Жребий - Стивен Кинг

Входную дверь и дверь гаража Джимми пометил кружками с крестом внутри.

— Неплохо, — сказал он. — Двое за двоих.

Марк застенчиво сказал:

— Можете две минутки подождать? Я бы вымыл руки.

— Конечно, — ответил Джимми. — Я и сам бы вымыл. Ивенсы не будут в претензии, если мы воспользуемся их ванной.

Они вошли в дом. Джимми уселся в гостиной, прикрыв глаза. Вскоре он услышал, как Марк пустил воду в ванной.

На затемненном экране глаз Джимми увидел секционный стол, увидел, как задрожала укрывающая тело Марджори Глик простыня, как из-под нее выпала рука и пальцы начали утонченный хрупкий танец в воздухе…

Он открыл глаза.

Ивенсы содержали свой вагончик лучше, чем Макдугаллы — он был более опрятным и ухоженным. Джимми никогда не встречал миссис Ивенс, но она, казалось, гордилась своим домом. Игрушки мертвых ребятишек аккуратной кучкой лежали в маленькой кладовке — вероятно, в оригинальной брошюрке торговцев подвижными домами это помещение именовалось «прачечной». Бедные дети. Джимми надеялся, что, когда они еще могли наслаждаться ясными днями и солнечным светом, игрушки их радовали. В кладовке стоял трехколесный велосипед, несколько больших пластмассовых грузовиков с игрушечной автозаправочной станцией, трактор на колесах (из-за которого, должно быть, происходили солидные драки), игрушечный биллиард…

Джимми отвел было взгляд и вдруг, потрясенный, снова посмотрел на игрушки.

Синий мел.

Три затененных, висящих в ряд лампы.

В их ярком свете вокруг зеленого стола ходят, стряхивая с кончиков пальцев крупинки синего мела мужчины с киями…

— Марк! — крикнул Джимми, мигом выпрямляясь на стуле. — Марк?

И Марк, как был, без рубашки, бегом примчался узнать, в чем дело.

Около половины третьего Мэтта забежал повидать давнишний ученик (выпуск шестьдесят четвертого года, литература — отлично, сочинение — удовлетворительно). Он не оставил без внимания груды литературы по чародейству и поинтересовался, не пишет ли Мэтт диссертацию по оккультизму. Мэтт пытался припомнить, как же его зовут — Герберт или Хэролд.

Когда Герберт-Хэролд зашел в палату, Мэтт, читавший книгу под названием «Странные исчезновения», приветствовал такой перерыв. Он уже ждал телефонного звонка, хотя понимал, что смело войти в школу на Брок-стрит до трех часов его товарищам не удастся. Старому учителю отчаянно хотелось знать, что же случилось с отцом Каллахэном. А дневные часы убегали с тревожной быстротой, хотя Мэтт всегда слышал, что в больнице время течет медленно. Вот когда он, наконец, почувствовал себя стариком — медлительным и плохо соображающим.

Он начал рассказывать Герберту-Хэролду про вермонтский городок Момсон, чью историю только что читал и посчитал особенно занятной — Мэтту казалось, что, если она не грешит против истины, то может оказаться предвестницей судьбы Удела.

— Не осталось ни души, — рассказывал он Герберту-Хэролду, слушавшему с вежливой, но не слишком хорошо скрываемой скукой. — Обычный небольшой городок в глубинке, куда можно добраться по дороге № 2, соединяющей два штата, и по вермонтской дороге № 19. По переписи населения двадцатого года там проживало триста двенадцать душ. В августе 1923 года одна женщина в Нью-Йорке, два месяца не имея писем от сестры, встревожилась. Выехав туда, они с мужем первые осторожно сообщили эту историю в газеты, хотя я не сомневаюсь, что окрестные жители уже некоторое время знали об исчезновениях. Действительно, сестра с мужем исчезли вместе с прочими жителями Момсона. Все дома и сараи остались, в одном доме был накрыт к ужину стол. В свое время это происшествие стало сенсацией. Думаю, мне не хотелось бы провести ночь в Момсоне. Автор книги утверждает, что в соседних поселках рассказывают странные истории.., духи, гоблины и все такое прочее. Несколько стоящих на отшибе сараев и до сего дня украшают знаки от сглаза и нарисованные краской большие кресты. Вот, смотри — тут снимок универмага, бензоколонки и продовольственного магазина — они считались в Момсоне центром города. Как ты полагаешь, что там произошло?

Герберт-Хэролд вежливо взглянул на фотографию. Городишко как городишко: несколько лавчонок да несколько домов. Некоторые грозили обрушиться — возможно, под тяжестью зимнего снега. В глубинке таких поселков пруд пруди. Во всех (за редкими исключениями) местные жители уматывают по домам в восемь и, проезжая через такой поселок, не поймешь: есть там кто живой, или нет. Конечно, старик рехнулся — в его-то возрасте! Герберт-Хэролд подумал о своей старой тетке — та в последние два года жизни пришла к убеждению, будто дочь убила ее любимца, длиннохвостого попугая, и скармливает ей бедняжку в котлетах. У стариков бывают странные идеи…

— Очень интересно, — сказал он, поднимая глаза. — Но не думаю... мистер Бэрк? Мистер Бэрк, что-нибудь не так? Вы... сестра! Сестра!

Глаза Мэтта стали совершенно неподвижными. Одной рукой он вцепился в простыню, вторую прижал к груди. Лицо побледнело, на лбу билась жила.

«Слишком скоро, — подумал он. — Нет, слишком скоро…»

Боль, врезающаяся волнами, утаскивающая в темноту. Он смутно подумал: «Осторожней, этот последний шаг убивает».

Потом падение.

Герберт-Хэролд, опрокинув стул и развалив стопку книг, выбежал из палаты. Сестра была уже на подходе, она тоже почти бежала.

— Мистер Бэрк, — объяснил Герберт-Хэролд, так и не выпустивший из рук книги, где заложил указательным пальцем снимок вермонтского Момсона. Сиделка коротко кивнула и вошла в палату. Голова Мэтта наполовину свесилась с кровати, глаза были закрыты.

— Он?.. — робко спросил Герберт-Хэролд. Это был законченный вопрос.

— Мне кажется, да, — ответила сестра, нажимая кнопку вызова реанимационной бригады. — А сейчас вам придется уйти.

Теперь, когда все было известно, она вновь обрела хладнокровие и время пожалеть о брошенном ленче, съеденном лишь наполовину.

— Но в Уделе нет биллиардной, — сказал Марк. — Ближайшая — в Гэйтс-Фоллз. Разве он туда пойдет?

— Нет, — согласился Джимми. — Уверен, что нет. Но бывает, биллиардные столы ставят дома.

— Да, я знаю.

— И вот еще что, — прибавил Джимми. — Еще чуть-чуть, и я это ухвачу.

Он откинулся назад, прикрыл глаза и положил на них ладони. Еще что-то — ассоциирующееся у него с пластиком. Почему с пластиком? Бывают пластиковые игрушки, пластиковые столовые приборы для пикников, пластиковые зимние чехлы для лодок…

И нежданно-негаданно в мозгу у Джимми оформилась картинка — задрапированный от пыли здоровенным куском пластика биллиардный стол и голос: «Ей Богу, надо его продавать, пока сукно не заплесневело… Эд Крейг говорит, может заплесневеть, но это был стол Ральфа…»