Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Однако утехи утехами, а делу – время. Приняв ванну и плотно позавтракав, князь отправился на верфи, где его уже ждал оповещённый заранее о визите Викол.

– Что ж, мастер, готов признать, что был неправ, – после приветствия произнёс Андрей и усмехнулся, увидев, как вскинулись глаза у Ремуса – сына и первого помощника старого корабела.

– Это в чём же? – так же удивился Викол.

– Да про вёсла, будь они не ладны. Ты был прав, пара-тройка вёсел шхунам явно не помешает.

Старый мастер понятливо хмыкнул и поспешил перевести разговор на другие темы. Работодатель, конечно, своеобразный человек, но мало ли что. А тут под боком прекрасный повод – бриг, который за лето всё-таки прошёл весь комплекс испытаний и вызывал у Викола закономерную гордость. Всё же слишком много нового было в этом кораблике. Настолько, что даже местные, упорно зовущие все корабли лодьями, а шхуны давно переименовавшие в привычные им шкуты, тоже приняли новое название.

– Ну, хорошо, – остановил поток дифирамбов князь. – Скажем, мне нужно будет десятка два таких посудин. За сколько ты их построишь?

– Коли будут материалы и рабочие руки, года за три – четыре управимся.

– Рабочие руки? – удивился Андрей. – Ты же постоянно набираешь новых людей и учеников? Неужели мало?

– А разве не ты хочешь забрать часть из них? – теперь уже удивился Викол.

Андрей на секунду подвис, а потом кивнул головой:

– Да, мне нужны спецы в Холмогорах. Кстати, кого посоветуешь туда старшим?

– Четвертака, – тут же ответил Викол. – Он уже готов стать мастером. Твой "Аскольд" и лодью торговую строил сам. Да и верфь расширять помогал, так что на новом месте не растеряется.

– А бриг? Мне и там такие красавцы понадобятся.

– Не волнуйся, князь, в этот корабль все мои ученики душу вкладывали.

– Что ж, хорошо. Отправишь его ко мне попозже. А сам готовься: через четыре года я должен иметь десять таких красавцев, и это без учёта строящихся и ремонтирующихся. Как раз и команды к тому времени подготовим.

Старый мастер слушал и кивал головой. Беглец с родной земли, он обрёл на чужбине всё, о чём мечтал: работу по душе, достойный заработок и уважение окружающих. А больше всего ему нравилось вечное громадьё планов у его работодателя. Ведь это означало, что в его услугах будут нуждаться ещё долго. А там, глядишь, и сыну ещё достанется.

Андрей же, проинспектировав сильно разросшуюся верфь, вернулся на подворье, где вечером у него состоялся серьёзный разговор с Гридей. А поводом к нему послужила карта, привезённая из Антверпена, на которой к удивлению князя были нанесены сильно искаженные очертания атлантического побережья Канады.

– Что скажешь об этом?

– Не знаю, стоит ли верить. Берег явно никто не картографировал. Рисовали по-принципу, кто-то что-то слышал.

– Есть такое, – усмехнулся Андрей. – Что ж, тогда смотри.

И он раскатал на столе огромный лист пергамента, на котором опытный взгляд сразу же узнал бы относительно верный атлас Земли. Это был плод многолетних стараний князя дополнить работы различных картографов своими знаниями. Получилось относительно неплохо и весьма достоверно. Глядя на неё, Григорий подзавис. Он видел до боли знакомые очертания Балтики, видел моря, которые прошёл сам, плывя до Исландии и как-то сразу поверил, что и остальное на этом пергаменте правда.

– Откуда это, княже?

– А ты думаешь только недавно люди за океан ходить стали? Вокруг Африки ещё библейские финикийцы плавали, до индийских земель флот Александра Македонского доходил, а в эти земли, – тут палец князя ткнулся в Канаду, – нурманны ещё шестьсот лет назад попали. Это и есть их таинственная земля Винланд. А сие устье – устье реки святого Лаврентия.

– Откуда ты, князь, ведаешь, как реку ту неведомую зовут?

– Вот чем ты слушаешь, Гридя? Я тебе только что про нурманов говорил. Повторяю специально для тебя – это их сказочный Винланд, как вот этот остров – столь искомая датчанами Гренландия.

– И ты всё это время знал, где она, но данам не сказал? – удивлённо воскликнул Григорий. – Почто так?

– Поверь, им в ближайшее время не до Гренландии будет, зато у нас на пути она как заноза стоит.

Готовясь к этому разговору, Андрей долго думал: стоит ли заниматься излишним имясоздавательством? И решил, что не стоит, иначе так самого себя больше запутаешь. В конце концов, святой Лаврентий был признан и католиками, и православными, так и пусть река так и носит своё название. А вот Монреаль вполне можно будет каким-нибудь Барбашинском обозвать. Али ещё как, хотя бы именем государя, что было бы более верноподданней. В общем, князь решил не городить лишних сущностей, дабы потом самому не путаться. А то были, знаете, прецеденты, когда тот же Княжгородок в разговоре по привычке Соликамском обзывал.

А вот Гридя в его словах сразу главное вычленил: "на пути".

– Хочешь в те земли путь проложить, княже?

– А что мы, хуже нурманов? Те на своих лоханках доходили, а мы что, неспособные? Земли там богатые, но не златом-серебром, а пашней, лесом, зверьём да рыбой. Руды, опять же, всякие есть. Коль с умом к делу подойти, богаче нас на Руси только государь будет.

– И далёк ли путь?

– От Норовского до устья Лаврентия семь тысяч вёрст по морю-океану будет. Тут, правда, хитрость есть с ветрами и течением, но сведения о них скудны, так что искать самим придётся. Одно знаю, коли от Холмогор идти и к Гренландии забирать – там течение морское тебя само к сей Канаде понесёт.

– А отчего Канада? – вдруг поинтересовался Григорий.

– А местные так нурманам сказали, когда те про их земли спрашивали. Мол, как страна ваша называется, а те им – Канада.

– Так значит и знающие тамошний язык люди тоже есть?

– Увы, а вот с этим всё плохо. Людишки тамошние зело воинственные оказались. Нурманы, уж на что свирепые воины были, а всё одно их с тех земель уйти вынудили. С той поры много сотен лет прошло и ничего, кроме преданий да сказок до наших дней не дожило. Оттого нам придётся всё заново начинать. И даже не нам, а тебе, Гридя.

– Это оттого ты меня старшим в Исландию отправил, а не в Антверпен? – вдруг понял молодой человек, внимательно рассматривающий карту.

– Конечно, – не стал отнекиваться князь. – Ты мореход, Гридя. И душа у тебя морская – требует простора неизведанного. В Антверпен любой наш навигатор сводить корабли сможет, а вот в океане всё по-другому. И ты ныне это сам прочувствовал. А заодно и почитай полпути до этой самой Канады преодолел.

– То есть, ты, княже, хочешь, чтобы в следующем году я до этой Канады…

– Попробовал, Гридя, попробовал достичь, – оборвал штурмана Андрей. – Но если ты считаешь, что экипажи к такому ещё не готовы, то так и скажи. Ведь туда никого из немцев брать нельзя. Только свои, Гридя, православные. Впрочем, видишь этот остров на карте?

– Да.

– Это Ньюфаундленд, возле которого англы, франки и испанцы вот уже полвека рыбу ловят. Путь туда им ведом, так что можно попробовать, кого из них нанять, дабы…

– Понял, княже, – решительно молвил Григорий. – О следующем годе пойдём тремя судами в Исландию, но я с собой всех лучших навигаторов со всех кораблей соберу. И наиболее перспективных гардемаринов. А Малой пускай в странах закатных найдёт умельца, что к этому Ньюфаундленду ходит, дабы через год помочь нам до него добраться. А уж отттуда я, под шумок, до Лаврентия и сбегаю.

– Только не вздумай одним кораблём соваться. Хватит нам и исландской эпопеи: потонешь в землях неведомых – никому ни радости, ни пользы не принесёшь. А так план вчерне принимается. Расчитывай так, что к Ньюфаундленду пойдёшь пятью-шестью кораблями, а к Канаде не менее трёх. Главное, что от тебя нужно – прихватить пару-тройку местных, дабы выучить язык. Впрочём, полиглота мы с тобой тоже пошлём…

– Прости, княже, кого пошлёшь?

– Полиглота. Человека, знающего несколько языков. Причём пошлём такого, у кого явные способности к языкам. Есть у нас ныне такие на примете. Пусть доказывают, что не зря в них деньги вкладываем. Чтобы, когда мы придём туда свои города ставить, у нас общение было нормальное, а не по-принципу "моя-твоя не понимай".