Сексуальная культура в России - Игорь Семёнович Кон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сами педагогические программы должны были создавать, проверять и дорабатывать российские авторы, круг которых не был определен заранее, в рабочей группе этим занимался доцент МГПУ Б. И. Шапиро, но, насколько я знаю, сам он в школе этот предмет не преподавал. Организационно-финансовое руководство проектом, чтобы российские чиновники не пустили деньги по другому назначению, было поручено ЮНЕСКО, почему и сам проект в просторечии стал называться «проектом ЮНЕСКО».[12] Единственное, что я читал и одобрил, были составленные В. В. Червяковым социологические анкеты для школьников, их учителей и родителей, подготовленные с учетом соответствующего международного опыта и наших собственных исследований 1993 и 1995 гг. в. Вопросник «Что ты знаешь о сексе?», с помощью которого должны были измеряться сексуальные знания учащихся, в этот пакет не входил, и, на мой взгляд, он был недоработан (некоторые вопросы не соответствовали возрасту учащихся и могли шокировать посторонних людей). Тем не менее, динамику уровня сексологических знаний и интересов у учащихся от 7-го к 9-му классу даже этот несовершенный инструмент в какой-то степени уловил (это была его единственная цель – понять, когда и как изменяются знания подростков об основных параметрах сексуальности).
…А получилось как всегда
Дальше события развивались по обычному российскому сценарию.
Министерские чиновники не позаботились о политическом и морально-психологическом обеспечении проекта. Средствам массовой информации и общественности не разъяснили заранее ни его целей и задач, ни того, что это пробная, экспериментальная работа. Более того, одновременно с информацией о начале работы над проектом министерство разослало по школам пять «альтернативных программ» полового воспитания, написанных не имеющими опыта работы в школе отечественными авторами, без учета возрастных особенностей детей, местной специфики и школьных учебных планов (одна программа была рассчитана на 374 часа, с 1-го по 10-й класс).
Сама по себе идея альтернативных программ была разумной. На первом же заседании экспертного совета в 1994 г., когда обсуждался проект совместной работы с «Органоном», я говорил, что независимо от успеха данного проекта стране необходимо несколько разных вариантов программ, чтобы регионы и школы имели возможность свободного выбора, единая программа для такой гигантской страны – нелепость. Все с этим согласились. Как только министерству удалось получить из бюджета ничтожную по тем временам сумму в 5 млн рублей, оно разделило эти деньги между пятью маленькими временными коллективами, но не на конкурсной основе, а по собственному усмотрению, не согласовав даже с собственным экспертным советом. Когда я случайно узнал об этом, то письменно, факсом, выразил по этому поводу резкий протест. Замминистра М. Н. Лазутова со мной согласилась и обещала, что подготовленные проекты программ будут надлежащим образом обсуждены, но это также не было сделано, никому из «посторонних» программы не показали.
Вопреки тому, что писала пресса, ничего особо крамольного в содержании этих документов не было. Их главный и неустранимый недостаток состоял в том, что это были не школьные программы, за которыми всегда стоит какой-то практический опыт, методические разработки и т. д., а просто более или менее случайные наборы назывных предложений, показывающих, что тот или иной автор считает нужным изучать или преподавать. Ничего лучшего в отведенный срок авторы – достаточно компетентные, хотя и не в данной узкой области, люди – сделать физически не могли. Обсуждать эти проекты всерьез было невозможно. Если бы их разослали специалистам, никто столь сырых документов не одобрил бы. Но сотрудники министерства, не посоветовавшись с собственными экспертами, распечатали сборник тиражом в 38 тыс. экз. и разослали директорам школ как уже одобренные и рекомендованные министерством. Это не могло не внести смятения в умы: люди не могли понять, кто, чем и как собирается заниматься. Сырые самодеятельные предложения были приняты прессой за «проект ЮНЕСКО», который якобы вот-вот будет внедрен по всей стране.
Этим сразу воспользовались противники как сексуального просвещения, так и всей политики демократических реформ. Вместо конструктивной критики проекта, которая была бы только полезна, его действительные и воображаемые недостатки, а точнее – сама идея сексуального просвещения, были использованы для раздувания политического скандала и антизападных настроений. Логика этой пропагандистской кампании по разжиганию моральной паники была стандартной: а) констатируются некие тревожные явления, б) эти явления интерпретируются в терминах «падения нравов», после чего в) задаются два сакраментальных российских вопроса: «кто виноват?» и «что делать?».
Ответ на первый вопрос был очевиден: на всем протяжении русской истории во всех ее бедах всегда был виноват Запад; теперь западные, особенно американские, спецслужбы пытаются уже не просто развратить, но окончательно физически истребить русский народ с помощью женского равноправия, контрацепции и сексуального просвещения. Таким образом, социально-педагогический вопрос – можно ли и как именно говорить с подростками о сексе? – переводится в политическую плоскость национальной безопасности России.
Ответ на второй вопрос столь же очевиден: закрыть Америку, а буде сие невозможно, административно преградить пути ее тлетворному влиянию.
Новый крестовый поход
В отличие от моральной паники 1991 г., которую направляла КПСС, крестовый поход против сексуального образования инициировали организации, действовавшие по рецептам и под эгидой (вероятно, и при финансовой помощи) американских ультраправых организаций, протестантских и католических фундаменталистов. Речь идет о так называемом международном движении ProLife, представляющем собой широкую коалицию ультраправых политических и религиозных групп и организаций, с центром в США. Под предлогом борьбы «за жизнь» и против абортов оно ведет широкую атаку против всех демократических институтов и гражданских прав. Американские антиабортники, как их часто называют, требуют запретить не только аборты, но и контрацепцию, сексуальное просвещение, продленный день и завтраки в школе, которые, по их мнению, ослабляют влияние родителей. В годы холодной войны они выступали в защиту ядерного оружия и против отмены смертной казни. Для ProLife характерен воинствующий антикоммунизм и желание любой ценой сохранить традиционную классовую, расовую и гендерную иерархию в семье и обществе. Этот нечестивый союз ханжей и террористов располагает огромными средствами и ведет продуманную антидемократическую пропаганду по всему миру, не гнушаясь и насильственными методами. Используя политическую нестабильность России, они перенесли свою пропагандистскую деятельность и на ее почву.
Примитивная идеология американских «антиабортников» не имеет в России широкой поддержки: опыт тотального контроля над личностью, включая запрет абортов, еще свеж в памяти россиян. Осуждать одновременно и аборты, и контрацепцию – значит практически призывать
