На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Станислав Ваупшасов

Подобед прилежно отработал смену, вернулся домой, а ночью опять появился в проходной. Эсэсовцы посмотрели на часы, внимательно прочли круглосуточный пропуск Григория, тщательно его обыскали. Подобед был скучен, равнодушен и даже для правдивости зевнул: уж эти сверхурочные! А немцам сказал на ломаном их языке:

- Арбайт. Ремонт. Приказ шеф Фрике!

Охранники вспомнили, закивали головами - был такой разговор, как же. Однако Григорий почувствовал, когда вышел от них, что в спину ему посмотрели долгим жестким взглядом.

- Уж и опасливы зверюги, шиш проведешь,- сказал он сам себе, пересекая двор. Шагал неторопливо, продолжая играть роль ленивого русского. А июньская ночь коротка... В цеху осмотрел, в порядке ли заряды, капсюли, бикфордовы шнуры. Все на месте и в боевой готовности. Теперь надо запереть наглухо дверь, чтобы никто случайный не помешал. Только подумал на эту тему, как в цех вошли эсэсовцы. Впереди бежала ученая овчарка, вывесив наружу слюнявый язык.

- Ой ты, милый кабыздох! - сказал Григорий и подумал, что пистолет из-за голенища ему не успеть выхватить.

Собака остановилась перед ним и ждала, когда подойдут охранники. Подобеду надоело думать о провале, предательстве, застенках, СД и прочих отвратительных предметах. Он закурил, облокотился на станину и почувствовал у локтя масленку. Взял масленку и стал лить масло в пазы, куда его лить вовсе не следовало, но рабочее состояние, ощущение дела, хотя и бессмысленного с точки зрения технологии, успокоило его, он почувствовал уверенность в ослабших было руках. А когда из бесконечности к нему приплыли эсэсовцы, он уже работал вовсю. Ученая собака перестала рычать, не замечая более в его движениях нервозности. Когда они подошли вплотную, Гриша им сказал:

- Станок любит ласку, чистоту и смазку.

Эсэсовцы, видя старательную работу, проговорили "гут, гут", обошли все пролеты и повернули назад. Овчарка бежала за ними расслабленно, как дворняжка, наевшаяся картошки.

- Как хорошо,- промолвил тихо Подобед,- что тебя не выучили на запах тринитротолуола. Называется высшее собачье образование. Сейчас вы исчезнете, а я вам такую руссиш швайн запаяю, что сразу станет ясно, кто из нас дурак.

Они исчезли. Григорий накрепко запер дверь. Вынул пистолет из сапога и засунул его за пояс. Закурил, приложил сигарету к бикфордовым шнурам, те затеплились, огоньки побежали к детонаторам. Взглянул на часы, до взрыва двадцать минут. Пора уходить. Через окно.

В детстве он приходил к отцу в этот цех и порой покидал его через окно, спрыгивая с двухметровой высоты. Как бежит время и какими странными спиралями повторяются события! Было детство, были шалости и мечты о подвигах. А сейчас он не чувствует возвышенности своего поступка. Только очень жаль этот старый, отцовский и свой личный цех. Ну, фашисты, до чего довели человека!

Голова легко прошла в оконный переплет, а плечи застряли. Река времени утекла с тех пор, когда он свободно проскальзывал сквозь эту раму, которая наглухо вделана в оконный проем. Сильно вырос во все стороны маленький Гришка. Неужели надо взрываться? Жаль, ведь в лесу еще так много дел.

Григорий рванулся изо всех сил, ободрал рубашку вместе с кожей, простонал сквозь зубы, взмок, но пролез. Главное - плечи. Туловище и ноги не в пример легче. Спрыгнул и пошел по оврагу, потом свернул в поле и за пятнадцать минут отмахал полтора километра. Посмотрел на часы, обернулся. Вот его завод, вот его цех. Предутренняя тишина. В хорошей чистой тишине беззвучно полыхнуло пламя, из окон цеха вырвался черный густой дым. Спустя пять секунд до него долетел яростный грохот.

Подобед глубоко вздохнул, выругался и пошел к темнеющему лесу, где ждали разведчики.

Летняя страда

Битва на рельсах.- Письмо Орловскому.- Братья комсомольцы, их отчаянные дела. - Группа Мурашко растет и действует.- Храбрая женщина.- Гибель Воронянского

Взрывом на заводе имени Мясникова началось для нас горячее партизанское лето 1943 года. Почти ежедневно группы подрывников уходили на железную дорогу. Наш отряд принял деятельное участие в проводившейся Центральным штабом партизанского движения массовой операции "Рельсовая война". Ее объявили на всей временно оккупированной территории, она преследовала цель дезорганизовать вражеские перевозки и тем самым помочь советским войскам в широком летнем наступлении. Вооруженные патриоты Белоруссии нанесли сокрушительные удары по коммуникациям германской армии. Победы партизан были отмечены в сводках Совинформбюро, много свидетельств о дерзких налетах подрывников оставили и сами гитлеровцы. Вот донесение в фашистскую ставку командира корпуса охранных войск группы армий "Центр": "Партизанами впервые проведена операция небывалых размеров по срыву немецкого подвоза путем планомерного и внезапного нарушения железнодорожного сообщения. 6784 взрыва за первые две ночи августа на участке корпуса".

Члены диверсионных групп, все лесные воины были горды, что помогли своим братьям на фронте нанести сокрушительное поражение фашистам на Курской дуге. Эта замечательная победа вызвала у партизан новый прилив патриотических сил, вдохновила на еще более беспощадную борьбу во вражеском тылу.

Славные подпольщики, взорвавшие ремонтно-механический цех и ушедшие из города в отряд, были включены в группу подрывников и уже через два дня ушли во главе с Иваном Любимовым на железнодорожную магистраль. Членов их семей мы определили в хозяйственный взвод - помогать на кухне, в конном парке, в подсобных мастерских. Атмосфера в лагере была такая, что никто не мог сидеть сложа руки.

Даже немецкие офицеры, перебежавшие к нам, попросились на боевые операции. Полковника я с трудом отговорил от его намерения - и возраст не тот, и звание не соответствует роли рядового бойца, и вообще я не вправе рисковать его жизнью. Посоветовал ему продолжать занятия русским языком и чтение русской литературы, к чему он приохотился с первых дней пребывания в отряде. А летчику Гансу так и не смог отказать в его темпераментной, убедительной просьбе. Он много говорил о своем раскаянии, о крайней для него необходимости смыть с себя вину за службу в гитлеровской армии. Последний мой довод был таким:

- Партизанская война опасна, а у меня уже есть радиограмма из Москвы, чтобы при первой возможности отправить вас обоих в нашу столицу. Не боитесь, что погибнете, не дождавшись самолета?

Ганс ответил, что не боится, что готов кровью заплатить за причастность к фашистской авантюре. Я направил его в группу диверсантов Константина Усольцева. И не ошибся. Бывший летчик воевал отважно, до самой отправки в Москву. Хорошо помог подрывникам своим знанием немецкой караульной службы. Мало того, он оказал помощь и Карлу Антоновичу в составлении и переписке воззваний к солдатам германской армии.