Пугачева против Ротару. Великие соперницы - Федор Раззаков

6 декабря Пугачева была приглашена на день рождения одного из солистов группы «На-На» Владимира Политова. Все присутствующие обратили внимание, что звезда номер один вдруг выкрасила брови в черный цвет. По этому поводу Бари Алибасов заметил: мол, еще в отроческие годы он был влюблен в юную татарочку, у которой были точно такие же брови. Закончил свои воспоминания Алибасов неожиданно воскликнул: «Эх, была не была: Алла, давай поженимся!» Пугачева, видимо, решив поддержать игру, ответила: «Давай, Бари!» Все, кто видел эту сцену, дружно зааплодировали.

В этот момент в заведении появился Киркоров. В руках он держал увесистый букет желтых роз. Однако, увидев рядом с Пугачевой Алибасова, а также главу фирмы «Ангажемент» Бориса Гительмана (в тусовке распускали слухи, что его тоже связывали с Пугачевой романтические отношения), он внезапно стушевался. Увидев это, Пугачева поманила влюбленного юношу рукой: «Ну что ты там встал? Давай сюда свой букет». После чего тяжело вздохнула: «Куда ж это все девать, Филя? У меня вся ванна твоими розами забита…» Затем она повернулась к Алибасову и громко, чтобы слышали все присутствующие, сообщила: «Бари, ты уже второй в очереди. Мы с этим юным созданием должны помолвиться 13 января. Я ему обещала». И, улыбнувшись, закончила: «Мне острых ощущений не хватает».

Окрыленный словами Пугачевой, Киркоров утроил свой натиск на нее. 13 декабря он прислал ей огромный букет роз. Когда хозяйка пересчитала цветы, их оказалось 113. На следующий день в ее доме появился еще один букет, только теперь в нем было на два цветка больше. Кроме этого, Киркоров громогласно объявил музобщественности, что ровно через месяц состоится его помолвка с Пугачевой. Музобщественность повертела пальцем у виска, поскольку была прекрасно осведомлена о том, с каким пренебрежением Пугачева всегда относилась к Киркорову. А ее собственные слова на дне рождения Политова отнесла к очередным причудам Примадонны. Но скептики не знали, что так было раньше, а с недавнего времени отношение Пугачевой к Киркорову заметно изменилось, причем в самую лучшую сторону. Что стало поводом к такому повороту, можно только гадать. Может быть, Пугачева впервые за долгие годы почувствовала, что ее действительно сильно любят? Ведь оба ее последних романа – с Кузьминым и Челобановым – были больше похожи на авантюру, чем на стабильное чувство. Особенно много крови «выпил» у Пугачевой Челобанов, который баловался наркотиками. Еще одной такой авантюры Пугачева просто бы не перенесла. Поэтому и выбрала Киркорова: такого пушистого и благополучного.

10–12 декабря в Кремлевском дворце съездов проходила «Песня-93». Напомним, что в прошлом году она не проводилась из-за финансовых трудностей. Отметим, что впервые за долгие годы в них приняла участие и Алла Пугачева (в последний раз она пела в «Песне года» в 1986 году дуэтом с Владимиром Кузьминым «Две звезды»). На этот раз Пугачева представила на суд зрителей песню «Россия» (В. Голда – И. Резник) из репертуара Любови Успенской. Песня была из разряда гражданственно-патриотических, чего, как мы помним, за Пугачевой отродясь не водилось. Чем же объяснялся ее порыв?

Отметим, что песню написали два еврея (Голда и Резник) для еврейки (Успенская), которая в 1979 году покинула СССР с очередной волной еврейской эмиграции и с тех пор почти полтора десятка лет видела свою родину издалека – по телевизору. Однако в начале 90-х, после того как в России победила либеральная перестройка, в которой ведущую скрипку играли соплеменники Успенской (Егор Гайдар, Анатолий Чубайс, Борис Березовский, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский и т. д.), многие евреи начали возвращаться на родину, поскольку здесь перед ними открывались весьма неплохие карьерные перспективы. В числе возвращенцев оказалась и Успенская, специально под приезд которой Илья Резник и написал стихи, положенные на музыку Голды:

О сколько дорог мною пройденоВ нелегкой разлуке с тобой.И вот я пришла, моя Родина,К тебе в этот час роковой.Душа твоя в ранах и ссадинах,И снова страдает народ,И новой дороги не найдено,А старая в бездну ведет.

Россия! Я верю в твои силы.Узнаешь ты, где правда, а где ложь.Россия, настанет день, Россия,И ты свои крылья обретешь.

Ты знала царей и юродивых,Терпела тиранов вождей.Стоишь предо мной, моя Родина,Пусть голая, но без цепей.Но канут во мглу ночи черные,Ты светом людей озаришь,Взойдешь молодая и гордая,И вновь этот мир удивишь!..

К этому тексту так и напрашивается ряд реплик, особенно ко второму куплету. Начнем с того, что Резник нейтрально характеризует царские времена (время правления «царей и юродивых»), однако беспощаден к временам советским (время правления «тиранов вождей», которых Россия, в отличие от царей и юродивых, якобы вынуждена была терпеть). Хотя, с точки зрения еврея, коим является поэт, логичнее было бы написать наоборот. Ведь это при царях для соплеменников Резника существовала «черта оседлости», которая существенно ограничивала их в правах (им, например, нельзя было селиться в крупных городах), зато при советской власти эта «черта оседлости» была отменена, и миллионы евреев получили возможность из недавних изгоев общества стать его полноправными членами. Если начать перечислять имена знаменитых советских евреев, которые в разные годы сумели достичь самых заоблачных высот в разных сферах жизнедеятельности советского общества, то на это уйдет не одна страница данной книги. Впрочем, достаточно назвать хотя бы одного из них – самого Илью Резника, который благодаря советской власти сумел стать известным поэтом-эстрадником. Однако он оказывается весьма немилостивым к советскому прошлому. Почему?

Видимо, потому, что еще с горбачевских времен именно идеологами еврейского происхождения была взята на вооружение практика огульного антисоветизма, когда все советское прошлое стало рисоваться как одна сплошная череда преступлений. Таким образом шла манипуляция сознанием многомиллионного народа – надо было оболгать его историю, чтобы он легче потом отрекся от своей страны. Эта манипуляция, как мы знаем, принесла свои плоды – СССР был развален, и в первую очередь идеологически. После падения Союза махровый антисоветизм не был выброшен из идеологии новой России, а только укрепился в ней, став ее фундаментом. Зато царские времена стали рисоваться чуть ли не как золотое время русской истории (во многом это было связано с желанием укрепить авторитет РПЦ, которая считала себя правопреемницей не советской церкви, а именно дореволюционной).