Призраки в Сети - Чарльз Де Линт

Но ничего не происходит — просто он обнимает меня в ответ.

— Не будь мне чужой, — шепчет он мне на ухо.

— Никогда и не была, — отвечаю я.

И улетучиваюсь в Пограничные Миры, оставив его обнимать воздух.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем все они ушли из магазина. Не то чтобы Холли не хотела их всех видеть — это были ее друзья, в конце концов. По крайней мере большинство. А те, кто не был — матушка Крон и Хэзл, друг Бенни Рауль, — были ей интересны, так что она с легкостью могла бы с ними подружиться. Но сейчас Холли устала, и множество людей, перебивающих друг друга, звонящих по телефону, требующих ее внимания, пересказывающих те места истории, которые она и так знала, — все это сейчас было слишком для нее.

Ей нужно было отдохнуть от приключений, а не переживать их вновь и вновь.

Наконец с ней в магазине остались только Дик и Боджо. Она держала на руках Сниппет. Собачка задремала. Боджо стоял, прислонясь к письменному столу. Он был красив, как всегда. Дик, казалось, спал стоя. Но как только Кристи закрыл дверь за собой и остальными и они направились к его машине, домовой тут же очнулся. Он оценивающе посмотрел сначала на Холли, потом на Боджо.

— Старому домовому пора спать, — заявил он.

Холли это очень удивило, потому что ей казалось, что Дик вообще никогда не спит. Если он удалялся к себе в комнату, то лишь для того, чтобы читать до утра, когда он снова мог заняться делами в магазине, если, конечно, не вытирал пыль и не сортировал книги среди ночи, что тоже случалось. Но сейчас Холли поняла, что это был за оценивающий взгляд, и вспыхнула.

— Я рад, что вы вернулись, госпожа Холли, — сказал Дик.

У него в глазах появилось выражение ласкового понимания, которое напомнило Холли, что, хотя Дик и выглядит как ребенок, на самом деле он гораздо старше ее. И возможно, гораздо опытнее. Она вспомнила, как в торговом центре человечки не больше Дика ростом танцевали рядом с крошечными феями. И прикасались они друг к другу вовсе не невинно.

Дик уже отвернулся от нее.

— Спокойной ночи, господин Боррибл, — сказал он.

Он кивнул Боджо, коснулся пальцем своего лба и пошел вверх по лестнице в свою комнату. Когда хлопнула дверь, Боджо и Холли подняли друг на друга глаза.

Холли очень много хотелось сказать ему, но думать она могла только о том, как он красив.

— Ну вот, — сказал Боджо через некоторое время.

Холли кивнула.

«Говори же», — убеждала она себя.

Но слишком стеснялась.

— Надо бы сходить посмотреть, не натворили ли чего эльфы в доме Мэран, — сказал жестянщик. — Мне ведь поручено присматривать за ее квартирой.

Но он даже не пошевелился, чтобы идти.

«Ты мог бы остаться ненадолго и поцеловать меня», — подумала Холли.

Но голос у нее пропал начисто.

— Так что я немного волновался, — сказал жестянщик. — У вас есть мотоцикл?

Холли сначала только молча покачала головой, но потом от удивления у нее прорезался голос:

— Мотоцикл? А зачем?

— Рыжеволосая девушка в черной кожаной куртке на мотоцикле — чего еще мог бы желать жестянщик?

Холли покраснела до ушей, но ей все-таки удалось улыбнуться и сказать спокойным голосом:

— Волосы уже есть. Что до кожаной одежды, то это осуществимо. Хотя я предпочла бы кожзаменитель. Совсем как кожа, только не надо убивать животных.

— Это хорошо, что не надо убивать.

Она кивнула.

— А как насчет мотоцикла? — спросил он.

— Может быть, сойдет велосипед?

Некоторое время он пристально смотрел на нее, потом улыбнулся.

— Будь у меня сама девушка, — сказал он, — остальное меня бы уже не так волновало. Остальное образовалось бы.

Холли показалось, что у нее внутри где-то очень глубоко что-то растаяло. Сердце ее часто забилось.

«Эй, придержи коней, — сказала она себе. — Обдумай все».

Конечно, между ними сразу возникло взаимное притяжение, с той самой секунды, как он вошел в магазин, отозвавшись на ее сообщение на автоответчике Мэран. И потом, она не могла припомнить, когда в последний раз ею интересовался такой красивый мужчина, если, конечно, такое вообще когда-нибудь бывало.

Но ей также было известно, что опасность часто заставляет людей сближаться, а что может быть ближе секса?

И потом, ведь он жестянщик. Кочевой человек. Он может уйти неизвестно куда — совершенно неизвестно куда — в любой момент. Хоть завтра утром. А если не завтра, то на следующей неделе. В следующем месяце.

«А как же то, что ты чувствуешь сейчас, в настоящий момент?» — спросило ее сердце.

Она взяла его руки в свои и опустила голову.

— Только ничего не обещай, — сказала она, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Он помедлил, его чудесные глаза с длинными ресницами были теперь так близко.

— Я всегда держу слово, — сказал он.

— Я знаю. Ты уже говорил. Но я не хочу, чтобы ты был связан чем-нибудь, кроме того, что чувствуешь. Мы ведь даже не знаем друг друга.

— Мы знаем все, что важно знать.

Холли улыбнулась:

— Нет, мы знаем только, что сейчас хотим быть вместе. И больше ничего.

— Так какого мужчину ты ищешь? — спросил он.

— Я ищу того, кто будет рядом со мной, — ответила она.

— Но я и…

Холли быстро приложила палец к его губам.

— Нет, — сказала она. — Никаких обещаний, никаких планов.

Он отнял ее палец.

— Но… — начал он.

На этот раз она заставила его замолчать, прижавшись губами к его губам.

Они были очень добры и хотели как лучше. Ей предложили жилье — свободную комнату в квартире Кристи и Саскии. И это ощущение, что тебя не любят просто потому, что ты не из этого мира, кажется, стало не таким сильным, по крайней мере в этой компании. Но Сюзи все-таки хотелось уйти и остаться одной.

Ей было о чем подумать.

У нее хватало воспоминаний — не только последних дней, которые, как она теперь знала, были настоящие. Но была еще и целая жизнь других воспоминаний — тех, которые в нее вложили, когда создавали ее. Проанализировав их — грубый муж, семья, которая отвернулась от нее, — Сюзи поняла, что все это из какого-то романа, из недр Вордвуда. Что-то слезливое, сентиментальное, но все же занимательное. Беллетристика.

Но воспоминания продолжали казаться настоящими. А ведь ничего не было. Жизни не было. Она «родилась» уже взрослой — такой, какая она сейчас.

Она не знала, как с этим быть. И, не зная, как ей быть с самой собой, она не могла сейчас общаться с другими людьми, как бы доброжелательны они к ней ни были.

С Аароном все обстояло бы иначе. Хоть она и сказала ему, что между ними не может быть серьезных отношений, они могли бы сложиться, если бы у нее было время понять, кто она и, следовательно, кем они могут стать друг для друга.