Серенгети не должен умереть - Бернгард Гржимек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слоны не убегали от нас, но мы опасались, как бы они не зашли слишком глубоко в лес, и поэтому торопились. Мы почти бежали вслед за ними. Ведь там, где в лесу дорогу проложил слон, пробираться не так уж трудно!
Под одним старым деревом вся земля была словно перекопана: почва выглядела рыхлой и взбитой. Здесь один из этих тяжеловесов явно отдыхал. Стоял. И даже лежал. Кругом можно было обнаружить места, где он мочился, — их было шесть или семь. А также кучи помета — их было даже двенадцать или пятнадцать, частью совсем старые и высохшие. По-видимому, слон уже давно облюбовал себе это местечко для полуденного сна и возвращался сюда все снова и снова. Совсем рядом лежало молодое, вырванное с корнем деревце, листья с которого были аккуратнейшим образом сорваны, да так ловко, что все, даже самые тонкие, веточки остались на месте: съедена была только зеленая листва.
Теперь до нас уже явственно доносился треск, создаваемый слонами. Мы подкрадывались ближе и ближе: вот уже знакомое «бульканье», которое слоны время от времени издают, словно чревовещатели, животом. Мы слышали их и позади себя — значит, мы втесались в самую середину стада! Посчастливится ли нам наконец их заснять? Мы опустились на землю, не забыв, невзирая на все наше волнение, проверить предварительно, не садимся ли на «муравьиную тропу», потому что исполнять обычные в таких случаях «индейские пляски» в этой обстановке будет невозможно.
Мы приготовили свое «оружие» к бою: аппарат для вспышки, кинокамеру, фотокамеру. Шорохи и треск приближались.
В такие моменты ловишь себя на том, что невольно начинаешь оглядываться в поисках подходящего дерева, на которое в случае чего можно взобраться. Все-таки до чего у нас много общего с нашими родичами — обезьянами! Но в таком вот девственном лесу это — дело безнадежное. Стволы все слишком толстые, да к тому же снизу не имеют сучков, за которые можно было бы уцепиться. А тонкие деревца для этого совсем не пригодны: их любой слон с легкостью согнет, если только сочтет нужным вас оттуда достать. Убегать — тоже бессмысленно, потому что, не пробежав и десяти метров, непременно запутаешься в зарослях и шлепнешься на землю и разъяренный слон промчится по тебе, словно танк…
Вот такие и подобные мысли приходят в голову, когда очутишься (особенно впервые) посреди стада диких слонов. И вскоре приходишь к выводу, что целиком находишься в зависимости от настроения такого толстокожего, как «господин Тимоко».
Прошло томительных четверть часа, и наконец примерно в 12 метрах от нас закачался кустарник. Сквозь него там и сям проглядывал кусок серой, изрезанной морщинами «стены», очень нам знакомой «стены». Но и только. Вскоре стена исчезла, и кустарник затих. Остро и приятно запахло слоном. Спустя еще четверть часа в лесу раздался треск — сразу в четырех, а затем даже в семи местах. И наконец-то к нам подошел еще один. На то же самое место, где и предыдущий. На сей раз мы увидели один глаз, кусок бивня (не очень массивного), ухо. Судорожно держа палец на спуске, мы надеялись, что вот-вот покажется еще больший кусок слона. Но голова стала исчезать, и только в самый последний момент Михаэль успел щелкнуть затвором. Вспышка яркого света вроде бы не смутила слона.
Мы сидели как на горячих угольях. Слоны уходили все дальше и дальше. Наконец мы не выдержали, вышли из своей засады и пошли вслед за ними. Но в лесу все затихло. По-видимому, слоны нас все-таки учуяли и ускорили свой отход.
Но вот снова удача: на сей раз громко зашуршало позади нас. Мы сейчас же развернулись и направились в сторону, откуда шел звук. Идти было сравнительно легко, потому что здесь не было почти никакого подроста. Дорогу нам преградил узкий, но достаточно глубокий овраг, в который нам пришлось спуститься, а затем (на другой стороне), ухватившись за торчащие из земли корни, выбираться, подтягиваясь на руках.
Шуршание становилось все громче, пока мы наконец не увидели, что именно шуршало. Шуршали верхушки деревьев, где на высоте 50–60 метров бесновалась целая ватага мартышек, обругивая не то нас, не то слонов, не то друг друга.
Мы невольно рассмеялись. Нервное напряжение улеглось, и мы решили обсудить план дальнейших действий. Поскольку мы теперь знаем, в какой части леса засели слоны и откуда они приходят на плантацию, то, пожалуй, разумнее всего поджидать их там, на открытой местности, где снимки выйдут безусловно лучше. Решено. Пошли домой.
Да, домой, но как? Мы принялись искать какую-нибудь «слоновью тропу» — они ведь все ведут из леса на плантацию, но сколько мы ни метались из стороны в сторону, что-то никаких таких троп не было видно! Ну да бог с ними, с тропами, у нас есть секач, будем прорубаться напрямую в сторону плантации. Но тут выяснилось, что Михаэль считает, что нам нужно идти совсем в другом направлении, чем считал я. Вот так история!
Итак, «слон-убийца» Тимоко заманил нас в хорошенькую ловушку! У нас не было с собой компаса, потому что мы ведь в тот день не собирались уходить далеко от дома и занимались в основном ловлей бабочек. И, кроме кино- и фотокамеры, у нас вообще ничего с собой не было, уж не говоря о еде и питье.
Мы продолжали плутать по лесу и попадали все в новые, совсем незнакомые места. Солнце спряталось за тучи, небо стало совсем серым и пасмурным. Но даже будь оно ясным, нам все равно с трудом удалось бы разглядеть солнце сквозь такой густой и непроницаемый, да к тому же головокружительной высоты лиственный полог.
Веселенькие дела! При этом мы наверняка плутали не дальше чем в двух-трех часах ходьбы от фермы. Она находилась с одной из сторон леса, а под прямым углом к ней подходила проселочная дорога. Так что если мы отправимся прямиком в каком-нибудь направлении, то либо выберемся на ферму или дорогу, либо углубимся в лес еще на 60–70 или еще больше километров. Англичане в таких случаях говорят: «Фифти-фифти».
При этом я хорошо знал, как трудно человеку в лесу идти прямо, если он не имеет возможности придерживаться определенных ориентиров на горизонте или ориентироваться по компасу или по звездам. И человек, и животное в таком случае,
