Танцоры на Краю Времени: Хроники Карнелиана [ Чуждое тепло. Пустые земли. Конец всех времен] - Майкл Муркок

— О, всего лишь на миг, скоро все будет восстановлено.

— Однако, Лорд Монгров и Юшарисп уверяли нас в обратном.

— Не стоит относиться к ним всерьез.

— Вам, возможно. Но не мне, мистер Карнелиан. Для меня в их словах заключен немалый смысл.

— Да, при тех обстоятельствах, что вы только что описали, возможностей для спасения очень немного, — раздался чуть сонный голос, низкий и мелодичный.

— Их просто нет, — объявил мистер Ундервуд. — Насколько мне известно.

— Это интересно. Я, кажется, вспоминаю кое-что из теории, но большая часть информации, которая мне требуется, хранится где-то в другом месте, в другом городе, чьи координаты я не могу вспомнить. Тем не менее, я склоняюсь к мысли, что каждый из вас — галлюцинация этого Города (разрастающаяся с печально потрясающей скоростью), либо вы сами стали жертвами слишком сильного увлечения древней мифологией. Я могу ошибаться. Были времена, когда я был непогрешим. Я был уверен, что ваши описания этого города совпадают с фактами, которые находятся в моем распоряжении. Вт можете спорить, я знаю, что я сам заблуждаюсь, хотя мои ощущения совпадают с моими инстинктами, тогда как вы сами делаете скорее интеллектуальные, чем инстинктивные заключения; это, по крайней мере, я понял из нелогичности, которую вы допустили в своем анализе. Вы противоречили себе, по меньшей мере, три раза с тех пор, как сели на мою оболочку.

— Говорил сплав камня и резины — один из видов банков памяти, — пробормотал Джерек. — Существует столько видов, не всегда сразу узнаваемых.

— Я думаю, — продолжал банк, — если вы преодолеете замешательство и приведете свои мысли в порядок, я смогу лучше ответить на любое хорошо сформулированное замечание.

Мистер Ундервуд, казалось, не обиделся на критику.

— В ваших словах есть доля истины, — сказал он. — Я действительно сбит с толку. А если быть откровенным, я — сумасшедший.

— Безумие может быть только отражением обычного эмоционального смятения. Страх сумасшествия может вызвать, я считаю, уход в то самое безумие, которого боятся. Это только поверхностный парадокс. Безумие — это стремление упростить природу мира, уход в доступные метафоры. В вашем случае вы явно окружены неожиданной сложностью, следовательно, вы склонны к упрощению — этот разговор о проклятье и Аде, например, — чтобы создать мир, ценности которого недвусмысленны, непротиворечивы. Мои предки, по природе своей более близкие вам, вашим взглядам, увы, не выжили. С другой стороны, может быть так, что вы недовольны своим безумием, что вы скорее бы встретились со сложностями, разобрались бы в них. Если так, уверен, что я мог бы помочь каким-нибудь способом.

— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарил мистер Ундервуд.

— Ерунда. Рад услужить. Мне все-равно нечего было делать почти миллион лет. Я был под угрозой «заржаветь». Благодаря тому, что я лишен каких-либо механических частей, у меня есть возможность долгой дремы без отрицательных эффектов. Хотя, с другой стороны, я накопил так много информации, что большей уже не могу располагать.

— Так вы считаете, это — не посмертная жизнь, и я здесь не в наказание за мои грехи, и не буду находиться здесь вечно. Значит, выходит, я не мертв?

— Вы определенно не мертвы, потому что все еще можете беседовать, чувствовать, думать и испытывать физические нужды и дискомфорт…

Банк имел склонность к абстрактным рассуждениям, которые, казалось, подходили мистеру Ундервуду, хотя Джереку и Амелии быстро наскучило слушать их.

— Он напоминает мне учителя, который был у меня когда-то, — прошептала она и ухмыльнулась. — Но это именно то, что Гарольду сейчас нужно.

Всплески света не озаряли больше горизонт, и сцена потемнела. На мрачном небе не было солнца, только пыль и облака, причудливо окрашенных газов. Позади них жалобно постанывал Город, содрогаясь от возраста и напряжения.

— Что будет с вами, если ваши Города рухнут? — спросила она Джерека.

— Это невозможно. Они самовосстанавливающиеся.

— Непохоже на это.

— Пока она говорила, две металлические конструкции упали в пыль и сами рассыпались.

— Но это правда, — сказал он ей. — Это их судьба. В подобном виде они находятся тысячелетия и все-равно выживают. Мы видим только поверхность. Сущность городов не столь очевидна и жива вечно.

Она пожала плечами.

— Мы надолго задержимся здесь?

— Пока Латы не покинут планету, ведь мы искали укрытия от них?

— И когда же это произойдет?

— Уверен, что очень скоро. Или им наскучит эта игра, или нам. Тогда игре придет конец.

— И сколько человек погибнет?

— Ни одного, надеюсь.

— Вы можете воскресить любого?

— Конечно.

— Даже обитателей ваших питомников?

— Не всех. Это зависит от того, какое впечатление они оставили в нашей памяти. При воссоздании Кольца работают на основе нашей памяти.

Она не стала углубляться в расспросы.

— Да, в Конце Времени нас постигла та же участь, что и в Начале, — мрачно сказала она, — у нас не было нормальной человеческой жизни…

— Все изменится. Браннарт объясняет эти беспокойные дни, как результат хронологических флюктуаций. Мы ненадолго должны прекратить свои путешествия во времени.

— Мне бы ваш оптимизм, мистер Карнелиан.

— Благодарю, Амелия, — он снова стал расхаживать взад-вперед. Железная Орхидея говорила мне, что я был зачат в этом Городе. Кажется, это произошло с некоторыми трудностями.

Она оглянулась назад. Мистер Ундервуд все еще сидел на банке памяти, погруженный в беседу.

— Мы оставим его?

— Мы можем вернуться за ним позже.

— Договорились.

Они ступили на серебряные поверхности, которые потрескивали при их шагах, но не ломались, поднялись по черным ступенькам к причудливому мосту.

— Думаю, это будет вполне уместно, — сказал Джерек, — если я сделаю вам предложение, Амелия, как мой отец сделал предложение моей матери.

— Ваш отец?

— Загадка, которую моя мать предпочитает не разглашать.

— И вы не знаете, кто…

— Не знаю.

— Она поджала губы.

В Бромли, этого было бы достаточно, чтобы полностью исключить женитьбу, знаете ли.

— В самом деле?

— О, да.

— Но мы не в Бромли, — добавила она.

Он улыбнулся.

— Конечно нет.

— Тем не менее…

— Я понимаю.

— Пожалуйста, продолжайте…

— Я говорил, что прошу здесь, в этом Городе, где я был зачат, вашей руки.

— Вы имеете в виду, если я когда-нибудь стану свободной… Что ж, мистер Карнелиан, не могу сказать, что это неожиданно, но…