Варяжский сокол - Сергей Шведов

– Уходим, – крикнул Карочей хазарам. – Уходим все.

Битва еще продолжалась. Гвардейцы удерживали фалангу, прикрытые сзади склоном холма. Конница каган-бека Жучина, изогнувшись дугой, медленно пятилась к обрыву. Ицхак считал, что далеко не все еще потеряно, а потому и гнал своих хазар вперед. В горячке битвы он даже не заметил, как вылетел из седла бек Лазар. Как упал под копыта его коня ган Касога, зарубленный Белым Волком. И только когда в трех шагах от него мелькнуло перекошенное лицо бека Карочея, он вдруг осознал, что битва проиграна.

– Уходи, Ицхак, – надрывался скиф, – уходи вдоль берега! Пока я еще держу киевлян.

Последний натиск новгородцев оказался особенно силен. Хазары стали падать вместе с конями с высокого обрыва на песчаную косу. Все уже было кончено, но еще теплилась надежда, что Обадия жив. Ицхак оглянулся на вершину холма, но там уже находились чужие. Красные лица русов мелькали там, где еще недавно гордо восседал на вороном коне самый могущественный владыка в Ойкумене.

– Назад, – махнул окровавленным мечом Ицхак и развернул хрипящего от усталости коня.

Битва была проиграна, но разгрома удалось избежать. Ицхак все-таки вывел вдоль берега значительную часть хазар и гвардейцев. Потери, правда, получились оглушительные: более двадцати тысяч человек так и осталось лежать на берегу Дона, но эти потери можно было пережить и даже, собравшись с силами, вновь обрушиться на врага. Однако смерть Обадии меняла все. Это понимали уцелевшие беки и ганы, и когда Карочей заикнулся о заключении мира, никто не решился ему возражать. Упрека в трусости скиф не заслуживал. Он сделал для победы все, что мог. Но, похоже, судьба этой битвы решалась на небесах. Эта мысль, высказанная ганом Биллугом, заставила Жучина поморщиться, но он не нашел в себе сил, чтобы возразить. Да и вряд ли его слова дошли бы до слуха людей, оглушенных поражением. Формально каган-бек Ицхак после смерти кагана стал первым человеком в каганате, но взоры многих беков и ганов уже были устремлены на Хануку, ибо именно этот опухший от пьянства человек отныне будет определять судьбу Хазарии.

– Надо договариваться с русаланами, – тихо сказал Карочей Ицхаку, когда они вышли из шатра в не по-осеннему душную ночь. – Следующая битва нам предстоит не здесь.

– А где?

– В Итиле, – спокойно сказал скиф. – Или ты собираешься отдать власть Хануке?

– Власть ему отдам не я, а Большой ганский круг.

– Не смеши меня, Ицхак, – оскалил в темноте белые зубы скиф. – Какой еще круг? Обадия его упразднил и оставил завещание и свой последний Закон.

– Какое еще завещание и какой Закон? – не понял Жучин.

– Тот самый, по которому Ханука становится каганом, но сбор дани и податей переходит в руки каган-бека. Он же становится верховным воеводой на вечные времена. Ибо нельзя впредь подвергать священную особу кагана смертельной опасности.

– А что тогда останется Хануке?

– Булава, вино и женщины.

– Я не читал такого Закона, уважаемый Карочей.

– Читать его будут другие, а тебе следует его написать, уважаемый Ицхак. И закрепить должность каган-бека за своими сыновьями. Не забывай, что Хануке наследует его сынок Моше, а двух дураков с булавой несчастная Хазария не выдержит.

Глава 9

Дорога

Мир с хазарами был заключен. И, как водится, вечный. Конечно, все отлично понимали, что ничего вечного в этом мире нет. Но на десять, а то и двадцать лет благополучного существования и Русалания, и другие княжества Руси могли рассчитывать. Камнем преткновения между договаривающимися сторонами едва не стала Матарха. Но, в конце концов, каган-бек Жучин предложил вариант, устроивший всех. Хазары выводят свои гарнизоны из Тмутаракани, а русаланы дают слово не вводить туда свои. Торговыми портами те и другие пользуются на равных условиях. В случае же происков Византии стороны обязались объединить усилия в отстаивании своих интересов. О дани хазары даже не заикнулись, что как нельзя более устроило прижимистого Дира и киевских бояр. Не зря все-таки они пришли в Русаланию и не зря положили на обрывистом берегу Дона несколько тысяч мечников. А причину покладистости каган-бека Жучина понимали все. В Итиле вот-вот должна была вспыхнуть борьба за власть. Каган Ханука – слишком слабый человек, чтобы без проблем править в беспокойной Хазарии. И уж конечно, влиятельный каган-бек Ицхак Жучин сделает все возможное, чтобы прибрать к своим рукам как можно больше власти и денег. Об этом без обиняков сказал князю Диру в тайном разговоре бек Карочей.

– А как поживает в Киеве мой старый знакомый Варлав?

Дир смутился, что не ускользнуло от наблюдательного скифа. Ссориться с великим киевским князем из-за его, мягко так скажем, непоследовательности Карочей не собирался. Жизнь – штука сложная, и вчерашние враги вновь могут стать друзьями, чтобы через какое-то время перессориться вновь. Но в любом случае Дир уже доказал, что выбор киевская старшина сделала очень удачный, а все опасения на его счет оказались напрасными. Единственной проблемой Дира был наследник. Великий князь не имел детей, и это прискорбное обстоятельство могло подвигнуть нестойкие души на необдуманные действия, а то и преступление.

– Что ты имеешь в виду, бек?

– Тебе нужен наследник, великий князь. Хорошего рода, но не слишком влиятельный в Полянской земле. Лучше всего чужак. Иначе у твоего родственника Искара Урса может возникнуть соблазн объединить под своей рукой Русаланию и Киевщину, создав таким образом мощный противовес Хазарии и Византии. Как ты понимаешь, это не выгодно ни нам, ни ромеям.

– Я об этом догадываюсь, – усмехнулся Дир.

– Хазарию вполне бы устроил в качестве твоего наследника варяжский тан Аскольд. По-моему, лучшего мужа для Зорицы не найти.

– Я не люблю варягов, – нахмурился князь.

– А кто их любит? – удивился Карочей. – Но в данном случае это к лучшему. Без твоего покровительства Аскольду никогда не утвердиться в Киеве. С другой стороны, его присутствие подле киевского стола избавит тебя от происков Воислава Рерика и обеспечит благосклонность варяжского кагана Славомира, который, к слову сказать, не очень благоволит к буйным сыновьям покойного князя Годлава.

– Кажется, Аскольду покровительствует не только каган Славомир, – прищурился в сторону бека Дир.

– Если так, то почему бы тебе этим не воспользоваться, великий князь?

– Я подумаю над твоими словами, уважаемый бек.

Весть о том, что вдовствующая княгиня Зорица выбрала себе нового мужа, поставила Искара Урса в тупик. Князь Русалании вопросительно посмотрел на боготура Осташа, но тот лишь чуть заметно пожал плечами. Тан Аскольд не нравился ни Искару, ни Осташу, но он был ротарием, проявившим уже не однажды доблесть в битвах, и обижать его отказом вроде бы повода не находилось.