Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) - Павел Буркин

  - А вам что, нечем заняться? - превозмогая чудовищную усталость, скомандовал он. - Раненых перевязать, напоить - пусть пара человек вернутся к ручью наполнить фляжки. Гестан, Гаррольм - выставьте часовых. Костры не разводить - мало ли что? Остальным почистить оружие и спать. Нам еще до столицы идти, а потом обратно, уже с Эвинной. И дальше, до Валлермайера самое меньшее.

  Маленький лагерь зашевелился, снова напомнив Морресту разоренный муравейник. Чуть позже, выполнив приказ командира, смолк, как по команде. Только храп изможденных до последней степени людей нарушал тишину. Лишь самые крепкие, добровольно вызвавшиеся посторожить сон товарищей, перекличкой - не заснул ли кто - время от времени тревожили тишину.

  Моррест проснулся ближе к полудню, но все равно раньше многих - и то оттого, что из-под капюшона на лицо стекла струя холодной воды. Голова была чугунная, после трех бессонных ночей нескольких часов неспокойного сна было слишком мало. Пекло многочисленные царапины и мелкие раны, которые в горячке боя и не замечал, но теперь надо позаботиться и о них. От голода сводило желудок - с момента начала штурма во рту не было и маковой росинки. Вот и первая задача: надо найти еду для отряда, иначе почти двести миль до столицы они не пройдут.

  Это не сложно в стране, где помогут просто из ненависти к алкам. А вот вторая задача... Задача вторая, если честно, из разряда "почти невозможных". Спрашивается: как, имея шестьдесят человек и даже не надеясь на подкрепления, задержать наступление четырех тысяч? А задержать необходимо: сто пудов, Император не успеет изготовиться к отпору, даже если поверит во вторжение.

  Что тут придумешь? И прочитанные в прежнем мире книги по военной истории почти ничего не могли подсказать. Разве что... Вот. То, что доктор прописал.

  Завтракать было нечем, Моррест ограничился тем, что выпил прокипяченной на огне воды из ручья. Надо наведаться в ближайшую деревню, заодно, по возможности, пощипать алков. Бой с небольшим отрядом вполне можно принять, благо, из крепости он вынес винтовку. С творением местных (или не местных) оружейников можно надеяться на успех.

  Кстати, о винтовке. Моррест развернул подобранную еще в Лакхни тряпицу, вспоминая наставления деда Игната, он внимательно осматривал трофей.

  Прообразом, несомненно, послужила трехлинейка. Тот же приклад, та же обойма, точно такой же механизм перезарядки. Разбирать винтовку Моррест не рискнул: он был вовсе не уверен, что сможет потом собрать. На несколько десятков выстрелов ее как-нибудь хватит, а больше патронов все равно нет. Будем надеяться, не откажет. Будет обидно... Может, потом, в более спокойной обстановке... Ограничился тем, что почистил ствол шомполом.

  Были отличия: например, калибр. Соответственно, толще оказались и стенки ствола: сталь хреновенькая, может, и просто железо, селаешь потоньше - ведь разорвет. Соответственно калибру вырос и размер гильзы, пороховой заряд, а значит, и отдача. Но местные оружейники сделали и более массивный приклад. И все-таки "изделие" мало походило на творение алкских мастеров. Слишком много деталей, которые они едва ли могли бы скопировать - уровень нынешних кузнецов, что сколенских, что алкских, Моррест себе представлял. И уж точно не додумались бы до нарезов в канале ствола. Впечатление было такое, будто с алками поработал старый, основательный, делающий все надежно и основательно, мастер откуда-нибудь с оборонного завода родины-мамы. Но откуда он мог тут взялся? Неужто его тоже закинул алк-алхимик - чтобы уравновесить шансы своего короля другим "засланцем"?

  Если это правда, Моррест наконец получил настоящего противника. Хуже... Если гипотетический "засланец" может создать завалящий оружейный завод, способный вытачивать винтовки десятками, потом и сотнями, Амори обретет новую силу, как толкиеновский Саурон, если бы смог заполучить Колечко. Вооружи Амори свою пехоту такими винтовками, хотя бы частично - и один его солдат станет равноценен сотне обычных бойцов, пусть даже не ополченцев, а воинов по рождению и по призванию. Разумеется, винтовки похоронят рыцарскую конницу, но с точки зрения Сколена это будет только к худшему. Рыцарей, воинов с пеленок, не занимающихся ничем, кроме военного дела, много быть не может, а вот простых парней, за полгода обученных держать винтовку и снаряжать обойму... И уж конечно, мало не покажется хеодритам, а там и всем остальным: ведь теперь северная доблесть будет мало что значить. А крепости, даже горные, удобно сносить из пушек.

  С тех пор, как занял Лакхни, Моррест никого не впускал и не выпускал из крепости, и в итоге оказался отрезан от внешнего мира. Но сам этот мир не перестал существовать, хотя и необратимо изменился после возникновения нового прецедента - нападения на Империю. К добру эти изменения или к худу? И на что рассчитывать в готовящейся войне? Как бы узнать... Все бы отдал за старенький радиоприемник и сводку Совинформбюро раз в день. Вот так, подумалось ему, наверное, ловили всякую весть с Большой земли окруженцы сорок первого года. Да они и сами, считай, окруженцы, выходящие к своим. Значит, и действовать надо аналогично - как действовали "окруженцы" его мира от Ксенофонта до Попеля.

  Закончив чистку и вставив шомпол на законное место, Моррест устало сощурил глаза, взглянул на хмурое небо... Потом обернулся туда, где, невесть как вынесенная из горящего города, зазвенела лютня, и кто-то запел:

  Они говорили Эвинне:  "Не так дело ты повела.  Во многих грехах ты повинна,  И кровью страну залила...

  Поскольку нельзя было сразу  Сплеча рубить все, что вокруг,  Все делать надо помалу,  Совсем понемногу, не вдруг.

  За это тебя мы осудим  И в кандалы закуем -  Ведь не помогла ты людям,  Лишь крови большой водоем". -

  "Я не за богатство сражалась,  За Сколен я меч подняла;  Я видела, что творят алки,  И что им - мечты и слова?

  Убитых врагом я видала,  И голод, и нищий народ...  А вы пожалеть бы желали  Лишивший вас матери сброд?

  Как просто, коль гибнут другие  О мире, покое твердить...  ...Но знатные все вы такие -  Что руки вам пачкать в грязи?"

  Молодой, сильный голос выводил песню - явно тоже молодую, родившуюся уже на этой войне и невесть как перекочевавшую в Нижний Сколен. Да, после того, как жрецы помогли уйти из Гверифа Атраддину, на севере цену жрецам знали, теперь узнали и здесь. Наверное, песня станет визитной карточкой этой войны, как "Катюша" сразу ассоциируется с Великой Отечественной. А ведь так и есть: для Нижнего Сколена то, что началось в Лакхни, вполне понятет на Отечественную войну. Будут и песни, дай только срок.