Лучшее за год III. Российское фэнтези, фантастика, мистика - Василий Владимирский

Похоже, для большинства авторов «Седьмой волны» иерархическое устройство общества представляется то ли анахронизмом, то ли стеснительной необходимостью: они в основном строят тексты на приключениях одиночек или малых сетевых групп, хотелось бы подчеркнуть — именно сетевых, — в то время как иерархические общности, особенно крупные, часто оказываются частью негативного фона, на котором развивается действие.

Изо всякой «волны» в коллективной памяти литературы застревают один, два, ну… три человека. Очень хорошо, если больше. Очень повезло. Пройдет пятнадцать лет, тогда и проверим: тех ли я назвал лучшими.

И… останется ли в анналах фантастики хотя бы один из сорока.

Антон Первушин

Ноутбук для межпланетчика Быкова

1

В последнее время все чаще можно услышать мнение, будто бы информационные технологии «съели» пилотируемую космонавтику.

Дескать, если бы энергию сотен тысяч пользователей, качающих порнофильмы по Интернету или услаждающихся компьютерными играми, да направить бы в иное, более продуктивное и перспективное, русло, то мы бы… ого-го! На Марсе уже яблони заколосились бы!

Обращает на себя внимание, что в другой космической державе, в США, подобных настроений нет. Наоборот, там царит определенная эйфория — информационные технологии, как считают американские специалисты, стимулировали развитие космонавтики: и не только беспилотной, но и пилотируемой. Почему же у нас наступило уныние и культивируется вредный для самоутверждения миф?..

Напрашиваются три (как обычно) возможных объяснения.

Второе. В России пока не завершился процесс компьютеризации: есть еще целые города и области, куда не проведен Интернет и где персональный компьютер в диковинку. Очень многие люди не умеют пользоваться современной вычислительной техникой и не знают, какие возможности она дает грамотному человеку. Опять же выглядит смешным, когда некоторые наши деятели из гуманитариев с гордостью заявляют на «голубом глазу», что презирают компьютеры, не хотят их знать и такими, гордыми, помрут. Получается, мы переживаем юность информационной эры, для нас компьютеры и сети еще не стали неотъемлемой частью быта, мы воспринимаем их как чудо или как ужас. В этой ситуации процесс компьютеризации страны видится самым главным, самым важным. На нем сосредоточено внимание интеллигенции и прежде всего авторов, пишущих научно-популярную и прикладную литературу. Все остальное в их глазах отходит на второй план, и возникает впечатление, будто бы эти проклятущие «компы» сожрали другие направления развития цивилизации.

Третье. Возможно, существует некая иллюзия, порожденная советской идеологией. Ведь нам только кажется, что все это в прошлом. На самом деле идеи и символы той эпохи до сих пор управляют нами. Они управляют даже первым постсоветским поколением детей. Недавнее наше прошлое начинает обрастать мифами и легендами, плохое при этом забывается, а хорошее — выпячивается. Мы живем в плену устаревших представлений, которые должны были исчезнуть вместе с коммунистической идеологией, но не исчезли, может быть, благодаря еще и тому, что продолжают переиздаваться книги и транслироваться фильмы советской эпохи. Обещание лучшего будущего, заложенное в художественных произведениях, по сей день тревожит нас. Не отдавая себе отчета, мы сравниваем окружающее с канувшими в Лету футурологическими прогнозами, но, не увидев даже малейшего намека на сходство окружающей нас реальности с виртуальным будущим, явленном нам в детстве, испытываем сильнейшее разочарование. Кажется, будто бы время остановилось, и вину за это обстоятельство мы перекладываем на внешние факторы, например на «засилье» компьютеров и сетей.

Впрочем, есть люди, которые вполне отдают себе отчет и сравнивают две модели развития цивилизации, виртуальную и реальную, осознанно, на уровне аналитики. Благодаря им иллюзия получает подкрепление в виде аргументов.

Например, Сергей Переслегин в статье «Мы попали не в ту историю», опубликованной в «Огоньке» (1999. № 27), пишет следующее:

Если непредвзято прочесть тексты Стругацких, выявится ряд смешных фактов. Смешных с точки зрения нашей Реальности. Так, вся техника могучих космических кораблей, обживших Солнечную систему, до крайности примитивна. Совсем нет компьютеров. Электронные устройства в XXII столетии работают на печатных платах (хоть не на лампах, и на том спасибо). <…>

Проще всего посмеяться над этими несоответствиями, найдя им тривиальное объяснение: писалось это в начале шестидесятых, да и неинтересны были братьям Стругацким все эти технические подробности… Но гораздо интереснее, однако, представить себе мир, в котором на фотонном звездолете действительно нет приличного компьютера. И попытаться понять, как мог бы возникнуть этот мир и почему он такой.

Обратим внимание, что с точки зрения реальности Стругацких наш мир тоже дает поводы для насмешки, если — в рамках вероятностной истории — считать наш мир текстом, описывающим некое Отражение. Действительно, «Пентиум» с тридцатью двумя мегабайтами оперативной памяти и гигабайтом твердого диска используется нами… для бухгалтерских расчетов и игры в DOOM. А компьютер, регулирующий карбюратор в двигателе внутреннего сгорания, — это почище ручного управления на фотонолете! А керосиновые газотурбинные двигатели после шестидесяти лет развития реактивной авиации! А жидкостные ракеты, на которых зациклилась земная космонавтика! А сама эта космонавтика, тридцать лет преодолевающая лунную стадию!.. Нет, в чем-то историческая параллель, так подробно и тщательно прописанная Стругацкими, обогнала наш мир.

Так вот, анализируя невыносимо далекий и столь притягательный для меня Мир Полдня, я пришел к выводу, что ценой глобального прогресса в теории обработки информации (компьютеры) оказался отказ Человечества от звезд. <…>

Мир, описанный Стругацкими, мир, где к концу 90-х годов освоена Солнечная система, конструируются прямоточные фотонолеты и завершается процесс мирового объединения, — мог осуществиться в Реальности! Просто кто-то когда-то, выйдя из комнаты, открыл не ту дверь. Глупая случайность.

Переслегин действительно верит, что коммунистическая утопия, описанная братьями Стругацкими и получившая распространенное название «Мир Полдня», могла стать реальностью именно в том виде, в каком описана. И заражает своей верой других. И другие, не вникая в суть предмета, действуя по принципу «упростить — значит понять», повторяют его гипотезу, которая гласит, что прогресс в информационных технологиях перекрыл человечеству дорогу к звездам. Если бы да кабы, мы бы уже — ого-го! Таким образом, иллюзия расширяется, охватывая все новые круги населения, и ее уже считают непреложной истиной. Или — доказанной теоремой.

Если мы считаем, что это вредная иллюзия и ее нужно развенчать, лишив статуса истины, то должны, очевидно, обратиться к первоисточнику, иллюзию породившему, — то есть к текстам Аркадия и Бориса Стругацких, к Миру Полдня в том виде, в каком он вышел из-под пера самых популярных советских писателей-фантастов, а не как его интерпретирует Переслегин. Нашей задачей будет показать, что описываемая в научно-фантастических романах Стругацких космическая экспансия не может быть осуществлена без революции в сфере информационных технологий.

2

Космонавтику Мира Полдня нельзя изучать вне исторического контекста, то есть без привязки ко времен когда писались те или иные романы. На это указывает сам Борис Натанович Стругацкий, отвечая на вопросы Off-line-интервью (http://www.rusf.ru/abs/int.htm): дескать, придумывая различные технологии, Стругацкие опирались не на какие-то секретные источники информации, а на научно-популярную литературу того времени. Это логично кто бы допустил гражданских лиц к секретным источникам, а тем более дал бы опубликовать, например, характеристики межконтинентальной баллистической ракеты «Р-7», с помощью которой в космос были запущен и «Спутник-1», и Лайка, и Юрий Гагарин?..

Из «Комментариев к пройденному» Бориса Натановича следует, что первая повесть (или все-таки роман?) братьев Стругацких «Страна багровых туч», описывающая начало космической экспансии в Мире Полдня, создавалась в период с осени 1954-го по апрель 1957 года. Какие идеи тогда преобладали в теоретической космонавтике (а до запуска «Спутника-1» в октябре 1957 года вся космонавта] была только теоретической)? Это легко выяснить, полистав научно-популярную литературу тех лет, издававшуюся огромными по сегодняшним меркам тиражами, — еще раз подчеркну, что информация о реальных разработках в этой сфере была строжайшим образом засекречена.