Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. - Джон Робинсон

Депутация, совершившая пятидневное странствие в южные горы, чтобы доставить нового Папу в Рим, с удивлением застала там подоспевшего первым короля Карла Неаполитанского. Венценосец заявил, что прибыл лично засвидетельствовать почтение Папе – подданному его южного королевства до помазания на Престол Петра. Истинную же цель королевского визита делегаты проведали весьма скоро. Когда наконец удалось опровергнуть все возражения старика против восшествия на престол и убедить его, что негоже противиться Божьей воле, нового Папу свели с горы, намереваясь доставить в Рим. Однако король Карл тотчас же взял понтифика под свою опеку, свернув вместе со свитой на дорогу домой, в Неаполь.

Коронация Пьетро, при которой он нарекся Целестином V, состоялась 29 августа 1294 года. А месяца полтора спустя он ошарашил и без того озадаченных иерархов объявлением, что отныне папский престол будет находиться не в Риме, а в Неаполе. Король Карл разместил его в величественном Кастелло Ноуово («Новый замок»), и по сей день царственно высящемся над Неаполитанской гаванью. И первым делом Папа приказал построить ему в королевском дворце тесную деревянную келейку.

Все владыки, политики и прихлебатели от католической церкви поспешили в Неаполь, дабы пожать благодать Божью, изливавшуюся из рук сего дряхлого старца, ибо он подписывал всякий документ, положенный перед ним – вероятно, отчасти и потому, что не мог прочесть латыни, на которой все они были составлены. И вскоре церковные бенефиции, должности и земли потекли в руки этой алчной своры. Некоторые даже выставляли на продажу официальные приказы, скрепленные папской подписью и печатью, но с пробелом во главе, дабы покупатель заполнил его сообразно своим притязаниям. Французский же король Карл Неаполитанский был чуточку дальновиднее, нежели большинство, но куда амбициознее, намереваясь раз и навсегда отобрать у итальянцев контроль над церковью. И понудил Целестина V назначить тринадцать новых кардиналов, трое из которых были его собственными неаполитанскими подданными, а семеро – французскими прелатами, отобранными по совету его царственного кузена Филиппа IV Французского. Будучи сыном Карла д'Анжу, он стремился поддерживать прочный союз с французской королевской династией, связанной с ним родственными узами. Вербовкой «своих» кардиналов занимались вовсе не для нападения на тамплиеров, но без их поддержки заговор против ордена бы не состоялся.

Из всех документов, подписанных Папой, Бенедетто Гаэтани мог порадовать только один – отречение. Впоследствии Колонна распространили байку, будто Гаэтани пробуравил в стене деревянной кельи Целестина крохотное отверстие, чтобы сквозь оное по ночам вещать дряхлому Пане тихим, загробным голосом, якобы он ангел Господень, посланный уведомить Целестина, что ежели оный не отречется, не миновать ему геенны огненной. А днем с виду добрый и заботливый Гаэтани сочувствовал Папе, жаждавшему мира и покоя своего горного скита. Опытный сутяга Гаэтани без труда просветил Папу на предмет разнообразнейших правовых и прочих вопросов, возникающих при рассмотрении редкостной перспективы отречения от папства. А пребывая вдали от Папы, Гаэтани при всякой возможности стремился снискать благорасположение короля Карла.

Для неаполитанцев 13 декабря – именины покровительницы города Святой Лючии – радостный праздник, сопровождающийся карнавалом. Вот как раз посреди этого празднества Целестин V и созвал свою последнюю консисторию кардиналов, дабы провозгласить о своем отречении, проведя на престоле Петровом менее четырех месяцев.

Орсини и Колонна, как всегда, были твердо настроены не подпускать кандидатов противоположной стороны к папскому трону, но теперь появилась еще одна, более крупная клика – французы. Французские кардиналы охотно избрали бы Папу-итальянца, – но только с одобрения французских монархов в Неаполе и Париже. Карла Неаполитанского убедили выказать расположение к Бенедетто Гаэтани, а поскольку тот был не Колонна, Орсини предложение поддержали. Колонна воспротивились, но потерпели поражение. На выборы ушло всего-навсего четыре дня, после чего Гаэтани был коронован как Папа Бонифаций VIII. И через месяц перенес папство обратно в Рим, намереваясь взять с собой и Целестина V, но друзья бывшего Папы сообщили, что его жизнь в опасности, и коннетабль Неаполя Вильям д'Эстанар устроил ему тайный побег.

Пять месяцев разыскивали старца войска Папы и Карла Неаполитанского, и, наконец найдя в противоположном конце Италии, когда он пытался бежать за Адриатическое море, привезли в Рим в кандалах. Бонифаций VIII приказал заточить его в папское узилище Фумоне за пределами города, но народ почитал узника по-прежнему, ввергая Бонифация VIII в гнев, разраставшийся с каждым днем. Все больше и больше людей исповедовали идею, что человеку не дано просто отречься от великого Божьего промысла. Для них истинным Папой оставался Целестин V, а трон Петров ныне занимал самозванец. Посему 19 мая 1296 года Бонифаций устроил так, чтобы и эта мысль, и дряхлый Папа наконец-то ушли в небытие. Когда палачи вошли в темницу, истощенный восьмидесятишестилетний страстотерпец даже не нашел сил сопротивляться. Прижав подушку к его лицу, удерживали ее до тех пор, пока дыхание его не остановилось навсегда.

Но мысль, что истинный Папа – Целестин V, не умерла вместе с ним, повергая Бонифация в ярость, разгоревшуюся еще более, когда выяснилось, что к ее сохранению и распространению причастен Дом Колонна. Папа обрушился на кардиналов Колонна, но те спокойно отвечали требованием сойти с престола, узурпированного махинациями и жульничеством. Чтобы продемонстрировать, кто тут всему голова, Бонифаций лишил двух кардиналов Колонна всех доходов и привилегий князей церкви. Они же в ответ огласили список преступлений Бонифация: мошеннические притязания на папство, расхищение церковной казны и целый ряд непристойностей.

Обвинение в расхищении было вовсе не надуманным. Ради обогащения своих родных Бонифаций пользовался средствами церкви столь щедро, приобретал столь обширные земельные наделы и города, что вскоре владения его рода могли запросто посостязаться с владениями Орсини и Колонна. В его представлении церковь была неотделима от Папы: что принадлежит церкви, принадлежит и Папе. И ни укоры, ни обвинения не могли умерить его пыл в разграблении папской казны.

И тогда кардинально укротить его решил Стефано Колонна, 3 мая 1297 года устроив засаду среди холмов в окрестностях Рима. Секретные сведения, которые привели его сюда вместе с группой всадников клана Колонна, оказались верны: через долины под солидной охраной шел караван тяжело завьюченных мулов. Везли же они золото церкви на приобретение новых земель и городов для папских кровных. Ринувшись в атаку, кавалеристы Колонна уже через пару минут покинули поле боя, увозя папское золото.

Реакцию Бонифация угадать было несложно. Даже после того, как родные Стефано понудили его вернуть золото, Бонифаций требовал, чтобы юношу выдали ему на расправу, но Колонна отказали. Тогда Бонифаций отлучил их – втуне. Может, простолюдины да горстка богобоязненных дворян и считали, что папская анафема как-то повлияет на их отношения с Богом, но с распространением просвещения в среде светских владык последние уразумели, что отлучение – просто-напросто оружие Папы, идущее в ход, когда ему надо добиться своего. Не в пример действенней оказался список проступков Бонифация, приколоченный к двери каждой римской церкви. А некий герой Дома Колонна даже пронес экземпляр списка сквозь царские врата на горнее место алтаря храма Святого Петра. В длинный ряд преступлений вошло и убийство Целестина V.

Пребывающий на Кипре Великий Магистр тамплиеров диктовал письмо за письмом, умоляя Бонифация VIII объявить крестовый поход, и теперь Папа так и поступил – да только не против нехристей, а официальный священный крестовый поход против Дома Колонна. Теперь уже не было нужды растрачивать время и деньги, добираясь далеко на восток ради духовного вознаграждения в виде полного отпущения грехов и вечного блаженства в раю, ибо сказанные имелись под рукой, прямо в Италии. А взявшись за оружие на службе Господу в этом крестовом походе, можно было еще и подзаработать, поелику сей святейший Папа объявил, что не жаждет ничего ни для папства, ни для церкви, и всю добычу, взятую в городах и дворцах означенных Колонна, крестоносцы могут оставить себе. Они были вольны лишать жизни членов, друзей, сторонников и приживателей и клиентеллу рода Колонна, невзирая на возраст и пол, равно как и продавать в рабство таковых из сказанных, коих рассудили более ценными живыми, нежели мертвыми. Таковые же, кто не способен выйти на вселенскую резню, могут заслужить отпущение грехов, послав приличествующий денежный взнос на покрытие военных расходов. Ну и разумеется, поелику сей официальный крестовый поход провозгласил сам Всеблаженный Отец, сказанный августейший владыка мог без зазрения совести запускать обе руки в мошну, скапливаемую в Риме за счет пожертвований, пеней и епитимий в оплату очередного крестового похода. На глазах у европейской знати, взиравшей на священную войну Папы против политических соперников, Бонифаций VIII вверг в скверну саму идею крестового похода.