Гамильтон - Лорел Гамильтон

Малькольм подумал о своей пастве, и мы тут же оказались окружены картинками, дополнявшими услышанными мной ранее запахами и ощущениями. Я узнала, что девушка, пахнувшая мылом и сладким шампунем, хотела пойти в колледж, но у нее не получалось посещать достаточно ночных занятий, чтобы получить аттестат. Я знала, что семейство вампиров пыталось купить дом, но живущие вокруг не хотели такого соседства. Я знала, что их «ребенок» был в доме мастером. Малькольм добавил нам проблем, но дал и надежду. А мы ему взамен дали почувствовать запахи их кожи, ощущение погладившего воротник пальца, запахи дюжины разных кремов после бритья, двадцати разных ароматов, - от терпкого запаха пудры до растительной чистоты, почти горькой на вкус. Мы вернули ему вздохи, когда наша сила омыла их. Мы вернули ему вздернутые кверху лица, когда они поежились от прикосновения силы, более чувственной, чем та, которую когда-либо они видели от Малькольма. Касание силы линии Белль давало понимание того, что чье-то дыхание на твой руке, просто дыхание, способно заставить все твое тело пойти мурашками.

Малькольм оторвался от шеи Дамиана, как утопающий выныривает на поверхность. И мы все вынырнули из этого связующего омута. Мы с Натаниэлем рухнули на покрытый ковром пол прохода. Дамиана пришлось кому-то подхватить, иначе он бы тоже упал.

- Этим ты не спас их, Малькольм. Когда я отобью их у тебя, ты приползешь ко мне на коленях, как собака на цепи, и приведешь их за собой. - Голос был чист и звонок, он эхом отдавался в огромном помещении церкви. Не думаю, впрочем, что в нем была заключена вампирская сила. Скорее, голос этот был выработан за столетия, предшествовавшие изобретению микрофона.

Жан-Клод коснулся Малькольма, призывая его не отвечать. Он заговорил сам, и его голос по сравнению с голосом Коломбины звучал едва ли не заурядно. Он был вежливым и пустым, как иногда бывало, но каким-то образом заполнял собой сразу все помещение.

- Мы договорились, что ты сразишься с первым, кто использует магию. Моя слуга, ma petite, не знала об этом соглашении.

- Мы также решили, что не станем использовать своих слуг, чтобы усиливать наши силы, - заметила Коломбина.

- Поэтому мне и не было позволено мысленно говорить с ней.

- Ты мог спланировать все заранее за моей спиной.

- Но ты напала не на ma petite, ты ударила паству. Кажется, ты первой нарушила условия соглашения. - Его голос в конце фразы усилился, и все прихожане отреагировали на это изменение, вздрогнули. Они уставились на него - некоторые неохотно, но теперь они его слышали и чувствовали. В это мгновение я поняла, что в одном Малькольм был все-таки прав. Принести клятву мне - значит, принести ее Жан-Клоду. Кровь моей крови и все такое.

- Твоя слуга использовала своих леопардов и вампира. Я тоже могла обратиться к своему слуге, Джованни, но я держалась условий соглашения. Но, если ей позволено брать силу от других, то будет честным, если я позволю себе то же самое.

- Ты можешь питаться от объединенной силы всех присутствующих вампиров. - В устах Жан-Клода это прозвучало утверждением.

- Да, - ответила она самодовольным голосом.

Эдуард с Олафом стояли по обеим сторонам от нас, как и положено примерным телохранителям. Мика опустился рядом на колени и спросил:

- К тебе безопасно прикасаться?

Я знала, что он имел в виду этим вопросом. Он хотел знать, не перекинется ли на них моя метафизическая фигня, чем бы она ни была.

- Думаю, что теперь можно.

Он ухватил меня на локоть и вздернул на ноги без видимых усилий. Натаниэлю предложил руку Грэхем. Мы оба слегка покачивались, но стоять могли. Ура.

Коломбина собиралась присвоить паству и использовать их в качестве батарейки, энергия которой увеличила бы ее собственные силы. Увеличила настолько, чтобы справиться с Жан-Клодом… возможно. Но пока что они были моими, а через меня - Жан-Клода.

- Ты опоздала, - произнес Малькольм. - Я передал их своему мастеру.

- О, подобные связи не очень крепки по первому времени, - протянула она.

- Пустой треп, Коломбина, - заявил Жан-Клод, и его голос скользнул по моей коже. Натаниэль, стоявший рядом со мной, поежился. Я почувствовала, как сотни две вампиров, а то и больше, отреагировали на этот голос. Один из прихожан выкрикнул:

- Малькольм, спаси нас от этого развратника и его шлюхи!

Обернувшись, я нашла взглядом говорившего. Он смотрел на Малькольма, умоляюще протянув к нему руку. Во мне было начала нарастать злость, но потом я ощутила его мысли, почувствовала его страх. Он был гетеросексуалом, но его тело отреагировало на голос Жан-Клода. Просто на голос, на слова; Жан-Клод даже не пытался воздействовать с его помощью подобным образом. Пока не пытался. Как бы я восприняла, если бы мое тело отреагировало на голос женщины-вампа? Эта мысль заставила меня вспомнить о Белль Морт. Она воздействовала на меня больше, чем просто голосом. От этого воспоминания жар прокатился по мне волной, приливая к лицу. Я загорелась от одной мысли о ее теле, ощущении ее рук на нем. Потом я вспомнила вкус ее губ, сладость помады, шелковую кожу под моими пальцами… мне даже пришлось потереть пальцы о свою кожаную куртку, чтобы избавиться от этого ощущения. Но это не помогало. Ощущение ее кожи прилипло к пальцам, словно паутина, от которой невозможно было избавиться. Натаниэль потянулся ко мне, но я отскочила и покачала головой. Предупреждающе выставив перед собой руки, я начала пятиться назад по проходу. Мне нужен был Жан-Клод или Ашер. Нужен был кто-то, кто понимал силу Белль лучше меня. Может, это просто реакция на то, что она вытворяла со мной во сне, но на это рассчитывать было бы неосторожно с моей стороны. Если она собралась снова попытаться захватить надо мной контроль, то мне нужен кто-то, кто помог бы этому сопротивляться.

Не уверена, что Коломбина поняла, что происходит. Возможно, она решила, что это ardeur и захотела воспользоваться этой брешью, которая показалась ей нашим слабым местом. Она снова направила свою силу на паству, но сделала это так мощно, что предыдущая попытка показалась только разогревом. Тогда она просто притворялась, что ударила. А теперь ее сила пронзила вампиров, словно пылающий меч. Там, где он их касался, они начинали орать, и связи со мной и Жан-Клодом начинали рушиться. Такое впечатление, что она могла в буквальном смысле отрезать метафизические связи, как непрочные веревки.

Одна из вампиров, чья связь с нами была перерублена, с криком упала на четвереньки в проходе, прямо у моих ног. Не знаю, что она чувствовала, но ей наверняка было больно. Еще один протянул ко мне руку, его серые глаза были широко раскрыты. Он закричал: