Дочь алхимика - Кай Мейер

— Он был, скажем так, болен. Очень болен. Уже много десятилетий он страдает от приступов слабости. Поначалу я думал, что это доказательство того, что эликсир несовершенен, он на некоторое время продлевает нашу жизнь, чтобы затем мы все же умерли. Мне часто было страшно, пока, в конце концов, не стало все равно, буду я жить или умру. Но Моргант не умирал. В основном он просто впадал в состояние своего рода видимой смерти, чтобы через пару-тройку дней после этого проснуться живее и сильнее, чем прежде. Я думаю, это наверное своеобразная регенерация, как зимняя спячка, причиной которой является действие эликсира. Может быть, это как-то связано с его возрастом. Вероятно, когда-нибудь Нестор и я тоже пережили бы что-то подобное, если бы не отказались от приема эликсира. Порой Моргант был прикован к постели несколько дней, иногда недель, а иногда даже и месяцев.

— Как тогда в Вене?

— Да. Он знал, что скоро ему станет лучше, но в то же время догадывался, что ты, вероятно, предположишь, что с ним все кончено. Может, он знает тебя лучше, чем ты думаешь, Аура. Он был уверен, что ты не сможешь убить умирающего старика.

— Моя ошибка.

— Он думал, что наконец-то сможет избавиться от тебя, от тебя и твоего преследования, еще раз воспользовавшись моей личностью, чтобы умереть как Лисандр. В то время, как приказал запереть меня и Сильветту в этом монастыре, он в полном покое лечился от своей слабости.

— Мне необходимо вернуться домой, — решила Аура. — Немедленно.

Слабая улыбка скользнула по лицу Лисандра.

— Де Дион не отпустит тебя. Ты теперь его узница, как и мы, — он снова постучал палкой по полу, будто это помогало ему думать. — Но мне не верится, что Моргант причинит детям вред, его заботит только трава Гильгамеша.

Голос Сильветты был сильно встревожен, когда она выпалила:

— Моргант сумасшедший, он непредсказуем.

— Да, он сумасшедший, — сказал её отец, — но не дурак. Он надеется найти применение хотя бы Тесс. Для него она гарантия моего бессмертия.

— Но почему он просто не найдет себе нового помощника? — спросила Аура с трудом сохраняя спокойствие. — Откуда эта фиксация на вас?

— Разве отец убивает сына только за то, что тот не выполнил домашнего задания?

— Но ведь он вам не отец!

— Семь сотен лет совместной жизни значат больше, чем просто кровное родство.

— Зачем он убивал девушек из интерната?

Лисандр покачал головой.

— Моргант боится. Он боялся всю свою долгую жизнь. Даже по прошествии семи столетий он все еще не доверяет действию эликсира. Перспектива ждать траву Гильгамеша еще семь долгих лет, не зная, не станет ли очередной приступ слабости последним, не имея никакой гарантии, что эта трава действительно возымеет желанное действие — все это сводило его с ума. Он снова вернулся к своим забытым экспериментам времен тринадцатого века. Новые девушки, новые убийства, — Лисандр презрительно фыркнул, что привело к очередному приступу астматического кашля, перешедшего в хрипящий смех. — Бессмертный Моргант страдает от старческого слабоумия, и даже трава Гильгамеша вряд ли избавит его от этого. Не правда ли, занятно?

— Весьма, — мрачно отозвалась Аура. Тут ей пришло в голову еще кое-что. — Почему бы Морганту не зачать еще одного ребенка? — и с отвращением добавила: — Или у него с дочками туго?

— В каком-то смысле.

— Вы хотите сказать…

— …что Моргант слишком стар, чтобы иметь детей. Он даже отказался от экспериментов с чужими девушками. Теперь он полностью зависит от травы Гильгамеша.

— Откуда такая халатность в вопросах бессмертия? Почему он двадцать или тридцать лет тому назад не…

И вновь Лисандр не дал ей договорить.

— Он пытался. Девушка родила ребенка, но это было не то, чего ожидал Моргант.

— Мальчик?

— И то, и другое. Мальчик и девочка в одном лице. Символ алхимии. Моргант посчитал это знамением. «Природа дает нам знак», — сказал он тогда. «Она предупреждает нас, что мы сейчас стоим в конце известных путей. Значит, теперь нам следует искать новое направление», — лицо Лисандра скривилось. — Тем больнее было узнать, что старый добрый Нестор пришел к этому выводу намного раньше.

Аура побледнела.

Сильветта заботливо подошла к ней.

— В чем дело? — спросила она. — Что случилось?

Ревущие волны и ветер, который с воем носился вокруг верхушки маяка.

— Я твой отец, — прошипел Моргант.

Рука с занесенным мечом застыла. Джиллиан заглянул в прищуренные древние глаза, желтые, как парное молоко. Он вдруг вспомнил Пиобба, мастера по изготовлению искусственных глаз и подумал о его теле, лежащем среди холодных, расписанных эмалью глаз.

Я твой отец.

Он знал этот голос. До этого он думал, что голос принадлежит Лисандру.

Всего один удар, затем бросок — и все было бы кончено.

Почему же он колеблется?

Позади раздался стук. Что-то стучало о стекло клетки. Шарлота, подняв оба кулака, прилепилась изнутри к стеклу, как огромный черный паук, но, потеряв сознание, съехала вниз. Её руки, лицо оставляли размазанные следы на птичьем помете, колени подкосились, вверх взмыли новые облака ядовитой пыли.

Джиллиан снова повернулся к Морганту. Перекошенное лицо, сузившиеся глаза.

Твой отец.

Ветер трепал руку Джиллиана, поднятый вверх клинок дрожал. Моргант не обращал на него внимания, он упрямо смотрел в глаза своему сыну.

— Ты никогда не знал отца, — резко сорвалось с его губ, — никогда не знал своей матери. Ты ничего не знаешь о своем происхождении.

В памяти Джиллиана всплывали картины, которые могли принадлежать ему: детство в сиротском приюте, юность на улице, бесчисленное множество городов. Потом, позже, спуск в Венскую канализацию. Первая встреча с Лисандром. Первый заказ, первое убийство.

— Что ты будешь делать дальше? — спросил Моргант.

Взгляд назад на Шарлоту. Темный призрак за стеклом, окруженный светло-серым вихрем. Фигура в стеклянном шаре.

— Я подарил тебе жизнь, — прошептал Моргант, когда Джиллиан не ответил. — Я мог бы убить тебя, как и всех остальных, но ты был не таким, как все, — он еще сильнее отклонил голову над бушующей пропастью, демонстрируя Джиллиану тонкую морщинистую шею. — Гермафродит. Символ бессмертия. Живая эссенция чудодейственного эликсира.

Хватка Джиллиана вокруг ворота старика начала слабеть. Ледяной ветер пронизывал его одежду. Он ужасно мерз.

Губы Морганта раскрылись еще раз.

— Я был тем, кто дал тебе имя.

Джиллиан моргнул. Позади него Шарлота снова билась о стекло. В этот раз он не обернулся.