Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины - Василий Головачёв

Минута потребовалась на то, чтобы добраться до пятнисто-жёлтого Ми-8, не выключавшего двигатель, винты которого подняли настоящую пыльную бурю.

Забрали из джипа аппаратуру связи и навигации, вытащили Роджера, обалдевшего от навалившейся на него беды, впихнули в вертолёт, забрались сами.

Сработали оставленные в кабинах мины, разнося машины на части.

Вертолёт взлетел, оставив на земле два яростных костра и догорающую деревню Буль-Венда.

Вербов раскрыл планшет комплекса спутниковой связи.

Черепанов откликнулся сразу, как только заработал канал:

– Слушаю.

– Работа закончена, – доложил Вербов, напрягая связки: в кабине было шумно из-за лопотания винтов. – Везём посылку.

– Хорошо, дорога ровная, отход по стандарту, до встречи. Срочно возвращайтесь, вас ждут.

«Кто?!» – едва не ляпнул Вербов, но сдержался, прокричал:

– Понял, будем вовремя.

– Кто… вы?! – обрёл дар речи «полковник Роджер».

– Твой кошмар! – проворчал капитан Алексеев.

Вертолёт снизился до высоты в полсотни метров и понёсся на северо-запад, по направлению к Дамаску.

Глава 5

«Десна» в океане

В указанное время самолёт со спецгруппой над лодкой не появился.

Капитан Брайдер связался со штабом во Владивостоке, и ему передали приказ ждать ещё сутки, не обнаруживая себя. Что-то не сложилось на суше, либо в Москве, либо на Дальнем Востоке, и группа была не готова к вылету.

– Погружение! – скомандовал Брайдер офицерам поста. – На триста метров. Ждём.

Таким образом, у пассажиров «Десны» неожиданно образовалось свободное время, и они стали чаще появляться в кают-компании лодки, живо обсуждая последние события в мире и собственные проблемы.

Максим Лобанов с удовольствием присоединялся к компании, не забывая и о профилактических работах на глубоководном «Крабе» вместе со своим небольшим экипажем. Аппарат опускался на дно океана десятки раз и показал себя с самой лучшей стороны, превосходя по характеристикам своих предшественников. Он мог погружаться в толщу океанских вод до пятикилометровых глубин, двигаться под водой со скоростью в пятнадцать узлов и, управляемый достаточно мощным компьютером, собирать с помощью манипуляторов камни, кораллы и найденные артефакты почти так же ловко, как пловец-человек.

Лобанов испытывал в своё время многие прототипы мини-лодки, первый и второй «Крабы», а также глубоководный батиплав «Приз» проекта 1855, способный опускаться до глубин в один километр. Однако «Краб-3» превосходил их по всем параметрам, и Максим относился к нему с нежностью, как к живому существу.

Утром тридцатого апреля после работы в кормовом отсеке, где располагался готовый к работе аппарат, Лобанов оставил в батиплаве моториста Ваню Климова, нашедшего себе занятие по проверке электрической начинки аппарата, и вместе с бортинженером Володей Пинчуком прошествовал в кают-компанию.

Ни одной женщины на борту «Десны» не было, о чём Максим подумал с сожалением, так как ему не хватало женского общества. В прошлых экспедициях на дно антарктических морей и Северного Ледовитого океана с ними была Инга Вершинина, майор ФСБ, что заставляло подводников держать себя в интеллектуальной и физической форме. Но она сделала ошибку, связавшись не с теми людьми, оказавшимися предателями Родины, и после возвращения в Мурманск была арестована и доставлена в Москву. О дальнейшей судьбе женщины, равно как и о судьбе друга детства Дениса Вербова, влюблённого в Вершинину, Максим ничего не знал. После похода подо льды Северного Ледовитого океана пути друзей снова разошлись.

В кают-компании царила тишина, несмотря на присутствие кучи народа. Собралось человек пятнадцать, в том числе офицеры и матросы подлодки, и все внимательно слушали океанолога экспедиции, специалиста по неопознанным подводным объектам Виктора Степановича Шпачкова.

Он в этот момент рассказывал о походе исследовательского корабля «Академик Келдыш» на Балтику и об исследовании на дне Балтийского моря необычного объекта, обнаруженного ещё в две тысячи одиннадцатом году шведскими учёными во главе с Питером Линдбергом. Максим знал этот случай, находка действительно существовала, хотя по сей день оставалась мало изученной.

Объект длиной около семидесяти метров был найден на глубине всего ста метров и напоминал очертаниями погребённый в иле космический корабль. Как удивлялся сам первооткрыватель, за восемнадцать лет профессиональной деятельности он не видел ничего подобного.

После нескольких лет изучения объекта подводные археологи пришли к выводу, что это никакой не корабль, а некое искусственное сооружение, принадлежащее какой-то древней цивилизации. Возраст его определили в четырнадцать тысяч лет. Возможно, оно и в самом деле было создано древними гипербореями либо атлантами-антарктами, соперничавшими друг с другом.

Споры вокруг него не утихали и по сей день, так как находились геологи и океанографы, утверждавшие природную естественность «монумента». Но Лобанов был убеждён, что скептики были наняты настоящими хранителями древностей, заинтересованными в их сохранности, чтобы те остудили воображение общественности.

– И что там нашли ещё, кроме крыши и стен? – поинтересовался кто-то из матросов, присутствующих в кают-компании.

– Ничего, – сокрушённо развёл руками Шпачков. – До него непросто добраться, несмотря на небольшую глубину расположения. В этом районе отказываются работать компасы и другое оборудование, приходится менять электронику и компьютеры.

– Вы в самом деле верите в пришельцев? – спросил член экипажа, молодой парень с погонами лейтенанта.

Шпачков улыбнулся.

– Я верю в то, что вижу своими глазами и могу пощупать своими руками. А видел я немало. Не уверен, что артефакты на суше и в глубинах морей оставили пришельцы, у меня другая точка зрения, вы знаете.

– Старогеи, – засмеялся старпом Колодяжный, присоединившийся к компании.

– Да, старогеи, самая, может быть, древняя цивилизация на Земле, укрывшаяся под водой. И могу с уверенностью заявить, что моря и океаны полны тайн, которые ещё долго будут будоражить человеческое воображение.

Докладчику захлопали.

Шпачков привстал, поклонился, сел.

Сидевший у стены Герасимов заметил вошедшего Лобанова, встал, подошёл к нему.

– Максим Ильич, вы в курсе, что на самом деле происходит? Почему мы не можем самостоятельно идти к Гавайям и поискать пропавшую лодку?

– Мы должны найти не какой-то артефакт, а военный корабль, пропавший без вести, новый «Ясень». Нужна специальная команда, нужна аппаратура и оборудование.

– Но до него пропала некая станция, – уточнил начальник научной группы. – Что это была за станция?

Лобанов смутился. Он не знал, допущен ли учёный к государственным тайнам, хотя тот и работал над секретными проектами ФСБ, изучая артефакты на дне океана.

– Контроль… за американцами…

– «Периметр», – усмехнулся Герасимов. – Что ж, приказ есть приказ, нет смысла его обсуждать. Виктор Степанович обрадуется, когда узнает, сразу подведёт базу под инцидент со своими старогеями.

Лобанов бросил взгляд на снова разговорившегося океанолога.

– Вы считаете, он заблуждается?

– Предпочитаю собирать факты, а не придумывать объяснения их происхождения.

– Неужели у вас нет личной теории? Не верю.

– Ну