«Мир приключений» 1968 (№14) - В. Пашинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покряхтев, скорее для виду, Роман Васильевич разрешил Андрею взять малость железа и меди для опытов, но предупредил, чтоб все делал не в ущерб службе.
На исходе зимы Катя родила сына. Пожелала, чтобы его нарекли Андреем. «Уж больно мужа любит, потому и дала его имя первенцу», — говорили женщины.
Андрею было неловко приходить домой поздно, — каждый раз он клял себя за невнимание к жене, ставшей матерью, но бросить свою затею не мог.
До конца марта лютовали морозы, дорогу замело снегом, и почтовой гоньбы не было. А когда утихли вьюги, в Томск пришла почта. Андрею вручили сразу три письма от друга, с которым вместе был в экспедиции на Каспии и учился в Петербурге. В тех, что были написаны раньше, Карл Габлиц рассказывал о своей службе. Он был директорским помощником садовой конторы в Астрахани:
«Пекусь о виноделии, хотя Бахусу поклоняюсь в меру, развожу диковинные деревья и цветы, но жаль, что дарить букеты некому (какой из меня жуир!). Стараюсь привить в Астрахани дерево тута, что мы с тобой встречали в Ширвани. Пора и России свой шелк иметь. Об опытах сих в Академию отчеты шлю», — сообщал Карл.
Последнее письмо отличалось и содержанием, и по тону от предыдущих. Андрей прочел его несколько раз:
«Астрахань не узнать. Город бурлит, как котел. Прежде в порту стояли два захудалых бота, а нынче в нем уйма военных кораблей. Пришли они из Казани, где с 1773 года, по приказу светлейшего князя, строились для Каспия. А команда и офицеры посланы из Петербурга. Солдат и матросов в городе больше, чем штатских. Подле военных моряков наши мазуры[7] выглядят довольно жалко.
Сам Александр Васильевич Суворов устраивал полкам смотр. Узнал я, что он подробнейшие сведения о Персии, Гиляне и Ширване собирает. Что за поход затевается — неизвестно. Замысел в секрете держат, но чую, у экспедиции сей — великость начертания. Судя по всему, войска в Прикаспийские земли пошлют. Видать, и нам с тобой дороги туда не избежать. Уже справлялись о тебе. Жди, что отзовут с завода».
Это письмо Андрей скрыл от Кати: зачем волновать ее раньше времени. А сам все больше свыкался с мыслью о новой экспедиции на Каспий. Страшило то, что надолго расстанется с Катей, жаль было покидать завод. Но опыты с нефтяной машиной не ладились, всю нефть, которую купил, пережег. Как ни старался, а достать хотя бы полведра ее нигде не мог. Внутренний голос подсказывал, что без этой поездки ему не завершить своего начинания. Ночами Андрею снилось море, затянутые дымкой острова. С годами пережитое забывается, и былые невзгоды уже не казались тяжкими.
Когда Андрея позвали к начальнику завода, тот держал в руках вскрытый конверт.
— А вы, друг мой, важная персона, — встретил его Роман Васильевич. — Приказ получен — откомандировать вас в Астрахань, к генерал-поручику Суворову. Личное распоряжение князя Потемкина.
Это после возвращения Михайлова и Габлица с Кавказа светлейший князь затребовал их к себе. К Каспию Потемкин питал особый интерес. Шел 1776 год, и война в Северной Америке ослабляла английские позиции в Индии. Потемкин считал момент подходящим, чтобы совершить то, к чему стремился еще Петр. Кратчайший торговый путь в Индию лежал через Каспий — стоило только утвердиться и главенствовать на море.
Кое-что с этой целью уже было предпринято. Потемкин по распоряжению Екатерины двинул из Кизляра войска в Южный Дагестан.
Небрежно выслушав, как томились в ханской темнице и как на руках у Андрея близ Каякента умер Гмелин, Потемкин подивился догадке академика, будто горы от Дербента и Баку до Черного моря идут, к Персии тянутся, следуя под морским дном, и простираются на Урале и Сибири, где руды в избытке.
— Он для торговой фактории пригодное место выбирал, чтобы нефть и прочие богатства было бы удобнее возить, — вставил Габлиц.
— Следовательно, островов на Каспии много, а из заливов чуть лучшие — Бакинский, Энзелийский и Ашрафский? — расспрашивал светлейший. — К Индии всех ближе Ашрафский?
— Он самый, — подтвердил Андрей.
— Гмелин считал, что из Астрабада, который у Ашрафской бухты стоит, выгодно посылать наши товары в Хиву и Бухару и дальше — в Индию. А оттуда, мыслил он, привозить золото, серебро, драгоценные металлы, камни и хлопок, — добавил Карл.
У Потемкина вспыхнул единственный глаз:
— А на какие силы могла бы опираться купеческая компания?
— Гмелин прожект имел — большую крепость на восточном берегу построить, — сказал Андрей.
— О нашем разговоре — никому ни слова… — Лишь перед тем, как отпустить студентов, светлейший внимательно разглядел их и удовлетворенно хмыкнул.
То, что Андрея переводят в Астрахань, где затевается морской поход. Катя выслушала спокойно.
— Что суждено, того не миновать, — сказала она.
Катя могла смело, вернуться в Петербург, однако она объявила, что поедет в Астрахань.
Собирались Михайловы недолго. Бердяев позволил Андрею взять с собой модель машины, распорядился упаковать ее в ящик. От себя он дал инструменты.
— Будь на то моя власть, ни за что бы не отпустил тебя, — сказал он Андрею. И, кивнув в сторону Кати, добавил: — Ищешь счастья бог знает где, а оно — с тобою. Береги Катерину Кирилловну!
До самой Волги Михайловым предстояло ехать в обозе, который вез железо и серебро в Петербург.
Возчик головной подводы натянул поводья:
— Пошел!
Заскрипели колеса, застучали подковы по дорожным камням. А вскоре позади кареты, в которой сидели Андрей и Катя, сомкнулся лес, закрыв от взоров уезжавших Томский железный завод.
Поручение у экспедиции особое…
Я один командую здесь… и все повинуются мне: море, ветер, суда и люди.
А. Дюма, «Виконт де Бражелон»Словно просветы неба в облаках — бело-голубой андреевский флаг. Он развевался на мачтах фрегатов, бомбардирного корабля, палубных ботов. Эскадра ждала сигнала о выходе в море. Но командующий не спешил. Он посылал возмущенные письма в Петербург о том, что суда построены из гнилья, а рангоуты и такелаж закреплены как попало. В Астрахани поражались капитану второго ранга, который спорит с Адмиралтейской коллегией.
«Как бы ему не дали по шапке», — говорили в порту.
Однако Марк Иванович Войнович чувствовал себя уверенно, он никого не боялся в Адмиралтействе. Войнович был в фаворе у светлейшего, к нему благоволила императрица. Не случайно именно Марка Ивановича сделали начальником экспедиции, когда Суворова и большую часть войска перевели из Астрахани в Крым.