Говорят сталинские наркомы - Георгий Куманёв

И вот 1 сентября 1921 г. эта мечта стала исполняться: я поступил в Московское высшее техническое училище на инженерно–строительный факультет. Это были очень трудные для всей страны годы, первые годы послевоенной разрухи. Нам, студентам, приходилось нелегко: в аудиториях холодно, в студенческой столовой кормили скудно, обходились без какого–либо транспорта. Но учились мы с большим удовольствием, даже радостью. МВТУ было потом преобразовано в физико–техническое училище, где много внимания уделялось практической деятельности. Уже после 2‑го курса почти все мы работали на производстве, где осваивали технику, строительное дело и многое другое.

Так что с молодых лет мне довелось заняться строительством, познать его специфику, многие его тонкости. Постепенно накапливались знания, приобретался опыт.

По окончании в 1927 г. МВТУ им. Н. Э. Баумана я был оставлен в аспирантуре и стал в том же вузе читать лекции по курсу «Конструкции». Одновременно началось мое сотрудничество в аппарате ЦКК-РКИ, куда я был привлечен в качестве общественного консультанта по вопросам строительства. Таким образом, у меня направление было одно: строить и идти вперед в области строительной техники.

В апреле 1929 г. XVI конференцией ВКП(б) был принят первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР, вскоре утвержденный V Всесоюзным съездом Советов. В стране началась невиданная эпоха первых пятилеток. Многие современники, вспоминая

об этих годах, часто говорят о пафосе строительства. Действительно, именно какой–то небывалый трудовой порыв, воодушевление, энтузиазм нового строительства в большой степени определяли жизнь всей страны.

Пятилетка, ознаменовавшая начало социалистической индустриализации, ворвалась в биографию каждого. Высокая честь выпала и на мою долю: в 1929 г. заместитель председателя СНК и Совета Труда и Обороны СССР Григорий Константинович Орджоникидзе (он был и наркомом Рабоче–крестьянской инспекции СССР) предложил мне перейти на постоянную работу в ЦКК-РКИ. С этого момента вплоть до последнего дня жизни Серго я работал под его непосредственным руководством в ЦКК-РКИ, ВСНХ и Наркомате тяжелой промышленности, в котором являлся начальником Главного управления строительной промышленности и промышленности стройматериалов, а затем и заместителем наркома.

В годы довоенных пятилеток Советский Союз, образно говоря, представлял собой огромную строительную площадку. Почти каждый день в строй действующих вступали новые заводы и фабрики (включая настоящие гиганты индустрии), а также электростанции, шахты, рудники, мосты, железнодорожные вокзалы, аэродромы, морские причалы и т. п. Поразителен был героизм строителей, которые отдавали делу социализма все свои силы, свое здоровье. Мы не всегда замечали даже этот героизм, он был повсеместным, массовым, и я думаю, что только история может его понять и оценить.

В итоге выполнения строительной программы первой пятилетки Советский Союз из аграрной страны превратился в индустриальную. Посудите сами: в 1932 г. СССР по производству стали и чугуна вышел на второе место в мире и на первое место в Европе, тогда как в 1928 г. он занимал шестое место в мире по выплавке чугуна и пятое — по выплавке стали.

Вторая пятилетка, как и первая, была выполнена досрочно. Валовая продукция крупной промышленности в 1937 г. увеличилась по сравнению с 1913 г. в 8 раз. Причем свыше 80 % всей промышленной продукции было получено с вновь построенных или полностью реконструированных предприятий в период двух пятилеток.

С учетом кооперирования сельского хозяйства была таким образом решена коренная задача социалистического переустройства страны — создана новая, социалистическая экономика.

Вопрос: Каким образом Вы оказались первым народным комиссаром по строительству СССР? Как это произошло?

Ответ: Несмотря на небывалый размах строительства, в Советском Союзе отсутствовал единый орган, который бы непосредственно руководил всем этим процессом, включая разработку и утверждение обязательных норм и правил проектирования, составление смет и цен на монтаж оборудования и т. п.

И вот 26 февраля 1938 г. правительство выносит постановление «Об улучшении проектного и сметного дела и об упорядочении финансирования строительства». Этим постановлением наряду с принятием ряда важных мер был учрежден Комитет по делам строительства при Совнаркоме СССР. Председателем комитета назначили меня.

Свою деятельность Комитет по делам строительства начал с того, что составил типовые программы на проектирование детских учреждений. Наши предложения рассматривались на заседании Экономсо- вета при СНК СССР и были утверждены, хотя дискуссия оказалась довольно острой.

Основные же усилия комитета направлялись на решение плановых кардинальных проблем, среди которых выделялась проблема строительства жилья и в первую очередь в районах промышленного освоения новых территорий, где отсутствовали какие–либо населенные пункты.

В числе других задач Комитет по делам строительства рассматривал проекты и сметы наиболее крупных объектов и представлял свои заключения правительству. Всего за период своей деятельности (до июля 1939 г.) он рассмотрел проекты и сметы, связанные с сооружением 101 объекта.

Международная обстановка, сложившаяся к концу 30‑х гг., потребовала принятия неотложных мер по повышению обороноспособности Советского государства, в том числе ускорения строительства новых предприятий оборонного значения.

Осуществлять эти крупномасштабные работы без повышения уровня руководства строителями и без коренного улучшения всего строительного дела было невозможно.

С этой целью на состоявшейся в мае 1939 г. сессии Верховного Совета СССР был обсужден вопрос о образовании общесоюзного Народного комиссариата по строительству. С докладом по данному предложению выступил заместитель Председателя СНК СССР А. И. Микоян. Он обосновал необходимость создания нового наркомата, определил объемы его работы и основные задачи.

Вполне резонно и сегодня может возникнуть вопрос: а чем плох был Комитет по делам строительства при Совнаркоме СССР? Была ли необходимость учреждать какой–то параллельный, возможно, дублирующий орган? Но дело все заключалось в том, что функции комитета ограничивались проблемами проектирования и типизации строительства. Прямым же руководством деятельностью строительных организаций и их координацией комитет не занимался. Создалось такое положение, что каждый наркомат сам строил себе заводы и фабрики и имел под своим контролем десятки строительных трестов. Все это привело к чрезмерному распылению строительной индустрии.

29 мая 1939 г. сессия Верховного Совета СССР обсудила и приняла закон «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата по строительству». Ему было поручено обеспечение сооружения наиболее крупных промышленных предприятий и связанное с ними жилищное и культурно–бытовое строительство. Возведение небольших по объему предприятий оставалось за наркоматами.

Сессия Верховного Совета СССР поручила правительству установить перечень отраслей промышленности, строительство для которых будет осуществлять Наркомстрой, а также утвердить список строительных организаций и предприятий, подлежащих передаче новому наркомату.

Что касается кандидатуры первого народного комиссара по строительству, то вскоре после сессии меня вызвали на прием к И. В. Сталину. Это была не первая моя встреча с вождем. Первая состоялась еще весной 1931 г. на квартире у Серго Орджоникидзе. Она запомнилась мне на всю жизнь. И прежде чем сообщить Вам, как прошла беседа в Кремле по поводу моей кандидатуры на пост наркома по строительству, я вкратце расскажу и о той первой встрече. Надеюсь, это представит для Вас интерес.

Итак, когда я зашел домой к Орджоникидзе, в его небольшом кабинете неожиданно встретил Сталина. На нем был костюм полувоенного покроя, мягкие кавказские сапоги, в руке неизменная трубка. Рядом с Серго он выглядел даже ниже среднего роста, хотя прежде, издали, казался мне высоким. Таким же неожиданным было и его рукопожатие. Я полагал, что у властного, решительного человека и рука должна быть твердой. Она же оказалась мягкой и небольшой.

Разговаривая или слушая, Сталин всматривался в собеседника. Позднее, уже после нескольких встреч, у меня сложилось впечатление, что Сталин с определенным недоверием относится к новым, незнакомым людям, много раз проверяет интересующего его работника, чтобы убедиться в его искренности, надежности, правдивости…

После того как Орджоникидзе представил меня, Сталин спросил:

— Товарищ Гинзбург, не могли бы Вы обрисовать положение с вводом в действие важнейших строек пятилетки?