Огненные Купола - David Eddings

– Вспомните, что творят с нами эти эленийские варвары! – воскликнул Салла, задыхаясь от бешенства.

– Ты всю жизнь прожил в стирикском квартале Материона, старейшина Салла, – сказал Заласта. – Ты, наверное, ни разу в жизни и не видел эленийца.

– Я умею читать, Заласта.

– Счастлив это слышать. Впрочем, мы явились сюда не для того, чтобы обсуждать решение Тысячи. Верховная жрица Афраэли известила тебя об этом решении. Нравится оно тебе или нет, а тебе придется его исполнять.

Глаза Саллы наполнились слезами.

– Они убивают нас! – всхлипнул он.

– Для убитого, Салла, ты выглядишь просто великолепно, – заметила Сефрения. – Скажи, это было очень больно?

– Ты знаешь, что я имею в виду, жрица.

– Ах, да, – сказала она, – вечное и утомительное стирикское стремление присвоить себе чужую боль. Кто-то на другом конце земли протыкает ножом стирика, а у тебя идет кровь. Ты сидишь здесь, в Материоне, в роскоши и безопасности, жалеешь себя и втайне мучаешься от зависти, что тебе отказали в праве стать невинной жертвой. Что же, Салла, если тебе так хочется пожертвовать собой, я могу это устроить. – Лепет этого болвана вверг Сефрению в состояние холодной ярости. – Тысяча приняла решение, – жестко сказала она. – Я не обязана объяснять тебе почему, но все же объясню – чтобы ты мог передать это объяснение своей общине. И тебе придется сделать это, Салла. И быть при этом весьма убедительным, иначе мне придется тебя сместить.

– Моя должность пожизненная! – заносчиво заявил он.

– Именно об этом я и говорю, – зловещим тоном пояснила Сефрения.

Салла уставился на нее.

– Ты не посмеешь! – выдохнул он.

– А ты проверь. – Сефрения давно уже мечтала сказать кому-нибудь эту фразу, и теперь обнаружила, что это весьма приятно. – Суть дела вот в чем, Салла, – можешь прервать меня, если я буду говорить слишком быстро для тебя. Эленийцы – варвары, которые ищут повода прикончить всякого стирика, попавшегося им на глаза. Если мы не поможем им в этом кризисе, мы поднесем им искомый повод на бархатной подушечке. Мы поможем им, потому что если мы этого не сделаем, они перебьют всех стириков в Эозии. А ведь мы не хотим, чтобы это случилось, не так ли?

– Но…

– Салла, если я услышу от тебя еще одно «но», я тебя уничтожу. – Сефрения с некоторым изумлением обнаружила, что вести себя по-эленийски очень даже приятно. – Я передала тебе решение Тысячи, а Тысяча говорит от имени богов. Предмет не подлежит обсуждению, так что прекрати ныть и изворачиваться. Ты подчинишься или умрешь. Таков твой выбор, и выбирай побыстрее, потому что я спешу.

Эти слова потрясли даже Заласту. – Твоя богиня жестока, советник Сефрения! – выпалил Салла.

Сефрения ударила его прежде, чем успела подумать, что делает, – ее рука, казалось, двигалась сама по себе. Она воспитывала много поколений пандионцев и знала, как нужно блокировать плечо для удара. У нее вышло гораздо большее, чем обычная оплеуха. Костяшки ее кулака с силой впечатались в подбородок Саллы, и стирик с остекленевшими глазами отлетел назад.

Сефрения начала выговаривать слова смертоносного заклинания, выплетая пальцами соответствующие жесты.

«Я не сделаю этого, Сефрения!» – резко прозвенел в ее мыслях голос Афраэли.

«Знаю, – мысленно ответила Сефрения. – Я просто хочу привлечь его внимание, вот и все».

Осознав, что она делает, Салла задохнулся. Затем он пронзительно завопил и рухнул на колени, бессвязно лопоча и моля о милосердии.

– Ты исполнишь то, что я тебе повелела? – грозно спросила она.

– Да, высокая жрица! Да! Умоляю, не убивай меня!

– Я оборвала заклинание, но не отменила его. В любую минуту я могу его завершить. Твое сердце в моем кулаке, Салла. Помни об этом всякий раз, когда тебе вновь захочется оскорбить мою богиню. А теперь вставай и выполняй то, что тебе приказано. Пойдем, Заласта. Меня уже тошнит от этого нытья.

– Ты стала жестокой, Сефрения, – укоризненно сказал Заласта, когда они вышли на узкие улочки стирикского квартала.

– Я только припугнула его, мой старый друг, – ответила Сефрения. – Афраэль ни за что не стала бы отзываться на это заклинание. – Она осторожно пощупала руку. – Ты случайно не знаешь, Заласта, где бы я могла найти хорошего лекаря? Кажется, я вывихнула запястье.

– Они не слишком впечатляющи, верно? – заметил Улаф, когда он, Тиниен и Кринг шагали по ухоженным лужайкам императорской резиденции, направляясь к эленийскому замку.

– Воистину, – согласился Кринг. – Похоже, они все время думают только о парадах. – Все трое возвращались со встречи с высшим командованием имперской армии. – Да они только для парадов и годятся, – заключил доми. – На них нельзя положиться.

– Придворные в мундирах! – взмахом руки Улаф отмел разом весь генеральный штаб Тамульской империи.

– Согласен, – подхватил Тиниен. – Настоящая военная сила в Тамуле и во всей Империи – это атаны. Правительство решает, а генеральный штаб попросту передает его решения командирам атанов. Я начал сомневаться в надежности имперской армии, еще когда они сказали, что должности в ней наследственные. Не хотел бы я полагаться на них в случае нужды!

– Истинная правда, друг Тиниен, – согласился Кринг. – Их кавалерийский генерал отвел меня в конюшни и показал то, что здесь именуется лошадьми. – Кринга передернуло.

– Что, так плохо? – спросил Улаф.

– Ужасно, друг Улаф! Их лошади не годятся даже для пахоты! Никогда бы не поверил, что коня можно так раскормить. Все, что быстрее шага, попросту прикончит бедную скотинку.

– Стало быть, в этом мы сходимся? – спросил Тиниен. – Имперская армия абсолютно бесполезна для нас?

– По-моему, Тиниен, ты им льстишь, – отозвался Улаф.

– Нам нужно составлять доклад с большой осторожностью, – пояснил альсионский рыцарь. – Мы ведь не хотим оскорбить императора. Как насчет «недостаточной подготовки»?

– Уж это точно, – согласился Кринг.

– «Незнание современной тактики и стратегии»?

– Не спорю, – проворчал Улаф.

– «Плохое снаряжение»?

– Это не совсем так, друг Тиниен, – покачал головой Кринг. – У них очень хорошее снаряжение. Это лучшее оружие двенадцатого века, которое я когда-либо видел.

– Ладно, – рассмеялся Тиниен, – тогда – «устаревшее вооружение»?

– С этим я могу согласиться, – уступил доми.

– Ты, конечно, не станешь употреблять слов «разжиревшие, ленивые, никуда не годные болваны»? – осведомился Улаф.

– Это было бы слегка недипломатично, Улаф?