Морской волк - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И эта миссия. Кто там, наверху, догадался отправить субмарины в противолодочный дозор, причем у нашего побережья? Точно, не наши – а умники из СС. Во-первых, «тип VII» – все ж океанские лодки, а для подобных задач в кригсмарине «челны» были, малые лодки «тип II»; во-вторых, тральщики «тип М» справятся с этим гораздо лучше, а уж тем более авиация. Но попробуй откажись – капо в концлагере объяснять будешь, что приказ дурацкий! Или – ротному фельдфебелю на Восточном фронте. Говорят, в штабе кого-то уже разжаловали – и рядовым в пехоту, под этот Сталинград.
Так что действительно спокойнее этот шторм в море пересидеть. Все безопаснее, чем прорываться к конвою. Причем не только для нас: как нам огласили, «пропавшие без вести» будут считаться перебежавшими к врагу, в отсутствие доказательств обратного, – с заключением семей в концлагерь. Как это на боевой дух экипажа повлияло, объяснять надо?
Вот и болтаемся у входа в Порсангер-фьорд. Считается, что мы должны заметить вражескую субмарину еще на подходе, быстро погрузиться и атаковать ее торпедами. Стою на мостике, дышу свежим воздухом. Свинорыл тоже наверх выполз, смердит. В самом прямом смысле, поскольку вчера в сортире продул баллон на себя (подозреваю, помогли ему, что-то подкрутили). Отчего стало лишь хуже: во-первых, в отсеке воняет так, что даже для лодки невыносимо, а там, между прочим, спальные места, а во-вторых, душа на лодке нет, и будет наш партайгеноссе еще долго распространять вокруг амбре, хоть противогаз надевай. Тем более въедливости и злобы у него это происшествие совершенно не убавило.
– Контакт, пеленг 66, очень неустойчивый, слабый… потерян, – доклад акустика.
Смотрю в том направлении – ничего. Море на редкость спокойное для этого района и сезона, даже перископ был бы замечен. Может, загоризонтная, сильно шумящая цель попалась? Или акустик ошибся, фоновый за контакт принял? Эх, «Моцарт», предлагал же я Марксу с U-376 много чего, если он своего акустика, «бриллиантовые уши», уступит – и где он теперь? Сгинул в Карском море, причем со всеми направленными туда – что наводит на размышления. Та радиограмма – неужели у русских появились торпеды по лодке, на глубине? Бред. Как прицеливаться, определить направление и глубину?
Но все же лучше подстрахуемся. Лево на борт! Курс 270. Полный!
– На каком основании? – Свинорыл щурится, в море смотрит. – Я так понял, что это вот там, а что-то шумящее – там? От боя уклоняетесь? Отставить приказ, потрудитесь объяснить!
А что объяснять? Что будешь тут осторожным, когда родных в лагерь, если что? С другой стороны, может, и впрямь, загоризонтный, и сейчас кто-то «жирный» появится? С того направления, от русских баз? Может, и прав партайгеноссе?
– Контакт, пеленг 63, слабый… потерян.
А вот это уже серьезнее! Видимость с мостика лодки, изменение пеленга, время между – какая в итоге скорость загоризонтной цели? Что-то многовато. А вот для субмарины, занимающей классическую позицию для атаки по нам, впереди по курсу, чтоб мы прошли перпендикулярно, прямо им под прицел… Но нет ведь перископа, не видно!
– Контакт, пеленг 63, короткий высокочастотный импульс, меньше секунды.
– Лево на борт! Курс 270 – исполнять! Ход – полный! Слушай, партайгеноссе вонючий, ты понимаешь, что сейчас тонуть будем все? Еще вякнешь – по возвращении доложим, что ты выпал за борт, все подтвердят.
– Да что вы се… аа…
– Понял? Вон с мостика, живо!
Так, что бы это ни было, оно осталось за кормой. Уже не догонит. А уклониться от торпед с кормовых курсовых – тьфу!
– Контакт, пеленг 55, очень слабый, на пределе… пеленг 50…
Что?! Это не только не отстает, но и догоняет под водой – нас, идущих пятнадцатиузловым? Дальше уклоняться или?.. Лучше мишень не будем изображать, живыми будем!
– Все вниз – погружение!
Черт, надо было радировать… А что именно? Что нас преследует что-то подводное и быстроходное, не поднимая перископа? Время – пока зашифруем, отправим… А тут решают минуты. Нет, лучше уж лишний шанс на жизнь! Хотя если короткое, то успеем. Пока антенна на перископе, над водой.
– Радист, кодовый – «атакован подводной лодкой».
В перископ – все чисто. Ныряем на пятьдесят. Ход малый, всем соблюдать тишину – как при бомбежке. Акустик слушает. Пока тихо. На дно лечь, затаиться – так глубина тут за триста, не выдержим. Даже для рекорда U-331 много, когда она после утопления «Бархэма», спасаясь от его эскорта, нырнула на двести шестьдесят пять при предельной сто восемьдесят. Все тихо – но оттого и странно, непонятно, с чем столкнулись. Даже Свинорыл притих. Тишина. Кажется, оторвались. Что бы это ни было – оно ушло.
Пинг! Если бы не слушали все в полной тишине, не заметили бы. По корпусу – будто камешек. На глубине? Еще раз…
Не ушло. Это локатор. Только у англичан он работает непрерывно – корпус звенит, как от струи песка. Здесь же – короткими: импульс – уточнили – взяли на прицел. Одна надежда, что ничего не смогут они нам сделать, пока мы под водой! Если только та радиограмма не оказалась правдой.
А ведь не перестраховались бы, могли бы и сразу нарваться! Шли бы так, прежним курсом – до торпед в борт. И уже рыб кормили бы.
– Торпеда в воде, пеленг не меняется, идет на нас!
Вот он, момент истины. Рули – на всплытие! Изменим глубину. И лучше – в меньшую сторону: внизу шанса не будет совсем. Пять атмосфер избыточного за бортом или десять – разница большая.
Я ничего не слышу. Странно, обычно торпеды можно различить «невооруженным ухом». Хотя если на глубине электрическая, шумит меньше.
– Торпеда, пеленг не меняется!
Моторы – полный! Бросок вперед – должен вывести из-под удара. Даже если они как-то
