Воспоминания - Ю. Бахрушин

Наконец все оказалось позади — экзамены были сданы более чем благополучно, даже по математике. Наступил день, когда нам торжественно вручили аттестаты, и все учителя здоровались с нами за руку. В тот же день вечером я наскоро собрался и укатил в Апрелевку.

Родители отметили мое окончание училища подарком — мне была презентована верховая лошадь и приобретено новое, удобное седло. Лошадка была немолодая, смирная, ходила она вполне прилично, а главное, могла идти и в упряжке. Впрочем, у ней были свои причуды. Так, идя быстрым аллюром, она вдруг решала прекратить это дело и останавливалась как вкопанная. Не зная об этой ее особенности, я, в первый раз при такой выходке, перелетел через голову лошади, которую она предусмотрительно опустила, и репкой ткнулся в землю. Однако все обошлось благополучно, тем более что мой конь преспокойно стоял и с любопытством смотрел, что вышло из его маневра. Своей лошади я дал громкое имя Гамлет.

Дед Носов подарил мне охотничью двустволку и билет члена Охотничьего Общества.

В этом году я всецело предался деревенской жизни и до конца июля съездил в Москву только один раз, чтобы подать свои бумаги в Лазаревский институт. Отец начал уже в Верине серьезные преобразования — пристраивалось крыло к дому, возводились въездные ворота и решетки, сооружалась лестница к реке, внутри дом перекрашивался и переделывался. Телефон уже соединил нас с Москвой.

С конца июня встала знойная погода. Грозы были редкостью. С утра воздух был уже раскален и неподвижен. Дали были окутаны сиреневой дымкой, и пахло гарью. Горели где-то леса и торфяные болота. К середине дня становилось невыносимо. Люди, сидя в комнатах, обливались потом. Лишь с закатом солнца жара начинала постепенно спадать, но в доме было столь же душно, как и днем. Ища спасения от палящего зноя, все живое стремилось в воду. Наши собаки все время валандались в речке. Даже птицы, выбрав мелкое место около берега, трепыхались в воде. Люди не отставали от животных. Каждую свободную минуту мы лезли купаться, но это мало помогало — вода была как парное молоко и освежала только на время купанья. Спать в комнатах было невозможно. Я вылезал в окно верхнего этажа, выволакивал за собой тюфяк и располагался на крыше, но как только подымалось раннее летнее солнышко, приходилось спасаться в душные комнаты. Рыба не клевала, забившись под коряги в студеной глубине.

Распорядок дня весь переменился. Полевые работы как у нас, так и в деревне производились только ранним ут. ром и поздним вечером дотемна. Днем все вымирало. Не слышно было даже несен. Молчали и голосистые, неугомонные деревенские девки и даже горластые петухи. В пятницу, когда обычно приезжали гости из Москвы, мы следовали малаховским традициям и отправлялись гулять после вечернего чая, часов в одиннадцать ночи, и бродили до восхода солнца. Разница была лишь в том, что в Малаховке это легко можно было и не делать, а в данных условиях иначе поступить было нельзя.

Несмотря на то что эта погода ничего угрожающего не предвещала — зима была снежная и ранней весной лили обильные дожди, благодаря чему травы были хорошие, уборка прошла быстро, сено было сухое и душистое, а рожь и овес наливались прекрасно. Жара действовала угнетающе, она давила и создавала тревожное настроение.

На всю жизнь мне запомнилась суббота 11 июля 1914 года. К вечеру ждали гостей. Солнце палило с утра, как обычно. Часов около четырех я отправился в купальню, залез в воду и стал блаженствовать. Вдруг с берега раздался голос Наташи Кондрашовой, неожиданно приехавшей с часовым поездом, а не с четырехчасовым, как обычно.

— Ну, ты там скоро кончишь прохлаждаться? Другим тоже охота покупаться!

На это я ответил не особенно вежливо, но искренно:

— Подожди! Все в свое время — ожидание только увеличит удовольствие.

— Валяй, валяй, скорее, — возразила она, — я газеты интересные привезла — в Сараеве убили австрийского наследника Франца-Фердинанда.

— Как убили? Что же, он умер?

— Раз я сказала убили — значит, умер!

Это сообщение меня заинтересовало, и я вскоре освободил купальню.

Познакомившись с газетами, я стал думать о другом — о том, куда пойдем гулять ночью и что будем делать завтра. Убили так убили, — значит, такова судьба.

Надо признаться, что в те годы не только люди моего возраста, но и большинство старших имели очень относительное понятие о законах развития человеческого общества. А из тех немногих, которые разбирались в этом деле, мало кто предвидел все последствия происшествия в Сараеве.

Я лично в то лето очень хорошо понимал, что годы моей беззаботной юности навсегда миновали, что я вступил в новый период моей жизни, в период молодости, когда придется уже самому шевелить мозгами, не ожидая, что кто-то подумает вместо тебя, но я был очень далек от мысли, что стою в преддверии величайшей политической и социальной катаклизмы, которая перевернет весь мир вверх дном.

1* Окольничий — старинный дворцовый чин.

2* Вапы — краски (церковнослав.).

3* Моему мужу (??.).

Москва — Витенево 1941–1955 гг.

Комментарии

Текст печатается по авторизованной машинописной рукописи с авторской правкой. Рукопись хранится в ГЦТМ,?. 1 (он. 2), ед. хр. 3133. Авторские купюры в тексте восстановлены и отмечены угловыми скобками. Все сноски в тексте составительские, авторские выделены особо. Публикуемые фотографии — из фондов ГЦТМ.

Стр. 30. …патриархальными традициями… — Оправдывающийся тон автора продиктован идеологической атмосферой времени написания книги и, конечно, желанием увидеть свой труд опубликованным. Удастся ли мне это не знаю. — К сожалению, воспоминания не были продолжены.

Стр. 31. «Из мрака времен». — Первоначальное название книги.

Стр. 35. …провозгласившего Александра II идеалом монарха. — В книге «Вылое и думы» Герцен писал: «…бывают времена, в которые люди мысли соединяются с властью, но это только тогда, когда власть ведет вперед, как при Петре I, защищает свою страну, как в 1812 году. …врачует ее раны и дает ей вздохнуть, как при Генрихе IV и, может быть, при Александре II» (Герцен А. И. Собр. соч.: В 8 т. М.: Правда, 1975. С. 242).

Стр. 36. …остановились у подъезда королевского дома… — Об этом вспоминает также?. II. Бахрушин, очевидец события. Он жил в отцовском доме в Кожевниках, недалеко от Лужнецкой улицы. «Как сквозь сон помню посещение имнератором Александром II дома J1. М. Королева (…) в конце лета или осенью. Нас маленьких (полагаю, в начале 60-х годов) нннька водила вечером смотреть па съезд, и мы видели страшно загроможденную улицу и ярко освещенные окна дома М. JI. Королева. Народу было массы. (…) То была честь Москве, честь московскому купечеству, честь русскому человеку!» (Бахрушин А. П. Кто что собирает (Из записной книжки?. II. Бахрушина). М., 1916. С. 142.)

Стр. 41. …царь лично открывал ярмарку-выставку. — Макарьевская ярмарка открывалась ежегодно с середины XVI в. на левом берегу Волги. Затем была переведена на левый берег Оки напротив Нижнего Новгорода и стала официально называться Нижегородской. К концу XIX столетия она стала крупнейшей в Европе. Обороты здесь ежегодно исчислялись сотнями миллионов рублей. Это был огромный перевалочный пункт из Европы в Азию. Тут также устраивались художественные выставки, выступления артистов. Именно здесь приобрели известность Шаляпин, Коровин, Врубель. Конст. Коровин вспоминал: «Деревянные дома в различных вывесках, во флагах. Пестрая толпа народа. Ломовые, везущие мешки с овсом, хлебом. Блестящие сбруи лошадей, разносчики с рыбой, баранками, кренделями. Пестрые, цветные платки женщин. А вдали — Волга. И за ней — Нижний Новгород. Горят колокола церквей… Какая бодрость и сила!»

Стр. 42. …не пожалели старики, чтобы одеть своих наследников. — Ср.: «Двадцать семь детей из московского и нижегородского родовитого купечества составили отряд рыид, одетых в красивые белые кафтаны с секирами на плечах. Молодые люди были подобраны один к одному. Костюмы были дорогие. У многих были подлинные серебряные секиры» (Б у? ы ш-к и н П. А. Москва купеческая. М.: Столица, 1990. С. 65, 66).

Стр. 65. …завел специальный альбом… — Одна из самых больших ценностей рукописного фонда ГЦТМ. В нем имеются автографы М. Савиной, М. Дальского, К. Варламова, П. Стре-нетовой, Ф. Шаляпина, Л. Собинова, Т. Сальвини, Ц. Кюи, К. Бальмонта, А. Белого, В. Вересаева, А. Глазунова, А. Ремизова, Ал. Бенуа, В. Брюсова, М. Баттистини и др. Вот некоторые записи: «Нет, я не унываю — в жизни еще много прекрасного есть природа, есть семья, есть искусство!» Вера Пашенная. 28 июня 1918 г. «Чисто русские простота и радушие В. В. и А. А. Бахрушиных удивительно благотворно и успокоительно действуют на болеющую душу. Русское им спасибо за это!» В. Давыдов. 27 мая 1918 г. (?. 1., ед. хр. 4935, 4983).