Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 4-7 - Антон Чехов

{05266}

И Лизочка рисует себе картину собственной смерти, как вокруг ее смертного одра теснятся мать, муж, кузина Варя с мужем, родня, поклонники ее "таланта", как она шепчет последнее "прости". Все плачут. Потом, когда она уже мертва, ее, интересно бледную, черноволосую, одевают в розовое платье (оно ей к лицу) и кладут в очень дорогой гроб на золотых ножках, полный цветов. Пахнет ладаном, трещат свечи. Муж не отходит от гроба, а поклонники таланта не отрывают от нее глаз: "Как живая! Она и в гробу прекрасна!" Весь город говорит о безвременно угасшей жизни. Но вот ее несут в церковь. Несут: Иван Петрович, Адольф Иваныч, Варин муж, Николай Семеныч и тот черноглазый студент, который научил ее пить лимонную воду с коньяком. Жаль только, что не играет музыка. После панихиды - прощание. Церковь полна рыданиями. Приносят крышку с кистями и... Лизочка навеки расстается с дневным светом. Слышно, как прибивают гвозди. Стук, стук, стук! Лизочка вздрагивает и открывает глаза. - Вася, ты здесь? - спрашивает она. - У меня такие мрачные мысли. Боже, неужели я так несчастна, что не усну? Вася, пожалей меня, расскажи мне что-нибудь! - Что же тебе рассказать? - Что-нибудь... любовное, - говорит томно Лизочка. - Или расскажи что-нибудь из еврейского быта... Василий Степаныч, готовый на всё, лишь бы только его жена была весела и не говорила о смерти, зачесывает над ушами пейсы, делает смешную физиономию и подходит к Лизочке. - А вже не надо ли вам цасы поцинять? - спрашивает он. - Надо, надо! - хохочет Лизочка и подает ему со столика свои золотые часы. - Починяй! Вася берет часы, долго рассматривает механизм и, весь скорчившись, говорит: - Нельжя их поцинять... Тут з одним колесом два жубцы нету. В этом и заключается всё представление. Лизочка хохочет и хлопает в ладоши. - Отлично! - восклицает она. - Удивительно!

{05267}

Знаешь, Вася? Ты ужасно глупо делаешь, что не участвуешь в любительских спектаклях! У тебя замечательный талант! Ты гораздо лучше Сысунова. У нас участвовал в "Я именинник" любитель, некий Сысунов. Первоклассный комический талант! Представь: нос толстый, как брюква, глаза зеленые, а ходит, как журавль... Мы все хохотали. Постой, я покажу тебе, как он ходит. Лизочка прыгает с кровати и начинает шагать по полу уже без чепчика, босая. - Мое почтение! - говорит она басом, подражая мужскому голосу. - Что хорошенького? Что нового под луной? Ха-ха-ха! - хохочет она. - Ха-ха-ха! - вторит Вася. И оба супруга, хохоча, забыв про болезнь, гоняются друг за другом по спальне. Беготня кончается тем, что Вася ловит жену за сорочку и жадно осыпает ее поцелуями. После одного особенно страстного объятия Лизочка вдруг вспоминает, что она серьезно больна... - Какие глупости! - говорит она, делая серьезное лицо и укрываясь одеялом. - Вероятно, ты забыл, что я больна! Умно, нечего сказать! - Извини... - конфузится муж. - Болезнь примет дурной оборот, вот ты и будешь виноват. Недобрый! Нехороший! Лизочка закрывает глаза и молчит. Прежние томность и страдальческое выражение возвращаются к ней, опять слышатся легкие стоны. Вася переменяет компресс и довольный, что его жена дома, а не в бегах у тети, смиренно сидит у ее ног. Не спит он до самого утра. В десять часов приходит доктор. - Ну, как мы себя чувствуем? - спрашивает он, щупая пульс. - Спали? - Плохо, - отвечает за Лизочку муж. - Очень плохо! Доктор отходит к окну и засматривается на прохожего трубочиста. - Доктор, мне можно сегодня выпить кофе? - спрашивает Лизочка. - Можно. - А мне можно сегодня встать? - Оно, пожалуй, можно, но... лучше полежите еще денек.

{05268}

- Настроена она дурно... - шепчет Вася ему на ухо. - Мысли мрачные... мировоззрение какое-то... Я страшно за нее беспокоюсь! Доктор садится за столик и, потерев ладонью лоб, прописывает Лизочке бромистого натрия, потом раскланивается и, пообещав побывать еще вечером, уезжает. Вася не идет на службу, а всё сидит у ног жены... В полдень съезжаются поклонники таланта. Они встревожены, испуганы, привезли много цветов, французских книжек. Лизочка, одетая в белоснежный чепчик и легкую блузку, лежит в постели и смотрит загадочно, будто не верит в свое выздоровление. Поклонники таланта видят мужа, но охотно прощают ему его присутствие: их и его соединило у этого ложа одно несчастье! В шесть часов вечера Лизочка засыпает и опять спит до двух часов ночи. Вася по-прежнему сидит у ее ног, борется с дремотой, переменяет компресс, изображает из еврейского быта, а утром, после второй страдальческой ночи, Лиза уже вертится перед зеркалом и надевает шляпку. - Куда же ты, мой друг? - спрашивает Вася, глядя на нее умоляюще. - Как? - удивляется Лизочка, делая испуганное лицо. - Разве ты не знаешь, что сегодня у Марьи Львовны репетиция? Проводив ее, Вася, от нечего делать, от скуки, берет свой портфель и едет на службу. От бессонных ночей у него болит голова, так болит, что левый глаз не слушается и закрывается сам собою... - Что это с вами, батюшка мой? - спрашивает его начальник. - Что такое? Вася машет рукой и садится. - И не спрашивайте, ваше сиятельство, - говорит он со вздохом. - Столько я выстрадал за эти дна дня... столько выстрадал! Лиза больна! - Господи! - пугается начальник, - Лизавета Павловна? Что с ней? Василий Степаныч только разводит руками и поднимает глаза к потолку, как бы желая сказать: "На то воля провидения!" - Ах, мой друг, я могу сочувствовать вам всей душой! - вздыхает начальник, закатывая глаза. - Я, душа моя, потерял жену... понимаю. Это такая потеря...

{05269}

такая потеря! Это ужясно... это ужясно! Надеюсь, теперь Лизавета Павловна здорова? Какой доктор лечит? - Фон Штерк. - Фон Штерк? Но вы бы лучше к Магнусу обратились или к Семандрицкому. На вас, однако, очень бледное лицо! Вы сами больной человек! Это ужясно! - Да, ваше сиятельство... не спал... столько выстрадал... пережил! - А приходил! Зачем же вы приходили, не понимаю? Разве можно себя заставлять? Разве так можно делать себе больно? Ходите домой и сидите там, пока не выздоровеете! Ходите, я приказываю вам! Усердие хорошее особенность молодого чиновника, но не надо забывать, как говорили римляне, mens sana in corpore sano, то есть здоровая голова в здоровом корпусе! Вася соглашается, кладет бумаги обратно в портфель и, простившись с начальником, едет домой спать.

{05270}

ПАССАЖИР 1-го КЛАССА Пассажир первого класса, только что пообедавший на вокзале и слегка охмелевший, разлегся на бархатном диване, сладко потянулся и задремал. Подремав не больше пяти минут, он поглядел маслеными глазами на своего vis-а-vis, ухмыльнулся и сказал: - Блаженныя памяти родитель мой любил, чтобы ему после обеда бабы пятки чесали. Я весь в него, с тою, однако, разницею, что всякий раз после обеда чешу себе не пятки, а язык и мозги. Люблю, грешный человек, пустословить на сытый желудок. Разрешаете поболтать с вами? - Сделайте одолжение, - согласился vis-а-vis. - После хорошего обеда для меня достаточно самого ничтожного повода, чтобы в голову полезли чертовски крупные мысли. Например-с, сейчас мы с вами видели около буфета двух молодых людей, и вы слышали, как один из них поздравлял другого с известностью. "Поздравляю, вы, говорит, уже известность и начинаете завоевывать славу". Очевидно, актеры или микроскопические газетчики. Но не в них дело. Меня, сударь, занимает теперь вопрос, что собственно нужно разуметь под словом слава или известность? Как по-вашему-с? Пушкин называл славу яркой заплатой на рубище, все мы понимаем ее по-пушкински, то есть более или менее субъективно, но никто еще не дал ясного, логического определения этому слову. Дорого бы я дал за такое определение! - На что оно вам так понадобилось? - Видите ли, знай мы, что такое слава, нам, быть может, были бы известны и способы ее достижения, - сказал пассажир первого класса, подумав. - Надо вам заметить, сударь, что когда я был помоложе, я всеми фибрами души моей стремился к известности. Популярность

{05271}

была моим, так сказать, сумасшествием. Для нее я учился, работал, ночей не спал, куска недоедал и здоровье потерял. И кажется, насколько я могу судить беспристрастно, у меня были все данные к ее достижению. Во-первых-с, по профессии я инженер. Пока живу, я построил на Руси десятка два великолепных мостов, соорудил в трех городах водопроводы, работал в России, в Англии, в Бельгии... Во-вторых, я написал много специальных статей по своей части. В-третьих, сударь мой, я с самого детства был подвержен слабости к химии; занимаясь на досуге этой наукой, я нашел способы добывания некоторых органических кислот, так что имя мое вы найдете во всех заграничных учебниках химии. Всё время я находился на службе, дослужился до чина действительного статского советника и формуляр имею не замаранный. Не стану утруждать вашего внимания перечислением своих заслуг и работ, скажу только, что я сделал гораздо больше, чем иной известный. И что же? Вот я уже стар, околевать собираюсь, можно сказать, а известен я столь же, как вон та черная собака, что бежит по насыпи. - Почему знать? Может быть, вы и известны. - Гм!.. А вот мы сейчас попробуем... Скажите, вы слыхали когда-нибудь фамилию Крикунова? Vis-а-vis поднял глаза к потолку, подумал и засмеялся. - Нет, не слыхал... - сказал он. - Это моя фамилия. Вы, человек интеллигентный и пожилой, ни разу не слыхали про меня - доказательство убедительное! Очевидно, добиваясь известности, я делал совсем не то, что следовало. Я не знал настоящих способов и, желая схватить славу за хвост, зашел не с той стороны. - Какие же это настоящие способы? - А чёрт их знает! Вы скажете: талант? гениальность? недюжинность? Вовсе нет, сударь мой... Параллельно со мной жили и делали свою карьеру люди сравнительно со мной пустые, ничтожные и даже дрянные. Работали они в тысячу раз меньше меня, из кожи не лезли, талантами не блистали и известности не добивались, а поглядите на них! Их фамилии то и дело попадаются в газетах и в разговорах! Если вам не надоело слушать, то я поясню примером-с. Несколько лет тому