Персональное дело - Владимир Войнович

    10.10.03

В одну телегу впрячь не можно…    Когда в следующий раз по ТВ увидите А. Лукашенко в профиль и без хоккейного шлема, обратите внимание: у него голова устроена не как у простых людей, а в удлиненном формате. Лоб переходит, естественно, в темя, довольно плоское, а затем следует отвесный спуск (на картах горнолыжников такая крутизна обозначается черной линией). Затылка в том виде, в каком мы его себе представляем, то есть в виде внушительной шишки, практически нет. Существует теория, согласно которой люди делятся на круглоголовых (брахицефалов) и длинноголовых (долихоцефалов), причем последние относятся к наиболее умным. Если не ошибаюсь, именно так считали антропологи государства, которым управлял в свое время уважаемый белорусским президентом и его сподвижником П. Бородиным рейхсканцлер А. Гитлер. Изыскания эти оспаривать не берусь, но и в уме Лукашенко сомневаться не имею причины. Ума у него достаточно для понимания, что сделать общей для двух стран валюту одной из них не так-то просто, даже если очень хочется. Для этого надо совместить две экономики и две политические системы. Видимых вариантов совмещения всего два, и они уже обсуждены вдоль и поперек. 1) Белоруссия входит в состав Российской Федерации одним из субъектов и 2) создается просто союз двух государств. Оба варианта утопичны. Первое Лукашенко не примет, потому что в таком случае он превращается из президента, главнокомандующего и всебелорусского батьки в одного из временных глав подчиненной Москве администрации. После чего его можно сместить, заменить другим, а при случае и посадить. Второе неосуществимо, потому что реальным может быть только союз государств, живущих в соответствии с одними и теми же, признаваемыми всеми сторонами, законами, принципами и нравственными ценностями. Таков Евросоюз, на который кивают сторонники объединения. А Россия и Белоруссия страны, может быть, братские, но с режимами пока еще разными. В одной режим почти тоталитарный, а в другой почти демократический с почти рыночной экономикой. Классик сказал: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». А Лукашенко на такой упряжке настаивает, имея в виду свое, сокровенное. Не союз его манит, а возможность стать батькой (по-русски говоря, паханом) и для нас. Это ему надо не только для утоления тщеславных амбиций, но и по более веской причине. В Белоруссии двойной срок его властвования истекает. Срок как-нибудь (допустим, через референдум), конечно, будет продлен. Но на сколько? Диктатору на своем посту нужно держаться до смерти. В противном случае (очень противном) можно дожить до неприятностей вроде выпавших на долю Милошевича, Живкова или (о ужас!) Чаушеску. Представляя подобные перспективы, лелеет батька мечту сменить белорусскую лань на российского битюга. Эта мечта еще недавно не казалась слишком несбыточной. На закате ельцинского президентства Лукашенко не только ездил в Москву, но совершал рейды по российским тылам, общался с братским народом, и это было похоже на негласную предвыборную или предпредвыборную кампанию. Сам выступал в российской Госдуме, и думцы ездили к нему на поклон. Наши губернаторы навещали его, отзывались о нем самым возвышенным образом и не исключали призвания его на российский престол. После появления в Кремле Путина шансы Лукашенко сильно уменьшились, но, похоже, он и сейчас надежды не потерял и вожделенно поглядывает на великолепие кремлевских палат. А на днях смело (чтоб не сказать нахально) сыграл в Кремле роль хозяина, предложив Путину помолчать, пока он, Лукашенко, председательствующий на заседании, не даст ему слово.

   Слово Путину он дал, но переговоры очередной раз провалил. Чтобы затеять следующие и снова их провалить. Для чего ему нужно тянуть эту резину, понятно. Можно представить, что имеют с этого Бородин и другие прилепившиеся к реальной кормушке призрачного союза. Но зачем это нужно России, вот чего не взять в толк обыкновенному круглоголовому человеку.

    17.10.03

Похвальное слово контрабандистам    На границе поймали контрабандиста. Об этом я узнал из передачи НТВ и прочел текст на сайте того же канала. Гражданин ФРГ, представившийся «писателем», нелегально пытался вывезти из России не алмазы, не наркотики, не оружие, не шедевры живописи и не иконы, а «особенные раритеты», представляющие собой историческую и научную ценность. Раритеты, как сказано, из бывших засекреченных архивов Соловецких лагерей особого назначения. В их числе уголовные дела 20—30-х годов, протоколы допросов, фотографии заключенных, свидетельства о смерти и (о, ужас!) карты-схемы Соловецких лагерей.

   Мне в этом сообщении почудился знакомый стиль сочинителей с Лубянки, которые в прежние времена, злоупотребляя кавычками, часто придавали тексту смысл, противоположный желаемому. То же и здесь. Я не знаю, кем является задержанный контрабандист, но если уж выдавал себя за писателя в кавычках, то подозреваю, что за этим стоит закавыченный журналист. Есть вопрос: эти бывшие засекреченные архивы теперь рассекречены? Если да, то где они и доступны ли? Почему специалисты, ознакомившиеся с контрабандой, были потрясены, увидев то, чего раньше не видели? Почему не видели? И почему контрабандист документы крал, а не сделал себе законные ксерокопии? Ой, что-то тут не то! Слишком похоже на советские рапорты о шпионах, из которых один, помнится, фотографировал здание центрального телеграфа, а другой из вагона вел визуальное наблюдение, то есть, говоря по-русски, смотрел в окно.

   Контрабанда – дело плохое. Но не всегда и не всякая. В советские времена некоторые иностранцы помогали диссидентам и запрещенным писателям (мне в частности) вывозить из СССР рукописи или документы, которые в нормальном обществе не должны быть секретными. Подобной контрабанде лично я, бывало, способствовал, чего ничуть не стыжусь. И сейчас осудить такие действия не поспешу. По сообщению НТВ, против горе-контрабандиста возбуждено уголовное дело. Не знаю, насколько справедливо. Но хорошо бы ввести уголовную ответственность за незаконное хранение тайн о преступлениях советского режима против человечности на Соловках и где бы то ни было. В демократических странах для госсекретов есть разумные сроки. И – никаких сроков для дел, заводимых спецслужбами против отдельных людей. Гражданин США может затребовать и получить свое досье из ФБР. Любой житель бывшей ГДР может узнать, что против него имела (если имела) ШТАЗИ (госбезопасность) и кто на него стучал. А наши чекисты по-прежнему крепко прячут от нас дела давно и недавно минувших дней. Мы не знаем полной правды не только о том, что произошло год назад на Дубровке, но многое из случившегося десятки лет назад от нас тоже скрывается.

   На этой неделе Александр Солженицын в двух больших газетах клеймил своих недоброжелателей, распространяющих некий донос, написанный якобы им в 1952 году в Экибастузском лагере. Он утверждает: донос – фальшивка. Враги не верят. Но почему бы ему, пользующемуся особым расположением нынешней власти, не попросить ее, не потребовать, не стукнуть кулаком по столу, чтоб допустили к соответствующим материалам его самого и независимых специалистов, экспертов, графологов, чтоб защитили его наконец-то (не советские ж времена!) от клеветы? И общество наше должно бы его в этом требовании решительно поддержать. Он же не кто-нибудь, а человек, считающийся совестью нации. Но зловещие тайны по-прежнему скрыты в папках с грифом «хранить вечно», и это есть преступление перед страной, народом, историей. Пока это так, фальшивки будут приниматься за подлинные документы, а подлинные документы за фальшивки. А у людей не будет доверия не только к органам безопасности, но и к самому государству, которому эти тайны чем-то по-прежнему дороги. В таком случае контрабандистам в кавычках, которые такие тайны выкрадут, вывезут и предадут гласности, я лично желаю удачи.

    24.10.03

Жертва ферзя

   Жизнь миллионера, говорил Зощенко, проходит для автора, как в тумане. Для автора данных строк тоже. О жизни миллиардера нечего и говорить. С одной стороны, он живет хорошо: нам бы так. С другой стороны, завидовать нечему. Особенно в наших условиях, где надо постоянно остерегаться покушений на жизнь, имущество и свободу. Огораживаться высоким забором, окружать себя, жену и детей телохранителями, без которых шагу ступить нельзя – пристрелят или возьмут в заложники. Приходится неустанно отбиваться от таможни, Счетной палаты, налоговой инспекции, конкурентов, завистников, искателей грантов, попрошаек, бедных родственников и приживал, которых у каждого богача, чем он олигархей, тем больше. А к прочим неприятностям и образ прокурора вдруг замаячит с вопросом: чем ты занимался до семнадцатого года и откуда чего нагреб? И надо думать и вспоминать, понимая, что не ответ чистосердечный прокурора интересует, а нечто другое.