Звездоплаватели-трилогия(изд. 1960) - Георгий Мартынов

— Так же, как мы не ожидали увидеть вас, — хмуро ответил Белопольский. — Плохо, очень плохо! Трое членов экипажа попали в плен. На звездолёте осталось восемь человек. Я надеюсь, что Борис Николаевич никого больше не отпустит далеко от корабля.

— Они, безусловно, будут пытаться найти нас или, по крайней мере, наши тела, — сказал Баландин. — Обшарят всё озеро и, в конце концов, найдут туннель.

— Если амфибия войдёт в него, это может закончиться катастрофой. Её захватят. Ах, если бы у нас были личные рации! Я категорически запретил бы всякие попытки. Позвольте, — воскликнул Белопольский, — ведь у вас, Василий Васильевич, есть рация!

— Я уже сказал, что она почему-то не работает.

— Очень просто, — спокойно сказал Баландин, — не работает потому, что её нет.

— Как нет?!

Но маленького чёрного футляра портативной радиостанции действительно не было. Сиротливо висел оборванный провод.

— Проклятая «черепаха»! — сказал Романов. — Это она.

Стало ясно, что футляр был сорван в тот момент, когда животное схватило геолога.

— Теперь вся надежда на Мельникова, — сказал Белопольский, — он должен понять, что единственная его задача — это закончить программу работ и вернуться на Землю. Знакомство с венерианами завершит следующая экспедиция.

Константин Евгеньевич говорил таким тоном, словно его самого совершенно не касались последствия «предложенного» Мельникову плана. Было ясно, что Белопольский считал себя и своих двух товарищей безнадёжно погибшими.

— Нельзя ли бежать отсюда? — спросил Романов. — Наши костюмы вполне пригодны для путешествия под водой. Мне кажется, что в этом помещении нет запоров.

— Зиновий Серапионович не может идти, — ответил Белопольский.

— Только не думайте обо мне, — поспешно сказал Баландин. — Я не могу, но вы-то можете! Не будьте сентиментальны. Лучше погибнуть одному, чем троим.

— Всё равно, это совершенно невозможно. Стоит нам показаться в туннеле или на дне озера, и «черепахи» сразу увидят. Они тут же нас схватят, а может быть, и убьют. Нет! Если мы хотим, чтобы наша смерть не была напрасна, то надо действовать совсем иначе. Надо наблюдать, узнать как можно больше и всё записывать. Может быть, подвернётся случай отправить письмо в закупоренной бутылке. Когда станет ясно, что наши часы сочтены, сделаем попытку прорваться через туннель и выбросить её.

— Если Борис Николаевич будет придерживаться образа действий, который вы считаете самым разумным, то они никогда не найдут нашего послания, — заметил Баландин.

Белопольский посмотрел на профессора, и что-то вроде улыбки появилось на его суровом лице.

— Если будет… — сказал он. — К сожалению, в этом вопросе правы вы, а не я. Боюсь, что они будут нас искать. Но даже если и не будут, у нас есть надежда, что бутылку найдёт следующая экспедиция.

— Слабая надежда! — сказал Романов. — Я бы сделал попытку немедленно.

Они замолчали, каждый думая одну и ту же невесёлую думу. Положение было трагическим. Оторванные от товарищей, пленники неведомых венериан, они были совершенно беспомощны. Какую участь готовят людям обитатели планеты? Что хотят сделать с ними?..

Белопольский сказал: «Ничего хорошего!» Но венериане до сих пор не причинили людям никакого вреда, и это невольно оставляло место для какой-то надежды. И каждый из них продолжал надеяться, вопреки вероятности. Таково уж свойство человека.

Прошёл час, второй, третий…

Белопольский ещё раз переменил повязку на ногах Баландина. Профессор со стоическим терпением переносил боль.

Никто не приходил.

Они изредка обменивались короткими фразами. Говорить было не о чем. Всё было достаточно понятно и достаточно скверно.

— Если бы нас взяли в плен на Земле, — сказал вдруг Баландин, — то любые, какие ни есть, дикари подумали бы о нашем питании. Венериане не могут знать, что у нас есть свои продукты. Мне это очень не нравится.

Ни Романов, ни Белопольский ничего ему не ответили.

Тревога, которую каждый старался скрыть от других, постепенно увеличивалась. Окружавшая тишина становилась невыносимой. Что бы ни ждало их впереди, они хотели только одного — чтобы скорее наступила развязка.

Прошёл ещё час, потом ещё…

Неожиданно Белопольский вздрогнул и стал прислушиваться.

— Кто-то идёт! — сказал он. — И это не «черепаха». Не те шаги!

Через открытую дверцу машины они услышали царапающие звуки. Они доносились из угла, где находился вход в куб. Кто-то, несомненно, поднимался по наклонной бревенчатой лестнице. Звуки не были похожи на тяжёлый топот огромных ног «черепах». Брёвна не скрипели.

Белопольский запер дверцу. Стенки вездехода были их единственной защитой.

Трое людей молча ждали.

Вошли два существа, до такой степени странные, что звездоплаватели в первое мгновение подумали, что видят сон.

Это были отнюдь не «черепахи»…

С вытянутых вперёд голов смотрели по три чёрных глаза, расположенных не с боков, а спереди, в один ряд, — издали они казались чёрной повязкой. Розовые тела были плохо различимы в розовом сумраке.

Странные существа, точно сошедшие со страниц волшебной сказки, прыгали на двух ногах, помогая себе хвостом. В руках они несли: одно существо — каменную чашу, другое — что-то вроде деревянного блюда.

Онемев от изумления, Белопольский, Баландин и Романов молча следили за фантастическими фигурами. Они разглядели длинные гибкие пальцы, которыми кончались руки, выпуклые лбы над глазами, и все трое одновременно подумали, что видят перед собой венериан.

Так вот как выглядят подлинные хозяева планеты!

Венериане приблизились вплотную к вездеходу. Очевидно, они не опасались подойти к людям, хотя их было только двое против трёх. Может быть, самая мысль об опасности не могла прийти им в голову.

— Наконец-то! — прошептал профессор.

Оба венерианина заметно вздрогнули. Сквозь стенки машины они явно услышали шёпот. Оба повернулись друг к другу, точно хотели обменяться мнениями. Но плоские губы остались недвижимы. Было такое впечатление, что венериане молча переглянулись.

Один из них, тот, который нёс блюдо, поставил свою ношу на пол и, протянув руку, постучал в стекло. Потом оба отступили на шаг, вернее, отпрыгнули.

Шесть тёмных глаз, казалось, следили за каждым движением пленников.

— Они хотят, чтобы мы вышли, — сказал Баландин.

— Хорошо, я выйду к ним.

Белопольский взялся за ручку двери. Он посмотрел на Романова и прибавил:

— Категорически запрещаю пользоваться оружием. Что бы ни случилось.