Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев

памятникам просвещения прошлого столетия относятся, кроме того, горные училища в Барнауле и Нерчинске. Эти специальные училища при своем формальном существовании и ничтожном влиянии имели чрезвычайно слабое значение в деле развития Сибири: в них получали образование очень немногие туземцы, например, талантливый Лосев, вышедший из навигационной школы и выдвинувшийся при Сперанском своими дарованиями. Самыми крупными учебными заведениями в Сибири были в то время две семинарии — в Тобольске и Иркутске, но существование их точно так же не ознаменовалось ничем заметным в деле местного просвещения, кроме разве того, что при Тобольской семинарии сохранились некоторые сибирские летописи о покорении Сибири. Воспитание в этих семинариях в начале нынешнего столетия отличалось схоластичностью; они были рассадником семинарской педантичности; на своих экзаменах и актах они выгружали целую массу хрий[141], од и напыщенных сочинений. Наука их ничем не была связана с сибирской жизнью. В 1791 году в Тобольске издавался даже при главном народном училище под редакцией Сумарокова литературный журнал «Иртыш», превратившийся в «Ипокрену»[142]; издание это наполнялось псевдоклассическими подражаниями и риторическим стихоплетством, за что получил достойный приговор от образованного человека того времени — Словцова, сказавшего в своей истории, что «вместо того, чтобы заняться сообщением интересных сведений о Сибири, издатели пустились обезьянничать словесности и поэзии пошлой». Стремление к образованию в сибирском обществе в это время было еще очень слабо; иркутские чиновники, по словам Цейдлера, старались только выучить детей своих грамоте и отдать их поскорее на службу; купцы приучали детей с ранних лет ходить с обозами и торговать в Якутске и Ирбите, в образовании же не нуждались. В начале нынешнего столетия, перед приездом Сперанского, были основаны две гимназии: тобольская и иркутская в 1806 году. В тобольской до 1823 года число учеников не превышало 27; увеличению числа их препятствовала теснота училищных помещений. В иркутской гимназии при основании было 35 учеников, а в 1825 году — 47. Около этого же времени открыты уездные и приходские училища в Тобольске, Иркутске, Красноярске и Енисейске. В Томске продолжало существовать простое народное училище. Кроме того, в 1821 году учреждено было в Тобольске училище для детей почтовых служителей на 40 воспитанников, которые должны были, окончив курс, поступать в почтовое ведомство. В Омске учреждено омское казачье училище, закрытое учебное заведение собственно для детей казачьего сословия, со средним гимназическим курсом. В некоторых местах Сибири открыты военно-сиротские отделения, преобразованные впоследствии в батальоны военных кантонистов[143]; по словам Вагина, из этих батальонов вышло немало людей способных, конечно, для тогдашней Сибири.

Нельзя умолчать также о попытках устройства народных училищ. В 1816 году, по настоянию Словцова, бывшего директором иркутской гимназии, основано было в Иркутской губернии до 18 народных школ. На устройство училищ пожертвовано было 5003 р.; кроме того, инородческие крестьянские общества обязались содержать училища на свой счет. Училища эти, однако ж, не нашли сочувствия и поддержки в администрации Трескина и Пестеля. Открыв школы, Трескин отказался отпускать содержание учителям из общественных сумм; общества также перестали заботиться о содержании училищ и, видя равнодушие к ним начальства, пожелали уничтожить их; вопрос об этом возбуждался несколько раз. Нельзя без удивления видеть, замечал по этому поводу губернатор Зеркалев, что губернское начальство, содействуя открытию училищ, в то же время возбуждало вопрос об их уничтожении.

В таком положении находились образовательные средства Сибири к приезду Сперанского.

Сделавшись генерал-губернатором Сибири, Сперанский обратил внимание на устройство учебной части в этом крае; деятельным помощником ему явился Словцов, образованный сибиряк, преданный душой и телом Сибири. Как образованный человек, Сперанский не мог не поразиться невежеством сибирского населения, точно так же, как почти нетронутым еще богатством края, его обширностью и значением для Азии; экономическое развитие русских владений на Востоке стало занимать его не менее, чем гражданское и политическое. 250 лет мы владели Сибирью, и из этого ровно ничего не выходило. Сперанский пытался установить на Сибирь определенную политическую точку зрения. «Я пресек много вопиющих насилий, — писал он, — но, может быть, того важнее — открыл Сибирь в истинных ее политических отношениях. Край этот заслуживает государственного внимания вполне». Сперанский нашел край в крайне беспомощном положении. Сибирь страдала от массы страшных злоупотреблений; в ней не было людей, кому бы можно было доверить управление, что сильно мешало реформам Сперанского. Невежество сибирского общества было поразительное. «Два года не видеть вокруг себя ни одного образованного человека, не слышать ни одного умного слова — это ужасно!» — писал Сперанский. За столом у себя он часто принимал людей, вернувшихся из Камчатки, с Алеутских островов, с Ледовитого моря, из Китая, прошедших Яблоновый хребет. «Сибирь — истинная страна донкихотов», — замечает он в одном из своих писем. Он видел в то же время, что необыкновенная энергия и предприимчивость пропадали бесплодно и самая кипучая деятельность без знания дела, при темноте отважных предпринимателей, не приносила никакого результата. Страна представляла богатый научный материал, но им никто не пользовался. Генерал-губернатор, занимаясь отправкой экспедиций то к полюсам, то в степи, принужден был сам показывать обращение с компасом и учить, как следует дрессировать верблюдов для путешествия. Он же первый ботанизировал около Иркутска. Понятно, до какой степени он должен был поражаться отсутствием даже самых элементарных научных знаний в Сибири.

Одною из первых попыток его было учреждение в Иркутске ланкастерской школы, за устройство которой он принялся с лихорадочной деятельностью, едва спустя месяц по приезде в Иркутск. «К счастью, со мной была книжка о сей методе, и все вскипело», — пишет он 23 сентября 1819 года. Он возобновляет устройство народных училищ, погибавших при Трескине, и поручает их попечению Словцова и Зеркалева. Снесясь с министром, он обеспечивает жалованье народным учителям, предлагает крестьянским обществам открытие школ, дает толчок основанию инородческих училищ. Он оказывает свое покровительство всем, кто берет на себя заботу об открытии учебных заведений. Он поднимает упавшую навигационную школу в Охотске, заботу о ней принимают на себя князь Шаховский и Ушинский, по приглашению которых в нее начинают поступать дети казаков, мещан и якутов. Содержание этой школы было обеспечено Сперанским. В то же время в Гижиге основывается школа на пожертвование купца Баранова. Во время пребывания Сперанского в Кяхте тамошний бургомистр Игумнов изъявил желание основать училище и поддерживать на свой счет ремесленное воспитание для мещан. Словцов развивает мысль соединить ученье в