"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Стерх Юрий

Курт, как начальник местного гестапо, снисходительно смотрел на их выходки. Но всему есть предел! И однажды его терпение лопнуло. Все началось после того, как любимчик флотилии Тедди Зурен, командир U-564, при входе в порт после длительного плавания, перегнувшись через поручни рубки, громко выкрикнул: «А что, нацисты все еще у власти?». Получив утвердительный ответ, Тедди внезапно дал полный назад, пятясь от причала, к великому изумлению встречающих. Курт отреагировал мгновенно. Вначале он хотел арестовать зарвавшегося Зурена. Но тут возникли проблемы.

Моряки были готовы с оружием в руках защищать командира. А поддержки у командования базы он тоже найти не смог. Тогда Курт начал писать доклады наверх во все инстанции. Он обрывал провода телефонов, с возмущением рассказывая своему начальству о выходках подводников. Даже добился аудиенции у всесильного шефа гестапо Генриха Мюллера. Вскоре он узнал итог собственных стараний. На одном из совещаний у фюрера группенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер поднял вопрос о моральном разложении в среде подводников и привел в пример поступок командира U-564. Но стоило ему закончить говорить, как тут же взял слово адмирал Карл Дениц. Не дав никому высказать собственное мнение, он решительно заявил:

— За то, что делают мои волки для Германии, я готов простить им все, даже если они устроят себе нужник в моем кабинете! Не судите их строго, господа! Они всего лишь выпускают пар.

Фюрер улыбнулся, и никто больше не посмел говорить на эту тему.

Но теперь наступили не лучшие времена для Курта Гайслера. Сначала матросы измазали дерьмом дверь его дома. Затем выбили стекла в его машине, вынудив Курта выходить только под охраной автоматчиков. А появиться на территории базы для него стало равносильно самоубийству. После того как в его кабинете зазвучали по телефону угрозы, не желавшее обострять отношения с моряками начальство перевело штурмбаннфюрера в Берлин, подыскав должность в рейхсканцелярии. С тех пор подводников он возненавидел.

— Не обязательно иметь агента в штабе, — стряхнув мрачные воспоминания, произнес Курт. — Завербуйте прислугу, садовника или кухарку, наконец! Что вообще известно об этом Винтере?

— Ничего особенного. Бывший командир подлодки, а потому ведет себя, как и другие, ему подобные. Жена, кажется, из каких-то баронесс. Есть дочь, чем-то больна неизлечимым. При ней всегда находится доктор.

— Вот! То, что нам нужно! Доктор! Наверняка — еврей. Возьмите в разработку. Запугайте, купите, но заставьте работать на нас.

Почувствовав охотничий азарт, Гайслер, потирая руки, возбужденно вскочил из-за стола. Времени мало, а потому действовать нужно быстро, но осторожно.

— Возьмите на прослушку телефоны Винтера.

— С внутренними телефонами проблем не будет, но у командующего есть закрытые линии связи с адмиралом Деницем и штабом флота.

— Нет, эти не трогайте. Опасно. Флотские связисты быстро разоблачат внедрение. Не оберешься потом криков.

Курт подошел к окну. Знакомый пейзаж. Вдалеке синеет море. От берега вверх тянутся холмы с зелеными виноградниками и прилепившимися белыми домиками.

— Взгляните, Лотар. В свое время вон там, наверху, я усаживал наблюдателя с биноклем и знал все, что творится внутри базы. Воспользуйтесь моим опытом. Но главное, что меня интересует, — это разговоры, слухи, намеки о необычной подводной лодке американцев. Подводники, они ведь молчат об этом. А в борделе, когда они превращаются в стадо перепившихся баранов, можно услышать много чего интересного. В каждой завалящей пивнухе должно быть ваше ухо. Возле каждого пьяного матроса должен находиться ваш человек, направляющий его хмельной лепет в нужное русло. Но главная цель — это командующий Вернер Винтер. Соберите мне о нем самую полную информацию. У вас есть его фотография?

— Да. Где-то была газетная вырезка.

— Вырезка из газеты?! Да вы с ума сошли! На каждого офицера этой базы у вас должно быть досье! Каждое неосторожное слово у вас должно быть на карандаше! Запомните, Лотар, я в свои молодые годы стал начальником контрразведки четвертого отдела только благодаря тому, что сплю в сутки всего четыре часа, а двадцать — работаю. Настройтесь и вы на бессонные ночи. Сначала мы должны знать все, что известно морякам. А затем мы обязаны их обойти при первой подвернувшейся возможности.

— Господин штурмбаннфюрер, потребуется время и средства.

— Средства будут, времени вам не обещаю. Потому что сам еще не знаю, чем мы располагаем.

— Полгода назад я отпустил потерявшего все документы старого венгра. Сейчас он работает в доме командующего, выполняя мелкие поручения фрау Винтер.

— Лотар! Вы начинаете мыслить! Лучшие агенты всегда получались из прислуги. К ним относятся как к мебели и даже при самых секретных разговорах не обращают внимания. Я думаю, мы с вами, шарфюрер, сработаемся. Если вы мне поможете, то и я в свою очередь обещаю замолвить за вас слово в Берлине.

Курт взглянул в лицо Мольтке, проверяя, как подействовало его обещание. Лотар залился лиловым румянцем, расплывшись в заискивающей улыбке.

«Это хорошо, — подумал Курт. — Наверняка тоже мечтает убраться из этой дыры. Теперь можно рассчитывать, что он будет выпрыгивать из штанов, чтобы только выслужиться передо мной. Хотя видно, что глуповат, но исполнителен. Если умело направлять, то от него действительно может быть какая-то польза».

— Вам ведь хочется вернуться в Германию? — спросил, проверяя себя, Курт.

— Да, господин штурмбаннфюрер! — с неподдельным энтузиазмом выкрикнул Мольтке. — Я ведь сам из Берлина! Если бы вы только знали, как мне надоели эти лягушатники!

— Знаю, Лотар, знаю.

— Помогите мне, господин штурмбаннфюрер! — дрогнувшим голосом произнес Мольтке. — И клянусь, я буду самым верным вашим помощником!

— Берлин прекрасный город. Из-за него стоит вывернуться наизнанку. Здесь вы рискуете быть подстреленным французскими партизанами или просидеть в этой дыре до пенсии, так и не сдвинувшись ни на шаг с места. А там у вас будут рост и перспектива. Сейчас у нас с вами общее дело, но от его результата ваше будущее зависит больше, чем мое.

Глава седьмая

ОХОТА НА ОХОТНИКОВ

Сан Саныч с удивлением смотрел на скопившуюся за несколько лет стопу газет. Он даже и представить не мог, что когда-то от них может быть хоть какой-то толк. Флотская газета «На страже Заполярья», среди всех слоев военных моряков именуемая не иначе как «На страже захолустья», оказалась вдруг бесценным кладом информации. Вооружившись ножницами, Сан Саныч вырезал статьи, где хоть как-то упоминалось о Второй мировой войне. И хотя большая часть газетной писанины взахлеб рассказывала о подвигах советских моряков в таком виде, что получалось, будто немцы, стоя в очереди, только и мечтали — когда же советский торпедный катер или лодка снизойдет до них и выпустит, наконец, по ним торпеду. Единственная польза от этих опусов заключалась в том, что можно было хотя бы узнать дату и сам факт события. Но встречались и серьезные исторические исследования. Чувствуя руку солидного историка, Сан Саныч с головой уходил в чтение повестей о растерзанных полярных конвоях, немецких подводных лодках, безнаказанно патрулировавших берега Баренцева моря, воздушных боях, щедро усыпавших своими жертвами весь Кольский полуостров. Увлекшись, он не замечал, как летело время. Наконец, вдоволь надышавшись газетной пылью и почувствовав, что уже ничего не соображает, Сан Саныч ощутил себя не меньше чем доцентом исторических наук и решил теперь проэкзаменовать экипаж на предмет знаний о войне. Общая картина не порадовала. Матросы с легкостью называли улицы гарнизона, но то, что они названы именами героев войны, для них стало откровением. А один из мичманов даже начал спорить, утверждая, что улица Видяева названа так потому, что с нее виден далекий полуостров Рыбачий, а о каком-то герое-подводнике он и слышать не слыхивал. Но даже в этой куче серости были исключения. Когда он поговорил с невысоким и тощеньким матросом по фамилии Рябинин, с оттопыренными ушами и нашивкой седьмой БЧ на груди, замполит почувствовал, что они объясняются на одном языке, но при этом Сан Санычу еще читать и читать умных книг, чтобы сравниться с ним по знаниям. Прихватив с собой папку с вырезками и исторически подкованного матроса, замполит двинулся на центральный пост к командиру.