Академия и Земля (сборник) - Айзек Азимов

– Ну… каждая звезда, которую я вижу, имеет свои координаты в банке памяти компьютера, и они могут быть переведены в систему координат, принятую на Компореллоне. Полученные данные можно, в свою очередь, немного подкорректировать с учетом положения «Далекой звезды» в пространстве относительно солнца Компореллона, и это даст мне возможность определить расстояние до каждого светила. Все эти красные карлики выглядят на экране довольно близко расположенными к Запретной Планете, но некоторые могут быть намного ближе к ней, а другие – намного дальше. Видишь ли, нам необходимы их пространственные координаты.

Пелорат кивнул и спросил:

– И ты уже определил координаты Запретной Планеты?

– Да, но этого мало. Мне необходимо знать расстояние до других звезд с точностью до сотых. Воздействие их гравитационных полей неподалеку от Запретной Планеты настолько ничтожно, что небольшая погрешность не сделает погоды. Солнце, вокруг которого вращается Запретная Планета – вернее, может вращаться, – создает сильнейшее гравитационное поле рядом с планетой, и мне необходимо знать расстояние между ними с точностью, возможно, в тысячи раз большей, чем до соседних звезд. Одних только координат для этого мало.

– Что же ты будешь делать?

– Я измерю кажущееся расстояние от Запретной Планеты, вернее, от ее звезды – до трех ближайших звезд, которые настолько тусклы, что придется прибегнуть к значительному увеличению, дабы сделать их видимыми. Предположительно, все три звезды очень отдалены. Мы располагаем одну из них в центре экрана и прыгаем на одну десятую парсека в направлении, перпендикулярном воображаемой прямой, соединяющей «Далекую звезду» и Запретную Планету. Это мы можем проделать без особых опасений, даже не зная расстояний до сравнительно далеких звезд.

Звезда, которая находится в центре экрана, должна, остаться на своем месте и после Прыжка. Две другие тусклые звезды, если все три действительно очень далеки, серьезно не изменят своего положения. Запретная Планета, однако, достаточно близка, чтобы изменить видимую позицию из-за сдвига параллакса. На основании значения параллакса можно определить расстояние до нее. Если нужна более высокая точность, я могу выбрать другие три звезды и попытаться повторить все снова.

– И сколько времени все это займет?

– Не очень много. Черную работу сделает компьютер, Я лишь отдам ему распоряжения. Что действительно потребует времени, так это проверить результаты и убедить себя в том, что они верны и что в мои инструкции компьютеру не вкралась какая-нибудь ошибка. Если бы я был одним из тех сорви-голов, что на все сто верят себе и компьютеру, это могло бы быть проделано за пару минут.

– Просто удивительно. Подумать только, как много компьютер делает для нас.

– Я тоже не устаю удивляться.

– Что бы ты без него делал?

– А что бы я делал без гравилета? Что бы я делал без своей практики астронавта? Что бы я делал без двадцатитысячелетнего опыта гиперпространственной технологии за плечами? Я таков, каков есть. Здесь и сейчас. Попробуем вообразить себя через двадцать тысяч лет. За какие чудеса мы тогда благодарили бы науку и технику? Правда, может случиться так, что через двадцать тысячелетий человечества уже не будет.

– Вряд ли, – сказал Пелорат. – Вряд ли человечества не станет. Далее если мы не станем частью Галаксии, нас все равно будет направлять психоистория.

Тревайз отвернулся от пульта и сложил руки на груди.

– Пусть поработает – уточнит расстояние, проверит все несколько раз. Спешить не стоит. – Вопросительно посмотрев на Пелората. он хмыкнул: – Психоистория! Ты знаешь, Джен, эта тема дважды затрагивалась на Компореллоне, и оба раза психоистория выставлялась как суеверие. Однажды это сказал я сам, а потом то же самое повторил Дениадор. В конце концов, как еще можешь ты определить психоисторию, кроме как суеверие, бытующее в Академии? Разве это не вера без доказательств? Что скажешь, Джен? Это скорее твоя область, чем моя.

– Почему ты говоришь, что нет доказательств, Голан? Образ Гэри Селдона появлялся в Склепе и высказывался о случившемся. Он не мог знать в свое время, что за события произойдут в будущем, если бы не был способен предсказывать их на основании психоистории.

Тревайз кивнул.

– Звучит впечатляюще. Он, правда, промахнулся в случае с Мулом, но, даже невзирая на это, все равно впечатляюще. И все же есть во всем этом какой-то неприятный осадок таинственности. Любой фокусник может проделывать подобные трюки.

– Ни один фокусник не может предсказать события на столетия вперед.

– Ни один фокусник не может на самом деле делать то, что, как тебе кажется, он вытворяет.

– Послушай, Голан. Я не могу вообразить ни одного трюка, с помощью которого я бы мог предсказать, что случится через пять столетий.

– Ты не можешь представить и трюк, который позволил бы фокуснику прочитать текст сообщения, спрятанного в псевдотессеракт[4] на необитаемом орбитальном спутнике. А я своими глазами видел человека, который сделал это. Откуда ты знаешь, что склеп, в котором появляется образ Гэри Селдона, куплен правительством.

Пелорат взглянул на Тревайза, словно это предположение вызвало у него содрогание.

– Они не посмеют этого сделать! – Тревайз презрительно фыркнул. – Их бы поймали за руку, попытайся они сделать такое, – добавил Пелорат.

– Вот уж не уверен. Ну да ладно, дело-то не столько в этом, сколько в том, что мы совсем не знаем, как работает психоистория.

– Я не знаю, как работает компьютер, но знаю, что он работает.

– Это потому, что другие знают, как. А если никто не знает, как он работает? Тогда, случись ему сломаться, никто не сможет его починить. А теперь представим на месте компьютера психоисторию.

– Вторая Академия знает о психоистории все.

– Откуда тебе это известно, Джен?

– Так говорят.

– Сказать можно все что угодно. А, прости, компьютер заговорил. Так… Он определил расстояние до звезды Запретной Планеты и, надеюсь, очень точно. Дай-ка подумать.

Тревайз глядел на цифры довольно долго, беззвучно шевеля губами, словно что-то подсчитывал про себя. Наконец, не отрывая глаз от экрана, спросил:

– А Блисс что поделывает?

– Отсыпается, дружочек, – ответил Пелорат. Затем, словно желая защитить ее, добавил: – Ей необходим сон, Голан. Поддерживать с Геей непосредственный контакт через гиперпространство – на это нужны силы.

– Не спорю, – кивнул Тревайз, положил руки на пульт и пробормотал: – Попробую несколько раз, проверю и перепроверю. – Оторвав руки от пульта, он обернулся. – Я серьезно, Джен. Что ты на самом деле знаешь о психоистории?

Пелорат не без труда вернулся к прерванному разговору.

– Ничего. Историк и психоисторик – это огромная разница. Конечно, два фундаментальных постулата психоистории мне известны, но они известны каждому.

– Даже мне. Первое требование – количество людей, вовлеченных в исторический процесс, должно быть достаточно велико, чтобы результаты статистических подсчетов были достоверными. Но что такое «достаточно велико»? Сколько?

– По последней оценке, население Галактики – что-то около десяти квадриллионов, и это, вероятно, заниженные цифры. Наверняка это и есть «достаточно великой.

– Как ты можешь судить?

– Поскольку психоистория действительно работает, Голан. Как бы ты ни изощрялся в логике, она действительно работает.

– А второе требование, – сказал Тревайз, – заключается в том, чтобы люди пребывали в неведении относительно существования психоистории, и тогда знание будущего не извратит их поведения. Но они не пребывают в неведении, вот ведь какое дело.

– Но ведь все знают только одно, что она в принципе существует, дружочек. Это не в счет. Второе требование на самом деле заключается в том, чтобы люди не были осведомлены о предсказаниях психоистории, – и они-таки ничего о них не знают, за исключением адептов Второй Академии, но о них разговор особый.

– И только на этих двух постулатах зиждется вся психоистория? Верится с трудом.

– Не только, – сказал Пелорат. – В ее основе лежат передовые и тщательно разработанные метафизические и статистические методы, Традиционная версия такова: якобы Гэри Селдон изобрел психоисторию, взяв за модель кинетическую теорию газов. Каждый атом и молекула в газе движется настолько беспорядочно, что невозможно вычислить положение или скорость любой из них. Тем не менее, с помощью статистики можно выработать законы, довольно точно диктующие образ поведения в целом. Селдон стремился разработать подобные этим законам обобщенные принципы поведения человеческого общества, пускай и не приложимые к поведению отдельных людей.