Долина Колокольчиков - Антонина Крейн

Дематериализовавшийся Минотавр взревел с дикой яростью: больше никаких воркующих «Neverarra». Его глаза полыхали. Мышцы бугрились под кожей. Джунгли содрогнулись, и бабочки лиловым вихрем взлетели со сладко пахнущих цветов. Я отбежала от пустоты и приготовилась повторить ту же последовательность действий.

«Всё гениальное – просто», – постоянно говорит мастер Улиус, и сегодня я проверю это на практике.

Замедление. Меч. Пыльца. По кругу. Так я его и одолею. Главное – быстрее, быстрее!..

Но каким бы оптимизмом я ни пылала, у моего тела заканчивался запас прочности. Да, монстр ревел, а рана на его груди стала гораздо глубже. Но и я обливалась по́том, двигалась всё медленнее и чуть не плакала от боли – даже призрачные удары в совокупности доканывали мой организм.

Кажется, рёбра были сломаны. Каждый шаг отдавался невыносимой болью в левой ноге, а голова трещала так, что всё плыло перед глазами. Если бы не адреналин и понимание того, что сейчас вся ответственность на мне, это я – тот игрок, что закончит историю Долины, от моих действий зависит, какой окажется эта сказка, я бы уже свернулась скулящим калачиком под ближайшим кустом и боялась бы лишний раз пошевелиться. А так: не сдаваться, не бояться, не сомневаться!

До победы оставалось совсем чуть-чуть.

Грудь Минотавра была разворочена: ни один человек и ни один зверь не протянули бы и пары минут с такими ранами. Глаза Быкоголового налились кровью. Он пошатывался, хрипел, мотал рогатой башкой, и я чувствовала – на следующем «круге» я всё закончу…

Но тут случилось две вещи сразу. Пыльца иссякла. А меч – и без того уже сломавшийся – Минотавр выбил из моей руки так, что он отлетел куда-то в заросли, где, судя по шорохам, его тотчас обвили и уволокли лианы.

Прахов прах!

Мы с Минотавром, тяжело дыша, стояли друг напротив друга. Как спортсменов, бывает, сбивает с толку нарушение ритма игры, так и Быкоголовый оказался дезориентирован моей остановкой. Но преимущество было на моей стороне, ведь он не знал, что у меня иссяк магический порошок. Чудовище наверняка полагало, что я застыла, потому что придумала ещё какую-нибудь хитрость, и напряженно, не мигая, следило за мной.

Думай, Тинави. Думай. Голыми руками ты его сердце точно не вырвешь.

И вдруг краем глаза я заметила какое-то шевеление… С изумлением я увидела выглядывающего из-за цветущего дерева Рэндома. Поймав мой взгляд, хранитель приспустил на носу тёмные очки и театрально расчесал пальцами свою длинную белую чёлку. После чего исчез.

Гребень.

Ещё минуту назад я была готова поклясться, что он остался на подушке в трактире, но теперь почувствовала, как что-то торчит из заднего кармана моих штанов, куда я в жизни ничего не кладу.

Шулер Рэндом. Даже не стесняется своего мошенничества. И хвала небесам!

– Рэнди, сто тысяч свечей в твою честь, – выдохнула я. – Ты самый добрый бог.

– Просто ответственный, – раздался польщённый смешок у меня над ухом. – Дальше сама, конфетка.

Я выхватила подарок хранителя: его зубцы были острыми, до пепла острыми, а теперь по ним ещё и бегали магические всполохи ядрёного лилового цвета. Глубоко вздохнув – я обязательно справлюсь – я бросилась на Минотавра одновременно с тем, как он, ревя, кинулся на меня.

Когда мы столкнулись, мне показалось, что я со всей силы влетела в гранитную скалу. Воткнув гребень так глубоко в рану, как это было возможно, чувствуя, как когти Минотавра впиваются в моё несчастное тело, отчаянно тараторя заклинание по захвату искры, я провернула артефакт в самом сердце чудовища.

Он сломался. Но и Быкоголовый – пал.

Минотавр содрогнулся, его пальцы сжались сильнее, заставив меня мысленно взвыть от невыносимой боли, а затем ослабли – и он, как древняя башня, тяжело и медленно рухнул.

Упав вместе с монстром, я в полный голос выкрикнула последнюю строку заговора: «Распахнуты врата пустого дома для безутешных!» – и обжигающая, как раскалённый уголь, ярко-алая искра чудовища скользнула мне в ладонь.

Земля затряслась, по джунглям пронёсся порыв стонущего ветра. Цветы, бабочки, лианы, деревянный указатель – всё вдруг начало рассыпаться, обращаться седым пеплом, обнажая космическую темноту вокруг.

Сон умирал вслед за своим создателем.

Боги. Мне действительно удалось.

Я сжала кулак. Тревожное сияние искры просвечивало между пальцами – оно пронизывало мою кожу, оно пронизывало тающие джунгли, и, кажется, было видно даже наяву…

Потому что в следующий момент я услышала далёкий шёпот: «Умничка», почувствовала прикосновение тёплой ладони к затылку – и проснулась.

* * *

– Я успела?! – просипела я, едва открыв глаза в Долине Колокольчиков.

Надо мной склонились Берти и Морган – уже освобождённые от пут маленькими снуи. Столкнувшись со мной взглядом, Гарвус выдохнул с явственным облегчением, но ничего не сказал о моём возвращении.

– Я потушу прахов сарай! – вместо этого объявил он, вскакивая на ноги и бросаясь прочь. Похоже, ему было сильно не по себе.

А вот Берти, бледный как полотно, кивнул.

– Боги-хранители. Да, ты успела. Ты вообще подняться можешь?

– Ага, – соврала я.

На самом деле в том состоянии, в котором сейчас пребывало моё тело, я могла, кажется, только отправиться в лазарет вне очереди. Но сейчас было важнее другое, и мы с Берти оба осознавали это, а потому переглянулись и сделали вид, что всё отлично.

Искра Минотавра в моём кулаке металась, как бешеное насекомое. Я боялась передавать её Голден-Халле. Надёжнее – сразу Силграсу.

Берти помог мне встать, мы вместе пошли к Авалати. Когда я увидела его, моё сердце сжалось от боли, прежняя решимость сменилась глубокой горечью… Повесив голову, Силграс сидел внутри своего защитного столба света. Одной рукой он держался за это прахов гарпун в своей груди, другую положил на сундук с колокольчиками. Из-за растрепавшихся волос я не видела его лица. Альв дышал тяжело, рывками, его пальцы тряслись, лопатки болезненно топорщились, а крови на снегу вокруг было слишком много… Он уже не произносил слова магической формулы, однако заклинание продолжало выплетаться: туманные буквы появлялись, кружились и исчезали вокруг него. Лазоревая звезда Силля в небе тряслась, по ней пробегало всё больше трещин, иногда вниз летели крохотные осколки.

«Держись, – думала я, шагая к нему со всей доступной мне скоростью, – пожалуйста, держись».

За те минуты, что я провела в ночном кошмаре, Хеголе удалось одолеть Лешего: огромная туша чащобной смерти возвышалась посреди площади.

Сам Тофф сидел на корточках у прозрачно-голубой стены, окружавшей Авалати. Он прижал одну ладонь к щиту, а