История инакомыслия в СССР - Людмила Алексеева

Вскоре по выходе из заключения, в июне 1974 г., активный участник ВСХСОН Леонид Бородин сказал на пресс-конференции корреспондентам западных газет, что сейчас, пожалуй, ни один член Союза не принимает его программу полностью, и этот отход совершился не в каком-то общем направлении, а у каждого по-своему. Из общения с участниками нерусских национальных движений выявилась несостоятельность программы ВСХСОН, сосредоточенной на выработке модели русского национального государства с православием в качестве государственной религии, практически без учета того обстоятельства, что Советский Союз является государством многонациональным, и его народы исповедуют не только православие и даже не только христианство. В программе ВСХСОН нерусскому и неправославному населению посвящены лишь две фразы:

«Все известные религии должны пользоваться правом беспрепятственной проповеди и свободного публичного отправления культа (но не делить власть с православным духовенством в Верховном Соборе) и»Христианской культуре присущ сверхнациональный характер, который в нашу эпоху сыграет решающую роль в деле сближения народов в единую человеческую семью". [17]

Кроме того, есть такой пункт в программе:

«Странам, в которых временно находятся советские войска, может быть оказана помощь в национальном самоопределении на основе социал-христианства». [18]

Следовательно, это право не распространяется на народы, входящие в состав СССР.

А если какие-то народы не захотят в «единую семью»? Или пока этот, видимо, не быстрый процесс «сближения» будет длиться? Один из лидеров ВСХСОН Евгений Вагин, находящийся на Западе, и сейчас отстаивает сохранение всех народов, входящих в СССР, в будущем российском государстве, но на вопросы анкеты, устроенной украинским журналом «Сучаснiсть», как он мыслит статус нерусских народов в этом будущем государстве, Вагин отвечать отказался, ссылаясь на сложность проблемы. [19]

Общение с участниками правозащитного движения поколебало убеждение всхсоновцев в преимуществах тайной организации. В лагерях они имели возможность изучить многочисленные попытки такого рода. Общий опыт показывал, что раскрытие таких организаций происходит довольно быстро - всем им удается действовать самое большое около двух лет. ВСХСОН при его строгой конспирации тоже был раскрыт через год после основания, когда в него входило лишь около десятка членов. Из материалов следствия всхсоновцы узнали, что этому способствовал донос одного из вошедших во ВСХСОН - Александра Гидони (сейчас он в Канаде, издает русский журнал «Современник»). В КГБ Гидони посоветовали продолжать контакты и начали аресты лишь через два года, когда число членов Союза перестало расти. [20] Основатели ВСХСОН убедились, что нелегальность, не помогая выжить, затрудняет установление связей с сочувствующим окружением и снижает эффективность усилий.

Разумеется, открытость возможна лишь для деятельности, не включающей насилие в арсенал своих средств. Но бывшие всхсоновцы перестали быть исключением и в этом отношении. Это подтвердил тот же Леонид Бородин в заявлении, сделанном в январе 1977 г., когда власти попытались приписать диссидентам взрывы в московском метро:

«Сегодня все, кто именует себя инакомыслящими, будь то либерально-демократическая часть или национально-религиозное направление, - все крайне отрицательно относятся даже к менее радикальным средствам». [21]

После ликвидации ВСХСОН русское национальное движение пошло в общем русле диссидентского движения как отрытое мирное течение.

В отличие от нерусских национальных движений, участники которых постоянно предпринимают попытки организоваться для осуществления своих замыслов преобразования национальной жизни, русское национально-религиозное направление после ликвидации ВСХСОН (в 1967 г.) не предпринимало таких попыток. Практические действия приверженцев этого направления не определялись спецификой их взглядов и были чисто правозащитными. Так, Солженицын в 1967 г. выступил с обращением к съезду советских писателей, призывая участников съезда потребовать отмены цензуры. [22] Он стал корреспондентом Комитета прав человека в СССР, основанного А. Сахаровым, В. Чалидзе и А. Твердохлебовым (см. главу «Движение за права человека», стр. 217-218). В этот же Комитет вошел в качестве его члена «почвенник» Игорь Шафаревич. Он выполнял обязанности члена Комитета наряду с остальными и сделал доклад о советском законодательстве в области религии. Солженицын дал высокую оценку правозащитной деятельности Сахарова и указал на ее очистительную роль в современной советской жизни, предложив Сахарова кандидатом на Нобелевскую премию мира. [23]

Другие приверженцы национально-религиозного направления солидаризировались с правозащитным движением главным образом подписями под письмами в защиту жертв политических преследований - как своих единомышленников, так и правозащитников. Эти подписи были частым и постоянным явлением до 1978 г.

Объединительным центром русского национального направления в 1971-1974 гг. был журнал «Вече». [24]

Редактором-составителем «Вече» стал Владимир Осипов, историк по образованию. Осипов был одним из зачинателей поэтических чтений на площади Маяковского в Москве и издателем одного из самых ранних (1960 г.) самиздатских журналов «Бумеранг». В 1961 г. Осипов был арестован «за антисоветскую пропаганду» вместе с Эдуардом Кузнецовым (впоследствии ставшим активистом еврейского движения за выезд в Израиль), Ильей Бокштейном и Анатолием Ивановым, и отбыл срок в лагерях (7 лет - см. главу «Правозащитное движение», стр. 196-197). В лагере, где были собраны участники всех направлений диссента, развившегося и дифференцировавшегося в эти годы на различные направления, Осипов пришел к выводу, что «спасение русской нации важнее гражданских прав». [25] Он вышел из лагеря убежденным русским националистом. Через 10 лет после первого ареста и через 3 года после освобождения он начал издание журнала «Вече», который он определил в редакционной статье как «русский патриотический журнал». Осипов заявил, что цель журнала в том, чтобы

«… возродить и сберечь национальную культуру, моральный и умственный капитал предков,… продолжить путеводную линию славянофилов и Достоевского». [26]

Девять выпусков этого журнала, отредактированные Осиповым, освещали проблемы русской национальной жизни, культуры, религии, охраны памятников русской истории и охраны среды обитания. Манифест этого журнала существенно отличается от «Слова нации» с его проповедью расизма, государственного деспотизма и великодержавности. Национализм «Веча» выступал не столько как политическая идеология, а скорее как определенное отношение к русской истории, культуре, православию, вполне сочетаемое с демократизмом.

Осипов писал о себе в открытом письме Шиманову (апрель 1973 г.):

«Лично я не принадлежу к»демократам", но отношусь с большим уважением к лучшим, искреннейшим из них… Прямое высказывание мнений, выступления против злоупотреблений и попрания конституции, лояльность, защита государства перед лицом внешней опасности - таковой представляется мне линия поведения русского патриота в настоящее время". [27]

В другой статье, осуждая «въевшуюся привычку к сталинизму», Осипов писал:

«Инициативная группа, Комитет прав человека, открытые письма, журналы - слава Богу, мы понемногу начинаем преодолевать страх. Нас вдохновляет мужество Григоренко, Огурцова, Буковского». [28]

Сам выбор героев противостояния показателен: убежденный коммунист Григоренко, христианин и русский патриот Огурцов, активист правозащитного движения Буковский.

В другой своей статье Осипов утверждал:

«Всем должна быть дана свобода мнений. Верующие и атеисты, националисты и демократы, сионисты и антисемиты, консерваторы и коммунисты - все должны иметь право высказать свою точку зрения». [29]

Разумеется, плюрализм Осипова распространялся и на его единомышленников. Осипов стремился сделать «Вече» трибуной всех оттенков русского национального и православного течений. Политические симпатии некоторых авторов «Веча» не совпадали с его собственными. Так, один из авторов, Анатолий Иванов, печатавшийся под псевдонимом Скуратов, подельник Осипова по процессу 1961 г., тоже проделавший эволюцию в сторону национализма, привнес в журнал юдофобство и сталинские симпатии, вовсе не свойственные самому Осипову, а сподвижник Фетисова Антонов в статье «Учение славянофилов - высший взлет народного самосознания в России в доленинский период» утверждал идеи национал-большевизма, [30] которые тоже не были в русле идей самого Осипова.

Тем не менее объединение вокруг «Веча» таких разных авторов было возможно ввиду существенной общности их идеологии, несмотря на разницу в оттенках. Александр Янов выделил пять положений, общих для всех них. Все они считают основой современного кризиса человечества секуляризацию, отход от христианства как монопольной формы идеологии (1); все они указывают на Запад как на место порождения и оплот секулярности (2); все они верят, что русский народ является главной опорой православия, имманентно ему присущего, и надеются, что, освободившись от секулярной марксистской теории, привнесенной с Запада, русские спасутся от «желтой опасности» с Востока (3); все они полагают, что единственная истинная свобода - внутренняя свобода христианина, для ее обретения несущественны политические режимы и социальные системы (4); все они враждебны интеллигенции, так как именно через нее западная секулярность проникает в Россию. Этот тонкий чужеродный слой («образованщина» - по Солженицыну) сбивает русский народ с его особого, свыше предназначенного ему пути.(5) [31]