Настоящая фантастика – 2015 (сборник) - Василий Головачев

Он начал с двадцати штук за то, чтобы его вытащили отсюда живым. Геннадий сделал по меньшей мере один вывод из услышанного: засада была организована не с целью освобождения этого ублюдка. Прежде у него никак не получалось побеседовать по душам с черными хирургами (те умирали раньше), и сейчас он даже испытывал некоторый интерес к разговору, слегка замутненный только присутствием снаружи нескольких вооруженных потрошителей. Вспомнив о посторонних ушах, он велел врачу вылезти из фургона и вручил ему пушку, чтобы тот хотя бы предупредил о приближении нападавших.

Далее он слушал с удвоенным вниманием. В своей щедрости бывший хирург дошел до пятидесяти штук, потом до семидесяти. Больше восьмидесяти он не предлагал, несмотря на то что Цветков слегка поковырял стволом там, где вместо правого колена осталось месиво из обломков костей и сухожилий.

После того как вопли улеглись, а два монитора почему-то сдохли, Геннадий огорчил собеседника известием о том, что восьмидесяти штук явно недостаточно и проще будет взять натурой. Хирург сделался особенно разговорчивым. У Цветкова сложилось впечатление, что потрошитель готов вывернуть на него даже то, что услышал под наркозом. Можно было отнестись к этому проще – чего не скажешь, лишь бы спасти свою шкуру и потроха, – однако кое-что заставляло задуматься.

Машинка внутри задала резонный вопрос: «Откуда он может знать об этом?»

Цветков спросил вслух.

Бывший хирург ответил:

– Думаешь, в твоей конторе никто не сливает черным?

Честно говоря, Цветков так и думал. Ох уж эта его непробиваемая наивность, незамутненная чистота помыслов. И это при том, что прожил на свете уже сорок пять лет…

– Кто?

– Не знаю.

Геннадий поднес ствол «канарейки» к остаткам второго колена.

– Мамой клянусь, не знаю! Кто-то наверху. До меня доходили только слухи. Поспрашивай среди своих насчет «Лазаря»…

«Не вздумай спрашивать, – шепнула машинка внутри. – Если это деза для черных, останешься в дураках и без пенсии. Если нет – кончишь, как донор, в таком же фургоне».

На самом интересном месте бывший хирург начал отключаться. Пару секунд Цветков взвешивал, что с ним делать, но на вопрос, долго ли он продержится, таская на себе инвалида, существовал вполне определенный ответ. В любом случае время поджимало и его, и потрошителей. Передвижение конвоя отслеживал не он один, а до прибытия полиции надо было закончить свою часть работы.

Он вылез из фургона и оценил обстановку. Врач прятался за трупом, не поднимая головы. Польза что от одного, что от другого была одинаковая – нулевая. Цветков пнул доктора носком ботинка и показал на внедорожник – давай, мол, туда. Сам он рванул следом.

Раздались выстрелы – потрошители были совсем близко. Молитва оказалась бы совсем не лишней, но за те несколько секунд, пока Геннадий пересекал простреливаемый с обеих сторон участок, он успел произнести про себя только несколько слов, и не все они были цензурными. Тем не менее он добрался до внедорожника без единой дырки в голове или туловище, не предусмотренной природой. Врач тоже пока был цел и прижался к заднему правому колесу.

Теперь Цветков мог, оставаясь под прикрытием, контролировать подступы к фургону, который был как на ладони. Открытые створки задней двери приглашали заглянуть внутрь и убедиться, что ценный груз все еще на месте. Правда, его ценность падала с каждой секундой. Цветкова разобрало любопытство касательно услышанного. «Лазарь»? Какой еще, к дьяволу, Лазарь? Кто это или что это? Кто-то, кто воскрес или должен воскреснуть?

Не занимайся фигней, посоветовала машинка внутри. Совет оказался своевременным: двое огибали фургон слева и справа. На этот раз Геннадий выбрал пистолет. Все было почти как в тире, если не считать ливня и темноты. Двумя выстрелами он снял обе мишени и поменял позицию на случай, если его засекли со стороны придорожного пустыря.

Теперь он ждал появления остальных. На их месте он отказался бы от своих намерений. Хотя, если кому-то позарез нужны восемьдесят тысяч или донорский орган… Да, в ту минуту случилось невероятное: Цветков, уже десяток лет уничтожавший этих тварей, представил себя в шкуре одной из них. Что бы он делал? Возможно, то же самое, что делали они. Это вышибло еще один опорный камень из его качающейся стены. На большее пока не хватило времени.

Свет фар и шум двигателя. Приближалось что-то тяжелое – то ли случайный грузовик, то ли автобус с личным составом ближайшего отделения полиции. Оба варианта сегодня не устраивали Цветкова. О третьем он подумать не успел, машинка внутри – тоже. Так что на этот раз его спас чистейший случай, а может, какое-то совсем уж мудреное проявление инстинкта.

К тому времени «кактуса» на дороге уже не было – потрошители редко бросали инвентарь для принудительной остановки транспорта, – и грузовик врезался во внедорожник на скорости, превышавшей благоразумную раза в полтора. Он проходил вираж с заносом и ударил стоявший автомобиль задней частью кузова. Не повезло врачу. Его протащило по дороге вместе с внедорожником и окончательно раздавило, когда сцепившиеся машины врезались в фургон.

Груда мокрого железа пронеслась в нескольких сантиметрах от Цветкова, который не получил ни царапины, но потом все-таки скатился в кювет. Фургон смяло, как жестяной домик, груз полностью обесценился, а Геннадий стал беднее на восемьдесят штук. Как минимум.

Над машинами взметнулось пламя, и было непохоже, что ливень скоро его укротит. Поле боя оказалось освещенным лучше, чем хотелось бы потрошителям. Если грузовик принадлежал им и предназначался для отхода, то за рулем сидел круглый идиот. Обычно это и губит – один идиот в команде.

Больше не видя никаких причин для ведения аккуратных боевых действий, Цветков встал на правое колено и выстрелил по потрошителям из подствольного гранатомета «канарейки». Трое оказались на земле; двое уцелевших, утратив мотивацию, решили отступить. Поздновато. Взрыв второй гранаты прикончил одного, другой еще пытался ползти. Цветков направился к нему за разъяснениями.

Беседа состоялась на границе освещенного пространства. Тут не слишком досаждали дым и вонь пожара. Геннадий догнал раненого, обезоружил, раздробил ему пальцы на руках, после чего перевернул на спину.

– Чего уставился, Цветок? – прохрипел Алексей Мятов, человек из «Химеры». – Будь ты п‑п‑проклят, сука!

Цветкова не однажды проклинали перед смертью, на это ему было плевать. Машинка внутри переваривала информацию. В последний раз он видел Мятова больше года назад. Тот считался одним из лучших оперативников в шестнадцатом отделении. Говорили, что он пошел на повышение. По другим сведениям – был отправлен в длительную заграничную командировку. В любом случае все связи с ним оборвались, как будто речь шла о глубокой конспирации. С тех пор – ни слуху ни духу. М-да, вот и встретились.