Ненависть и ничего, кроме любви - Любовь Романова

-Что ты здесь делаешь? – спрашиваю удивленно, потому что в списке тех, кого я ожидаю увидеть среди своих посетителей, Марк даже не числится.

-Ты не пришла на экзамен, - говорит он, проходя в палату, берет стул, отодвинутый к стене, приносит его к самой кровати, и под мой, верно, ошарашенный взгляд, усаживается.

-Тебе Ира сказала, что со мной? – догадываюсь я.

-Нет, - неожиданно отвечает Марк, - об этом говорит, без малого, весь институт. Ира сказала лишь где тебя найти и почему-то особенно выделила, что случившееся не суицид.

-Потому, что это так и есть, - недовольно замечаю я.

Прекрасно, весь институт говорит, что я таблеток от несчастной любви наглоталась? Или просто судачат, что я упала в обморок и меня на скорой увезли? Откуда вообще им все это может быть известно? Почему нельзя выразиться конкретнее, чтобы мне не приходилось гадать?

-И она настойчиво повторила это не менее семи раз, - отвечает Марк, усмехаясь.

Кажется, настроен он в хорошем ключе, или просто боится задеть? Может тоже решил, что я таблеток по поводу нашего незаконченного расставания наглоталась, а Ирка просто подругу защищает от ненужных сплетен?

Вот сейчас он соберется с силами и скажет, что между нами все кончено. И от осознания насколько велика такая перспектива, у меня желудок узлом сворачивается, и сердце заходится в бешеном ритме.

С другой стороны, неужели он пришел ко мне в больницу, чтобы сказать, что все кончено? Настолько не терпелось стать свободным? Хотя трудно поверить, что взрослый, рассудительный человек будет поступать подобным образом, разве что ему мои вещи в квартире мешают.

Говори же! Говори зачем пришел! Почему молчишь? Чего тянешь? Нет, это невыносимо!

-Вера, что ты хотела сделать? – спрашивает он, едва я отваживаюсь на вопрос.

-Да ничего я не собиралась сделать! Я хотела только… - и мне вдруг становится так стыдно признаться ему.

Получается, что все школьные годы он говорил правду! Жестокую, до слез обидную, но правду! И признать сейчас, что мочегонного напилась, чтобы похудеть, означает собственноручно поставить подпись под каждым его словом.

-Неважно! – заканчиваю я, но, кажется, мой ответ его не удивляет, - Марк, зачем ты пришел? – не выдерживаю в конце концов.

Пусть уже скажет! Будет больно, тяжело, невыносимо, но зато не останется тяготящей неопределенности.

-Хотел поговорить, - произносит он, - о нас.

-Хорошо, - киваю, соглашаясь, а у самой дыхание сбивается от напряжения.

-Вера, мы оба надели ошибок, мы причиняли друг другу боль.

Вот и начало конца. Главное, не дать себе заплакать при нем. Не показать, как тяжело и как больно.

-Но ты была права, когда сказала, что мы прошли так много, чтобы быть вместе и терять это из-за ошибок глупо. Вера, я ведь так долго ждал тебя, - говорит Марк, нисходя на шепот, берет мою ладонь в свои теплые руки, подносит к губам и целует.

Когда чувствую это мягкое и нежное прикосновение к своим пальцам, слезы будто специально начинают струиться по щекам.

-Не плачь, - просит Марк шепотом, - прошу тебя не плачь.

Но от этих слов слезы струятся лишь сильнее, и из груди рвутся тяжелый всхлипы, пытаясь сдержать которые, я провоцирую их с большой силой.

-Вера, - Марк пересаживается на кровать, аккуратно, чтобы не задеть капельницу, притягивает и прижимает меня к себе.

Господи, до чего это приятно быть в его объятьях, прижиматься к груди, чувствовать его легкие, быстрые поцелуи. Пусть только это не окажется сном, плодом изможденного воображения.

-Прости меня, - шепчу сквозь слезы, - прости, прости.

-Нет, солнышко, - слышу в ответ его бархатный голос, - это я должен просить о прощении. Я совершил столько ошибок, и едва не сделал еще одну.

-Я так виновата…

-Забудь об этом, - говорит Марк, чуть отстраняется и берет мое лицо в свои ладони, - я поговорил с твоим врачом, Вера.

-Как это? – спрашиваю сквозь всхлипы, - а как же врачебная тайна и все такое?

-Во-первых, я сказал, что ты моя невеста, и что он обязан объяснить, что с тобой происходит, - и пока я прихожу в себя от услышанного, Марк продолжает, - а во-вторых, это бюджетное учреждение с маленькими зарплатами, а с вышеназванным аргументом и парой купюр, можно выведать любую информацию.

-Что? – глупо спрашиваю я о его первом заявлении, но Марк переключается на другое.

-Я знаю про твое расстройство, знаю, что за таблетки ты приняла и какие были последствия. И, - замолкает он на мгновение, - я знаю, что в происходящем с тобой есть моя вина. Мое глупое поведение, шутки, все то, что я говорил тебе… Но клянусь, я такого не хотел. И я не могу поверить, что не замечал проблемы все это время.

От его слов мой плач лишь усиливается, потому что я отвыкла от такого количества заботы к себе. Марк обнимает, и целует, и гладит по спине, и шепчет успокаивающие слова. Но когда прибываешь в напряжении слишком долгое время, организм требует разрядки, и я плачу и плачу, а Марк терпеливо успокаивает, и, в конце концов, ему это удается.