Мирная стратегия. Дилогия (СИ) - Мадоши Варвара

Так вот, начинаешь обычно с кабачков. Куски получаются кривые и косые, но постепенно приноравливаешься. Сначала тебя сбивает любой шум, под конец ты прокачиваешься достаточно, чтобы рубать любые овощи на кухне типичного ресторана, которая даст сто очков форы дантевскому аду.

Можно выучиться резать даже вслепую, есть такие умельцы. Можно при этом еще и орудовать двумя ножами одновременно. Можно, наверное, практиковать свое поварское искусство даже в горящем здании, когда пламя перекидывается на твою одежду и начинает обжигать кожу. Но если тебе в процессе бензопилой отпилят руку, думаю, даже самый прокаченный мастер нарезку прервет.

Так и я с этой чертовой станцией.

Ощущения куда хуже, чем когда я закончил играть в шлеме. Тогда на меня просто свалились скопом все неприятности, которых можно и нельзя было ожидать. Здесь же у неприятностей отчетливо сюрреалистический подтекст.

Флот вторжения, который непонятно зачем нужен; внезапная замена модуля, ради которой нужно учить очередную тонну матчасти (тоже непонятно на кой); а на сладенькое – энергоустановка, которая просто так снялась и улетела! Надо думать, на юг, вить гнездо.

Все это как‑то немного слишком.

Но когда я вылезаю из капсулы во внеурочное время, кипя негодованием, то получаю словно бы ушат холодной воды на голову: все прочие капсулы тоже вскрыты, мои коллеги топчутся в бывшем бассейне, покрываясь мурашками (кроме тех, кто озаботился что‑то накинуть поверх плавок), и никто ничего не понимает..

Мой сосед (не помню, как его зовут), уже выбрался, чуть дальше на крышке своей капсулы сидит и недоуменно озирается Петр, еще чуть дальше техник колотит по боку третьей капсулы и кричит:

– Выходи! Да выходи, я говорю! Это не обычный фриз, она не отомрет!

Третья капсула только раскрывается и высовывается Оксана.

– А что случилось‑то? – спрашивает она. – А то у меня что‑то ничего не работает.

Кстати, почему я раньше думал, что она не в моем вкусе? Нормальное пропорциональное тело, красивое… Даже хорошо, что плечи широковаты – спортивно смотрится. Сейчас это в моде. Ну, я так слышал.

– Попытка взлома базы данных, – отвечает ей техник. – Наверху решили пока все приостановить.

– Офигеть, – говорит Оксана, выражая, похоже, общее настроение. – И надолго простой?

– Суток на трое минимум, – отвечает техник.

Нифига себе! Я ожидал услышать что‑то вроде «пара часов».

Ну, по крайней мере, ситуация прояснилась. Раз кто‑то начал чудить с базой данных, то и мои странности в игре именно этим объясняются. Все понятно. Сейчас они там у себя распутают цифровые проводки, все перезапустят, игра и заработает, как было.

Надеюсь.

– А нам заплатят за простой? – спрашивает незнакомый мне игрок, зябко кутаясь в синий халат с белыми парусниками.

– Вот чего не знаю! – разводит руками техник. – Это вы с начальством разговаривайте.

* * *

Разговаривать с начальством – отличная идея. Ее я и пытаюсь осуществить первым делом, благо, мне есть что высказать.

Однако получаю от ворот поворот: все заняты, разгребают последствия взлома. Оно и неудивительно, если взлом такой масштабный, что у всех игры застопорились…

Правда, один вопрос проясняется: время простоя нам оплатят. Более того, обещают надбавку, если за время «служебного расследования» мы не будем покидать территорию комплекса.

Ну что… Мне рваться особо некуда: моя семья – то есть Белкин – со мной.

Вот только если я чувствую себя комфортно, отсыпаясь и отъедаясь за последние бешеные недельки, то мой кот явно скучает по виртуальности. Конечно, он все равно звезда в нашей общаге: все хотят его погладить и потискать, даже те, кто при первой встречи довольно брезгливо говорили, что сфинксов терпеть не могут (этим я не разрешаю, конечно, но Белкин – щедрая душа, и в мое отсутствие подставляет спину и подбородочек всем, кто попросит).

А я в свободное время, которого вдруг стало очень много (не считая тех пары раз, когда Оксана вытаскивает меня гулять на территорию санатория), я зачем‑то продолжаю штудировать мануалы Нор‑Е и Томирла. Сам не знаю, зачем. Если бы это были реальные сведения и реальные принципы программирования – ладно бы. Но реальность там так тщательно перемешана с лором игры, что разберется только тот, кто уже и так профессионал. Уж всяко не товарищ‑ликбезник типа меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Так проходит три дня. Ну, три дня и две ночи. Потому что посреди третьей ночи меня будят…

* * *

Пробуждение выглядит буднично: у меня звонит телефон.

Шарю в темноте и хватаю трубку, привычно не потревожив сладко спящего в своем кармане Белкина.

– Алло? – сонно говорю я незнакомому номеру, мимолетно удивляясь, кто бы это мог быть.

Антиспам у меня стоит надежный, доставку я никакую не заказывал. Может быть, маменька в очередной раз сменила телефон?

Но в динамике раздается вежливый мужской голос.

– Господин Старостин?

– Да, это я.

– Прошу прощения за поздний звонок, но вопрос очень важный. С вами хочет встретиться руководство. Вынуждены просить, чтобы вы прибыли незамедлительно. Разумеется, ваше время будет оплачено.

Моргая, смотрю на часы. Одиннадцать. Еще даже не очень поздно. Ну, раз будет оплачено – почему бы и нет? Тем более, я и сам давно уже хочу пообщаться с теми, кто в «Игротехник‑НЕО» имеет право принимать решения!

– Ладно, – говорю. – Куда ехать?

– Мы вас отвезем. Сможете быть готовы через четверть часа?

А что мне готовиться – зубы почистить да одеться. Ну, телефон прихватить.

Киваю, потом исправляюсь:

– Да.

– Тогда до встречи.

Там вешают трубку.

Пятнадцать минут даже слишком много: я успеваю не только умыться и одеться, но даже погладить на прощание спящего Белкина и выйти в холл. И тут вижу Григория и какого‑то незнакомого мужика в строгом костюме. Что‑то в этом человеке есть такое, трудновыразимое и одновременно знакомое…

– Андрей Петрович, здравствуйте, – говорит он, первым протягивая руку. – Моя фамилия Гаврилов.

И я вдруг отчетливо понимаю: он «в штатском», хотя звания и не прозвучало. Никогда не видел таких типов вживую, только в фильмах. Наверное, бывший функционер, которого «Игротехни‑НЕО» наняла в службу безопасности. Тогда все сходится: должно быть, расследуют кражу данных, вот и решили меня опросить, поскольку именно с моего игрового мира все и началось.

Григорий слегка сконфуженно улыбается.

– Андрей, еще раз извините за неудобство, – начинает он. – Но дело очень важное. Мы, разумеется, позаботимся о Белкине, пока вас не будет!

– Постойте, – говорю я, – в смысле, не будет? Мы что, куда‑то едем далеко? Ваш директор не здесь находится?

Они переглядываются.

Гаврилов говорит:

– Вы, наверное, не поняли? С вами хочет увидеться президент.

– Ну президент, директор, один черт.

Какая разница, в самом деле, как у них называется самый главный!

– Президент Российской Федерации, – поясняет Гаврилов, тут же становясь из бывшего гэбиста настоящим. – Пойдемте, за вами уже выслали вертолет.

Вот тут‑то челюсть у меня и падает на пол. Вертолет, ни хрена себе!

– Зачем? – спрашиваю я, полностью офигев, но уже машинально начинаю шагать за ним.

– Вопросы национальной безопасности. Речь пойдет о вашей роли в проекте «Узел».

Ох как прав я был, подозревая все эти месяцы, что «Узел» – не просто игра! Ультраправ, можно сказать. И ультралев.

Чем же «Игротехник‑НЕО» занимался на самом деле? И что же за данные содержались в его банках данных, что их кража неизвестными хакерами подняла такую бурю на государственном уровне?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

К моему удивлению, меня доставляют не в Кремль, не в Белый дом и даже не на Лубянку. Вертолет, разрезая лопастями темное небо, садится на маленьком аэродроме, то ли частном, то ли военном (прожектора горят так ярко, что я ничего не могу разглядеть). Меня выводят под локоток и запихивают в роскошный самолет, я такие видел только в фильмах про миллиардеров и спецагентов.