Нужный образ - Джеймс Хоран

— Мы все понимаем, Маккул, — сказал сенатор.

— Так не хочется уезжать в ответственный момент.

Я знал, что мои слова звучат, как детский лепет.

— Еще одна неделя, и мы вцепимся друг другу в горло.

Люк мерил шагами комнату.

— Вчера Лютер так на меня разозлился, что чуть не проглотил свою трубку.

Нам не нужно было говорить, что опросы, по которым наше первоначальное лидерство снизилось, нагнетали напряжение, мы испытывали слишком сильное давление. Даже Келли еле удерживался на краю, и стены в бесчисленных мотелях штата были недостаточно толстыми, чтобы приглушать все лютые споры между ним и Люком.

Если мы и не знали этого раньше, то теперь поняли: Келли был нашим любимым взлелеянным призом, но Джош был гением организации, что должна была сплотить нас.

— Я должен заказать билет до Чикаго на четыре часа, — с наигранной беззаботностью произнес Люк. — Не забудьте ковбойские сапоги.

Все они улыбались мне. То, что я полагал своим секретом, было очевидно для всех. Я отчаянно жаждал видеть Джоша и Лейси — как будто они были моими детьми!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Блудный сын

У рожденного в Нью-Йорке и выросшего на Манхэттене, горы Катскилл и совершенно плоские долины, являющиеся признаками глубокого американского Запада, захватывает дух. Воздух до того чист, что кажется пьянящим; высящиеся величественные горы; бесконечные равнины. Я ощущал себя очень маленьким и неожиданно осознал, что имел в виду Джош, когда говорил, что еще долго после того, как впервые приехал в город, испытал глубокое чувство беспокойства, почти клаустрофобию.

Джош и Лейси встретили меня в ближайшем к ранчо городке — Кастертауне, который скорее являлся пересечением дорог, чем поселком. Здесь были выстроены бензозаправочная станция, супермаркет, церковь, почта и неправдоподобно красивая школа со сверкающими окнами, подстриженными лужайками и кустарником вокруг. Я ожидал увидеть ковбоев и индейцев и втайне надеялся, что так и будет, но хотя улыбающийся, костлявый мужчина, который довез меня до Кастертауна, носил сапоги, и кожа у него была дубленная, он небрежно спросил меня, по-прежнему ли Парамаунт-театр занимается своим бизнесом на Сорок третьей улице. Он родился в Джерси-Сити и провел немало дней в этом театре, любуясь, как кричат и падают в обморок девочки-подростки, когда перед микрофоном проникновенно пел Фрэнки.

Джош и Лейси выглядели замечательно: веки Джоша утратили обычную припухлось, а сам он был стройным и сильным. Лейси в джинсах «Левис» и темная, как индианка-сиу, показалась бы незнакомкой в Нью-Йорке. Я с трудом удержался от слез, когда Лейси обняла меня, а Джош тряхнул мою руку.

Мы уселись в машину и проделали веселую поездку до ранчо с остановками в баре придорожного мотеля, где во всю стену была сделана шикарная роспись чувственной женщины. Джош сообщил, что когда-то роспись украшала заднюю стену бара, принадлежавшего Бобу Форду, человеку, убившему Джесса Джеймса{132}.

Чего еще может желать новичок?

Мы несколько устали, пока добирались до ранчо — я уже понял, насколько оно обширно — и большого дома. Он был очарователен, построен из камня и отесанных балок, с огромным камином, с кухней, сияющей медными кастрюлями, и спальнями, с натертыми воском досками. На стенах висели ружья и голова бизона. Фермер и его жена, которых Джош уговорил остаться, накрыли на стол, подав нам бифштекс, который мог бы пристыдить самый лучший нью-йоркский обед.

Смеркалось, по земле поползла прохлада, принеся первый намек на близость зимы. Джош смотрел на огонь. Мы выпили и расселись на огромной софе, напоминающей половинку луны. Было самое время приступить к цели моего визита.

— Я отправил тебе телеграмму, что приеду, — объяснил я, — потому что не хотел говорить по телефону, Джош. Но, по правде говоря, ты нам нужен.

— Кампания идет не слишком хорошо, так? — спросил он, глядя на огонь.

— Не очень. Ты следишь, как идут у нас дела?

— Ну, я стараюсь…

— Следит ли он! — взорвалась Лейси и негодующе фыркнула. — Он здесь рвет и мечет, когда идут новости, а на днях ругал нас весь вечер из-за того, что пропустил начало передачи Така Ларсена.

— Он здорово задал твоим ребятам, Финн, — сказал Джош. — Ты знаешь, он прав. Последние три или четыре появления Келли на телевидении были скучны, как и все остальное, что я видел.

— После передачи Така Ларсена мы переделали телевизионные рекламные выступления Келли. Тут не может быть сомнения. Так был прав. Это были те же темы, только перепетые и исполненные на другой манер.

Потом я спросил:

— Как ты думаешь, Джош, в чем ошибка?

— Она очевидна. Вы слишком сильно давите и поете одну и ту же мелодию. Вы, конечно, покрыли своей сетью весь штат, как мы все хотели много месяцев назад, но теперь Келли должен заняться другим.

— У тебя есть какие-нибудь идеи?

— Да у него тысячи заметок, — сообщила Лейси.

Он взял со стола тетрадь, лежащую рядом с огромным цветным телевизором.

— Хорошо, возьмем…

— Джош, не здесь. Возвращайся и расскажи это всем нам, — попросил я.

— А как же Келли?

— Он просил меня поехать к тебе, как о личной услуге.

— Пожалуйста, Джош, — мягко произнесла Лейси.

— Лейси настаивала, чтобы я, по крайней мере, позвонил тебе, но я чувствовал…

— Это была гордыня, Джош, ты знаешь это.

— Ну, пусть гордыня…

— Так вот, Келли сломил свою гордыню, и теперь он просит, чтобы ты вернулся, — сказал я.

— Если я сделаю это, я должен буду держаться в тени, — медленно произнес он, проворачивая в голове эту идею. — Разве Ларсен не постарается создать на этом проблему?

— Вы оба вернетесь со мной?

Джош наклонился, чтобы пошевелить угли и осторожно подложил несколько поленьев.

— Давай поговорим об этом за завтраком.

Лейси подмигнула мне с другого конца комнаты.

На следующий день мы покинули Бисмарк на дневном самолете. Полагаю, Джош планировал долгую остановку на Востоке. Я подслушал, как он говорил работнику, что тот не увидит его до Рождественских праздников.

Прибытие в Нью-Йорк стало возвращением блудного сына. Сенатор устроил в номере «Хилтона» лучший и самый дорогой прием, который я когда-либо посещал, и который бы очень понравился Клеопатре. Это был один из немногих случаев в моей жизни, когда спальня медленно повернулась, когда я зацепился за покрывало. Шампанского у нас было достаточно, чтобы плыть на пароме из Хабокена. Каждый раз, когда я икал, я клялся, что могу надуть воздушный шар. Это был замечательный вечер. Мы скучали по Джошу, а теперь, когда он вернулся, мы были счастливы.

На следующий день в полдень мы все собрались слегка бледные, выпивая бесчисленное количество ледяной воды из графина, когда Джош зачитывал нам свои записи и идеи. Это освежало, потому что теперь мы обладали профессиональным обозревателем, человеком, наблюдавшим все эти недели за нами со стороны, говорящим, что было сделано неправильно и предлагавшим, что можно сделать, чтобы вернуть кампании успех.

Фундаментальные проблемы, организация и личность могут быть основой победы, говорил нам Джош, а потом описал в этом свете выигранные выборы. Проблемой 1958 года были низкие доходы, и республиканцы потерпели поражение на выборах в Конгресс. В личном плане доминировала усмешка Эйзенхауэра, и демократы, даже Эдлай Стивенсон{133}, не могли превзойти его.

— Запомните, Олбани — это прекрасно, — говорил он, — но мы хотим, чтобы Келли попал в Белый Дом. Мы должны проводить наши акции с дальним прицелом. Мы не можем бояться идти на риск, затрагивая серьезные проблемы. Оттуда, из Северной Дакоты, казалось, что все вы боитесь выйти в центр арены. Мы должны не просто обсуждать проблемы, мы должны драматизировать их. Возьмем, например, проблему наркотиков…

— Келли произнес три речи о наркомании и о том, что необходимо сделать, — встрял Люк. — Он просто разгромил программу штата.

— Я слышал их, и уж поверь, они звучали так же, как и речи всех других политиков на эту тему. Разработанные планы по испытанию нового лекарства, обещание большого количество коек, изменение старых законов штата…

Джош посмотрел на свои записи:

— Полагаю, все вы пропустили слова Джентайла, что в штате следует испытать английский план. Это было всего одно предложение, но полагаю, авторы загнали его этим в угол. Прежде всего, программа будет стоить уйму денег. Второе, сама идея очень не понравилась большинству родителей. Третье, простое расследование откроет отчет Батлера, подготовленный в прошлом году для Парламента, который и показывает, до чего же неудачной оказалась эта программа. Теперь, предположим, мы сделаем следующее…