Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

его жена Гейл сняли дом "Голубой гусь" на восточном побережье Мэриленда, закрепив дружбу на всю жизнь. "За пределами моей семьи нет никого, с кем бы я был ближе, чем со Стивом Рэттнером", - говорил Сульцбергер. Когда Раттнер был репортером "Таймс", он так регулярно называл отца Артура, Артура Охса Сульцбергера, по прозвищу Панч, что Джо Лайтин, представитель министерства финансов Картера, спросил Раттнера, действительно ли тот является членом семьи. Рэттнер ответил: "Нет, но вы не первый, кто меня об этом спрашивает". Сульцбергер-младший, по прозвищу "Пинч", регулярно пишет о Раттнере и является одним из его самых твердых общественных сторонников. "Что мне нравится в Стиве, так это его ум", - сказал он однажды. "С ним всегда трудно не отстать". Они вместе ездят в отпуск, "что-нибудь жесткое и бодрящее", например, ныряние с аквалангом на Каймановых островах или поход по Аппалачской тропе. Почти каждый Новый год Сульцбергеры и Раттнеры празднуют вместе. Они настолько близки, что некоторое время Сульцбергер регулярно сталкивался с вопросами о том, не присоединится ли Раттнер к New York Times Company в качестве партнера. Пока что обе стороны отрицают вероятность такого развития событий.

Стив также установил тесные связи со многими молодыми чиновниками администрации Картера, как это часто бывает между репортерами и их источниками. Такие отношения очень деликатны, они включают в себя ежедневную калибровку того, где и насколько толсто должны быть проведены линии. Эти решения носят исключительно личный характер и отражают ценности, мораль и характер каждой из сторон. Здесь нет писаных правил или законов, только постоянные суждения. Некоторые репортеры предпочитают быть отстраненными, ставя точку в социальном взаимодействии. Другие выбирают более интимный путь, полагая, что полное понимание личного и профессионального обеспечит редкую проницательность и доступность. Правильного ответа не существует.

Но возможности репортера влиять на ситуацию весьма значительны, как и последствия сделанного или не сделанного выбора. Для амбициозного молодого человека в возрасте около двадцати лет это может быть очень сложным, но очень серьезным делом. Стив прекрасно понимал, какой властью он обладает и какой выбор ему предстоит сделать. Он написал об этом в журнале для выпускников Брауна в 1980 году. "Со своей стороны, я старался придерживаться некой средней линии, хотя часто задумывался, не компрометирует ли меня дружба с людьми, работающими в правительстве над вопросами, схожими с теми, о которых я пишу репортажи", - писал он. "Я особенно избегал дружбы с чиновниками, играющими ведущую роль в освещаемых мною вопросах". Но он, конечно, избегал. Он жил в одном доме на Винограднике Марты с Ральфом Шлоштейном, который в то время работал на Стюарта Айзенштата, главного советника Картера по внутренней политике. Он также был дружен с Уолтером Шапиро, спичрайтером Картера, и с Джошем Готбаумом, который занимал множество постов в администрациях демократов и впоследствии некоторое время был партнером Раттнера в Lazard. Он был дружен с Джеффри Гартеном, который работал на госсекретаря Сайруса Вэнса.

Стив быстро освоил власть, которую давало ему его положение, чтобы влиять на политику и карьеру. Он и здесь ходил по натянутому канату, но, как правило, в пользу своей отличительной черты - расположения к важным людям. Он с одобрением писал о Роберте Штраусе, самом лучшем вашингтонском инсайдере и близком друге Феликса, что тот "всегда был осторожен, собирая друзей, и не собирал их без разбора". В 1980 году на обложке журнала New York Times о Г. Уильяме Миллере, министре финансов Картера, "Билл Миллер" описывался как "деловой человек в темном костюме, белой рубашке и галстуке в полоску". Самообладание и уверенность в себе - ключевые компоненты этого образа руководителя, как и сильная мера личного контроля". Со своей стороны, Феликс приписывает Миллеру значительную часть вины за провал сделки по спасению Textron-Lockheed, когда Миллер был генеральным директором Textron. В характеристике Джорджа Шульца, министра финансов Никсона и госсекретаря Рейгана, есть такая фраза: "Отсутствие силы в манерах мистера Шульца говорит об изобилии силы в идеях мистера Шульца". Подобно тому, как он стремился стать самым рьяным редактором газеты в колледже, Стив, естественно, стремился стать влиятельным вашингтонским репортером в "Нью-Йорк таймс". "Больше всего в репортажах мне нравилось реальное влияние на события", - сказал он однажды. "Помогать формировать разумное мнение, влиять на суждения администраторов". И когда он это делал, "я чувствовал, что все это имеет смысл".

Однако, совершив сомнительный поступок, Стив рисковал потерять свое растущее влияние в "Таймс", когда опасно заигрывал с важной гранью между репортерами и их источниками. Совет экономических консультантов занимал центральное место в экономическом блоке Раттнера, как и его председатель Чарльз Шульце. Со временем Стив проникся к Шульце большим уважением, очень большим. В 1979 году он подал заявку на должность специального помощника Шульце. Эта работа не отличалась от работы клерка Скотти Рестона. Она включала в себя работу над экономическими отчетами, работу с прессой и управление персоналом совета. По словам Сьюзан Ирвинг, которая получила эту должность вместо Раттнера, это "лучшая в мире работа в области экономической политики, если вы не достаточно крупная шишка, чтобы стать директором".

Газета "Таймс" так и не узнала, что Стив пытался перейти грань между репортером и источником, поэтому никаких последствий ни для него, ни для газеты не последовало. Инцидент остался позади, Раттнер продолжал писать репортажи об экономической политике администрации Картера и с восторгом отзывался о Шульце. Он назвал цикл лекций Шульце, прочитанных в Гарварде, "современной классикой, "Капиталом" движения за реформы регулирования".

Весной 1981 года Стив получил повышение и стал иностранным корреспондентом, как новичок в лондонском бюро "Таймс", состоящем из трех человек. Дело Шульце, помимо всего прочего, показало, что Раттнер начал нервничать в "Таймс". По правде говоря, Стив уже давно подумывал о переходе в инвестиционно-банковскую сферу, но воздержался от этого, решив, что банкиром он может стать всегда, а шанс делать репортажи для "Таймс" из Лондона выпадает раз в жизни.

В принятии этого решения ему помог его друг Артур Джуниор, который в 1970-х годах два года работал иностранным корреспондентом Associated Press в Лондоне. Пинч также поделился со Стивом некоторыми именами людей, на которых можно было бы обратить внимание во время пребывания в Лондоне, одним из которых была Морин Уайт - его будущая жена, работавшая в японском телевизионном агентстве. (Поначалу у них не заладилось; Сульцбергеру пришлось заново знакомить их, когда все они вернулись в Нью-Йорк. Они поженились в июне 1986 года в клубе Lotos на Восточной Шестьдесят шестой улице.) По общему мнению, репортажи Раттнера из Лондона были менее