Но я еще помню, как это жутко. И не хочу.

— Тогда улетай с Кирой.

— И бросить тебя с этими бритыми красотками?

— Рина, о чем ты? Я вернусь к тебе со следующей ротацией. Найду, теперь уже не отвертишься. И будем вместе.

— А все то время, что мы не вместе? ты будешь веселиться с лысыми?

— Нет, — Крис слегка прищурил один глаз, и мне показалось, что шрам над бровью, который я хорошо помнила, исчез. — Работать буду.

— А выходные?

— Какие тут выходные? Да и вообще в нашей службе. Ничего страшного. В работе время пролетит быстрее, и я тебя догоню.

— Может, мне тогда остаться?

— Рискованно. И если мне придется улететь? У нас на корабле трое задержанных, их охранять надо, да и нападение на звездолет возможно. Кире нужны руки. Сама слышала. Тогда ты здесь застрянешь на полгода, а с Алешкой, как я понял, не очень дело сложилось?

— С этим болваном, который гудит трембитой на каждое мое справедливое требование?

— Нет сил защищать Злого… пусть так. Но да, с ним.

— А ты с Кирой будешь обниматься?

— Вряд ли. Буду вести корабль, нести вахты. Вылетать в боевое охранение и разведдозоры.

— И забудешь меня. Или тебя собьют.

— Что лучше? — подмигнул мне Крис, и это только добавило мне злости.

Я и сама понимала, что меня несет по диагонали. Но не могла остановиться, уж слишком он был спокоен.

— А если нападут? И… и ты погибнешь?

— Тебе будут переводить мою пенсию.

— Ты издеваешься?

— Нет, написал заявление.

— Издеваешься! Хорошо. Значит, считаешь, меня волнует только твоя пенсия? Все, Крис. Можешь уже начинать дружить с лысыми. Думаю, в лаборатории мне будет уютнее.

— А мне в спортзале, — и он схватил пару форменных комбинезонов, бросил в большую сумку, добавил туда еще какую‑то мелочь из ящиков и вышел за дверь.

Я выскочила за ним, трясясь от бешенства:

— Это твоя комната. Не ставь меня в нелепое положение. Иди к себе. А я найду, куда пойти.

— Рина, тебе надо успокоиться. Вернись.

И тут на меня нашло. Самой же после будет стыдно, но сейчас он посмел давать мне указания? И я встала в коридоре, уперев руки в бока:

— Я взрослый человек и санитарный инспектор.