Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Сергей Другаль

Но кто же из них?

— Лет тридцати пяти, — стала объяснять Кармия Тиграновна. — Коричневая куртка на молнии.

— Вообще-то возраст самый расхожий, — сказал Гундарев. — А куртки, почитай, нынче носят поголовно.

— Водит в перчатках, — вспомнила Карапетян.

— В перчатках? — удивился диспетчер. — Таких что-то не знаю… Сам никогда не надевал перчаток за рулем, даже зимой. В машине тепло… Да и не так баранку чувствуешь в перчатках…

— Веселый, — продолжала капитан. — Знает много анекдотов…

— Анекдотов, анекдотов… — повторил Гундарев, наморщив лоб. — Постойте! — Лицо его прояснилось. — Уж не Ренат ли? Слова не скажет без шутки-прибаутки. А уж анекдотов знает — на все случаи жизни! Точно, в куртке! И за тридцать парню…

— Фамилия? — волнуясь, спросила Кармия Тиграновна.

— Хабибулин. Машина с номером двадцать пять — семнадцать… Посмотрим, на линии он или нет. — Гундарев перелистал свой гроссбух и ткнул пальцем в страницу: — Выехал в двенадцать часов. Стало быть, в парк вернется в двадцать четыре ноль-ноль… Но обычно задерживается, так что накиньте еще час-полтора. На всякий случай…

— Адрес его можно узнать?

— Запросто. У кого-нибудь из водителей или механиков. Его знают хорошо… Хотите…

— Нет-нет, — остановила диспетчера Кармия Тиграновна, в планы которой не входило афишировать визит в таксопарк. Наверное, придется через паспортный стол…

— Странно, что вы заинтересовались Хабибулиным, — покачал головой Гундарев. — Такой мужик…

— Какой?

— Сами посмотрите, — предложил диспетчер и показал в окошко. — Там у нас доска Почета. Фотография Рената уже несколько лет красуется…

У Карапетян сразу запечатлелось в голове: фотография! Но как ее взять?

— Спасибо, Артур Валентинович, — сказала Кармия Тиграновна.

— Не за что.

— К вам просьба: о нашем разговоре — никому.

— Само собой… — даже несколько обиделся Гундарев. — Не пацан, понимаю…

— Возможно, мы продолжим беседу, — на всякий случай предупредила диспетчера Карапетян.

— Я тут до утра, — сказал Гундарев.

Карапетян вышла из диспетчерской. Во дворе таксопарка было вроде пусто. Лишь в одной беседке сидели два человека. Но доска Почета была в стороне от них.

Неспешной походкой Кармия Тиграновна направилась к ней.

“Ренат Ибрагимович Хабибулин”, — прочитала капитан под портретом широколицего мужчины.

Совсем не монгольского типа лицо. Она вспомнила показания Максима Подгорного: “гладенький”, “кругломорденький”… Любитель рассказывать анекдоты, номер машины с цифрой “5”. Он? А если нет?

Карапетян оглянулась. Никто вроде бы ее не видит. Охватило острое искушение взять фотографию. А вынималась она из рамки как будто легко…

Кармия Тиграновна прикинула, сколько времени уйдет на то, чтобы достать фото Хабибулина другим способом. Целая вечность!

“Была, не была!” — решилась она.

Через несколько секунд фотография исчезла в ее сумке.

“Да простит меня бог и начальство”, — усмехнулась про себя Кармия Тиграновна.

Она вышла за ворота таксопарка. Буквально следом выехало такси. Карапетян остановила его, села.

— Куда? — не очень любезно спросила женщина-водитель.

— На Гоголя… Возле булочной, — ответила Карапетян, которой не хотелось называть адрес горуправления внутренних дел. — Что вы такая сердитая? — спросила она у водителя.

Та вдруг улыбнулась:

— Испортили вы мне выезд…

— Чем же? — удивилась Карапетян.

— У нас примета: если первой сядет женщина, вся смена будет неудачной.

— А вы сами кто? — поддела Карапетян.

— Поэтому и смешно, — ответила та и поддала газу. Домчались минут за десять.

Кармия Тиграновна бросилась в научно-технический отдел и попросила срочно размножить фотографию Хабибулина. И пока это делали, она узнала адрес Максима Подгорного, так как его уже выписали из больницы.

Старший лейтенант Ярцев, к счастью, находился в управлении. Кармия Тиграновна вручила ему один из экземпляров фотографии и направила в больницу, где лежал Алясов. С другой она поехала к Подгорным.

Опознание проводилось по всем правилам — с понятыми. Но, увы, Максим не признал в Хабибулине того водителя такси, который продал ему бутылку водки.

Такой же результат был и у Ярцева.

Значит, не Хабибулин.

Карапетян снова поехала в таксопарк, чтобы возвратить на место портрет передовика и еще раз поговорить с Гундаревым.

Территорию таксопарка уже успели полить. В мокром асфальте отражались фонари. Томно стрекотали цикады в глубине двора.

У доски Почета стояли три человека. Курили.

Карапетян зашла в диспетчерскую.

— Опять здравствуйте, — сказала она Гундареву с улыбкой и, сев на табуреточку, виновато произнесла: — С Хабибулиным мы обознались…

— Ну и слава богу! — обрадовался Артур Валентинович. — А я все сидел, думал после вашего ухода… Выходит, Ренат чистый?

— Чистый, — кивнула Кармия Тиграновиа. — Артур Валентинович, давайте снова вернемся к тем двенадцати водителям, кто работал в ночь со второго на третье и у кого номер имеет пятерку…

— Давайте, — согласился диспетчер. — Я тут вспомнил… Курочкин, он ведь тоже любитель анекдотов. И я видел его как-то в перчатках за рулем… Правда, постарше меня будет. Скоро на пенсию, а хочет пойти в заочный институт. Увлекается цветами, мечтает стать ботаником…

— Как так? — удивилась капитан. — У человека пенсионный возраст?

— Я Петровичу то же самое говорил… А он носит с собой вырезку из журнала… Какой-то немец в свои восемьдесят шесть лет учится на математика. В их университете! Представляете? Восемьдесят шесть!.. И между прочим, имеет уже три профессорских звания и пять докторских! По разным наукам! Вот чудо, правда?

— А Курочкин в ту ночь выезжал в смену?

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Гундарев.

— Тогда не стоит о нем говорить.

Кармия Тиграновна стала расспрашивать диспетчера о всех, кто был в числе двенадцати. И когда дошли до некоего Шерстобитова, Гундарев обронил фразу:

— Николай, тот расскажет вам про музыку все, что захотите…

— Как это? — встрепенулась Карапетян.

— Знает всех композиторов, певцов и всякие смешные истории из их жизни, — пояснил Артур Валентинович.

Кармия Тиграновна еле сдержала волнение:

— Откуда у него такая осведомленность?

— Он сам артист. В ансамбле танцевал. А у них рано выходят на пенсию. Вот он и пошел в таксисты…

— Давно работает?