Собрание сочинений в 10 томах. Том 7. Бог паутины: Роман в Интернете - Еремей Парнов

— Долгая история, — отмахнулся Блекмен. — Мы говорили о тебе с Амброзио. Он беспокоился, что тебя не видать.

— Амброзио? Ах, да! — Климовицкий вспомнил клубмена попутчика: Амброзио ди Тауромино. — Ну, он-то знает, где я.

— В самом деле? Значит, просто забыл. Как ты?

— Я в полном порядке, а ты — какими судьбами?

— Похоже на Пи — символ китайского космоса, верно, Пол? — Блекмен обвел пальцем отверстие в центре. — Буддийское колесо перерождений, зодиакальный цикл, близнечный миф. Откуда это навязчивое стремление к немыслимому совершенству? Мир — лабиринт, жизнь — паломничество. Подсознательно мы все еще ищем потерянный рай, золотую лестницу небесного Иерусалима.

На дважды прозвучавший вопрос он так и не ответил.

— По чашечке кофе, Джерри? — предложил Климовицкий, решив прояснить ситуацию. — Или пиво?.. В честь встречи, которую трудно назвать случайной?

— Идет! — обрадовался Блекмен. — Чудесно!

Долго искать не пришлось. Обосновались на открытой террасе в торговом ряду. Климовицкий попросил маслин и хлеба, Блекмен заказал козий сыр.

— Помнится, ты говорил, что занимался подводным спортом?

— Скажем лучше — подводной охотой.

— С аквалангом?

— Когда как, а в чем дело?

— Ты помнишь Рене Бургильона? — выложив на круглый металлический столик синюю пачку сигарет «Данхилл» и перламутровую электронную зажигалку, Блекмен доверительно наклонился: — Должен помнить. Он выступал на симпозиуме с рефератом, импозантный такой.

— Это который барон? Весь из себя?

— Он самый… Так вот, Рене — парень серьезный. Он располагает сведениями, что один местный водолаз — ловец губок — видел на дне статую невиданной красоты. Понимаешь?..

— И что из этого следует?

— Рене хочет найти эту статую. Найти и поднять.

— И поэтому ты здесь?

— Я взялся ему помочь. Если желаешь, можешь присоединиться. Дело того стоит.

— Потребуется судно с краном и все такое…

— У него своя яхта, превосходное оборудование. Ты ведь тоже, кажется, интересуешься тефрой? Заодно и свои проблемы решишь.

— Есть грунтоносы?

— Не знаю, но должны быть, наверное… Рене в этом деле мастак.

— Какая глубина?

— Я не спрашивал.

— Но это исключительно важно! Средняя глубина кальдеры — триста метров. С аквалангом там нечего делать. Как минимум нужен скафандр.

— Вот и поговори об этом с Рене.

— Он здесь?

— В Ираклионе. Зайдет за нами в бухту Афины, если, конечно, ты согласен присоединиться. В противном случае, сам понимаешь, разговора не будет.

Климовицкий призадумался, пытаясь восстановить в памяти обстоятельства первой встречи с Блекменом. В мегароне царицы, у фрески с дельфинами, они действительно заговорили о подводной археологии.

— А я вам зачем? — спросил он напрямую.

— Ты же аквалангист! Лишняя пара рук не помешает, — Блекмен загасил недокуренную сигарету и, понизив голос, придвинулся вместе со стульчиком. — Но это не главное. Если все пройдет, как надо, потребуется хотя бы ориентировочно определить возраст. И тут мы рассчитываем на тебя: на твой опыт и… деликатность. Сам понимаешь, на сколько потянет статуя, если выяснится, что ее изваяли атланты. Тут не миллионами — миллиардами пахнет.

— Вы что? — удивленно встрепенулся Павел Борисович. — Вы хотите ее присвоить, статую?

— Смотря по обстоятельствам. Сперва надо найти. Шансы, предупреждаю заранее, минимальные, но игра стоит свеч. В случае удачи…

— Греческая тюрьма.

— Зачем так мрачно? Я же говорю: смотря по обстоятельствам… Однако, вижу, ты мне не доверяешь?

— Не доверяю? — Павел Борисович саркастически ухмыльнулся. — Ничуть не бывало, но возникают вопросы.

— Полностью тебя понимаю. Я прореагировал примерно в том же духе, когда Рене обратился ко мне… за содействием. Вопросов было много.

— И его разъяснения тебя удовлетворили?

— Не вполне, но это не имеет значения.

— Почему?

— Во-первых, он и сам далеко не уверен, что статуя действительно существует, а во-вторых, во всей этой истории слишком много тумана, что, собственно, лично меня и привлекает.

— Очень логично! «Верую, ибо абсурдно».

— Тертуллиан выразился несколько иначе, но я принимаю формулировку. Итак, что тебя не устраивает?

— Поговорим для начала об этом ловце губок. У него есть имя, адрес и все такое?

— Не знаю. Я задал Рене примерно такой же вопрос, но определенного ответа не получил.

— Темнит?

— Ищет.

— Ловца?

— Или тех, кто его хорошо знает.

— А если не найдет?

— Экспедиция все равно состоится.

— По той же причине? Ради тумана?.. Похоже на мистификацию, Джерри. — Климовицкий решил подыграть американцу. Пусть и дальше держит его за дурака. Глядишь, и проговорится.

— Атлантида Платона тоже считалась мистификацией, однако…

— Атлантида — это одно, статуя из Атлантиды — совсем другое. Кто определил? Знаменитый искусствовед? Знаток Праксителя и Фидия? Куратор археологического музея?.. Нет — ловец губок! Прелестно. Выпьем за туман, Джерри!

— Напрасно иронизируешь. Где туман, там тайна. Aurum nostrum non est aurum vulgi, как говаривали адепты алхимии. «Наше золото — не золото профанов». Настрой струны души на тайну, Пол.

— Начнем с того, что ваша затея изначально лишена смысла. Допустим на минуту, что статуя существует и ее удалось поднять. Что дальше? Продать такую вещь невозможно.

— Зачем продавать? Проще всего сдать по назначению и получить свою долю. Чем не вариант?.. Смотря по обстоятельствам, Пол. Ты видишь лишь одну сторону реальности, фактическую. Вся прелесть мифа в том и заключается, что он не укладывается в прокрустово ложе рационального. Душа выше природы. Если ты поверил в Атлантиду, то доверься Платону и в этом. Мы способны возвыситься над порядком мира и его системами.

— Хотел бы следовать за тобой, но боюсь, что не настолько продвинут. Для веры мне нужна вещественная опора.

— Есть фотография, Пол.

— Фотография! — вздрогнув от неожиданности, воскликнул Климовицкий.

— И я ее видел, — Блекмен жестом призвал к спокойствию, — видел и могу сказать только одно: ни греки, ни этруски, ни египтяне никогда не создавали ничего подобного… Пракситель, говоришь? Афродита Книдская известна только по копиям, но возьмем для примера Венеру Милосскую — идеал красоты. Можешь вообразить ее в образе кормящей матери? Мадонны? Исиды?.. С двумя младенцами на руках?.. Я и камня такого никогда не встречал — розовато-оранжевый, нежный. Не гранит и не мрамор — уж это точно. Разве что туф? Или арихальк — загадочный металл Атлантиды?.. Совсем как живая.