Россия на историческом повороте: Мемуары - Александр Керенский

В начале мая под эгидой Верховного главнокомандующего генерала Алексеева был создан Союз офицеров армии и флота. Этот союз возник в тот период, когда представители самых разных профессий — врачи, учителя, инженеры и т. д. — основывали союзы для улучшения своего положения и защиты своих интересов. У рядовых солдат были свои «солдатские комитеты», но у офицеров профессиональной организации до той поры не было. Учитывая трудное положение офицеров, сложившееся в то время, князь Львов и я благословили Алексеева на создание офицерской организации и делали все возможное для защиты ее от нападок левых демагогов.

К сожалению, в Центральном комитете Союза офицеров с самого начала была создана тайная военно-политическая группа. Действуя без сомнения под руководством генерала Алексеева, она поставила перед собой задачу координировать действия антиправительственных офицерских организаций на фронте, в Петрограде и Москве, а также установила тесные контакты с движением гражданских лиц, стремившихся к установлению диктатуры. Связь с гражданскими лицами была возложена на полковника Генерального штаба Л. Н. Новосильцева, который был избран председателем Центрального комитета союза. Новосильцев — выходец из аристократической московской семьи — являлся членом Центрального комитета партии кадетов и был избран в IV Думу, хотя вскоре и отказался от депутатского мандата. Играя активную роль в правом крыле своей партии, он имел широкие связи в либеральных и консервативных кругах Москвы.

Политические связи между Союзом офицеров в Ставке и гражданскими лицами в Москве и Петрограде осуществлялись с соблюдением величайшей осторожности. Хорошее представление о том, как устанавливались такие контакты, дает эпизод, описанный Владимиром Львовым, который в то время все еще занимал пост обер-прокурора Святейшего синода. Владимир Львов рассказывает: «Это было в июне месяце 1917 года…

Я сидел за письменным столом в кабинете обер-прокурора Святейшего синода в здании Святейшего синода, как вдруг зазвонил телефон. Меня вызывали, спрашивая, когда можно меня видеть. Я отвечал, что кончил свои занятия в Синоде, автомобиль подан и что через пять минут могу быть у того, кто меня вызывал.

«Вот и прекрасно», — ответили мне. Я сел в автомобиль и уехал на квартиру, где меня ждали.

Вошедши в столовую, я застал там хозяина квартиры Шульгина, члена Государственной думы, и полковника Новосильцева, председателя Центрального Комитета Союза офицеров при Ставке. Не успел я поздороваться, как Шульгин огорошивает меня заявлением, что готовится переворот, о котором он меня предупреждает, дабы я вышел в отставку. Я не придал значения заявлению Шульгина, думая скорее, что он по каким-то соображениям желает заставить меня подать в отставку, и отвечал, что в отставку я выйти не могу, пока не созван Церковный собор. «Когда же собор будет созван?» — спросил меня Шульгин. — «15 августа», — отвечал я. — «Но помните, что после этого числа вы обязательно должны выйти в отставку». — «Я согласен», — ответил я. Продолжать дальше разговор на эту тему мне, состоявшему членом Временного правительства, было крайне неудобно, а потому я резко прервал разговор, предложив Шульгину поехать со мной в автомобиле обедать».[205]

Лишь в конце 1936 года в полной мере прояснилась та роль, которую сыграли петроградские финансисты в подготовке Корниловского мятежа. Из разного рода мемуаров, опубликованных в то время, стало известно, что в апреле 1917 года, когда «Общество содействия экономическому возрождению России» приняло решение о передаче генералу Корнилову четырех миллионов рублей, Г учков отправился для встречи с ним в Ставку. Именно к этому времени и относится начало конкретной подготовки переворота. Следующий шаг описан П. Н. Финисовым,[206] видным членом центральной организации заговорщиков: «В мае 1917 года на квартире Ф. А. Липского, члена совета Сибирского банка, собрались, кроме хозяина, генерал Л. Г. Корнилов, К. В. Николаевский, П. Н. Финисов, бывший член Думы Аладьин и полковник Шувалов. На этом собрании был учрежден «Республиканский центр».[207] Поначалу все выглядело так, будто своей главной задачей «Республиканский центр» считал ведение антибольшевистской пропаганды на фронте и по всей стране, а также субсидирование многочисленных военно-патриотических организаций, возникших в Петрограде.

Однако уже в начале июля, в период германского контрнаступления, большевистского восстания (4 июля) и Тарнопольского прорыва, «Республиканский центр» занялся тем делом, ради которого и был создан. Еще раньше офицерские группы заговорщиков начали готовить захват Петрограда «изнутри», который должен был совпасть с подходом к столице войск генерала Крымова. Один из участников этого заговора гвардейский полковник Винберг[208] признал, что их планы предусматривали захват всех бронеавтомобилей в Петрограде, арест членов Временного правительства, а также арест и ликвидацию наиболее видных эсеров и социал-демократов. Ко времени подхода к столице войск генерала Крымова все ведущие революционные силы должны были быть подавлены и разоружены, что свело бы задачу генерала Крымова лишь к восстановлению в городе закона и порядка.

Только в июле руководители «Республиканского центра» осознали, что их организация служит прикрытием для подрывной деятельности Путилова, Гучкова, Вышнеградского и их сообщников. Но даже и тогда они были в абсолютном неведении о существовании «Общества содействия экономическому возрождению России», поскольку финансовая поддержка центра осуществлялась через частные банки и деловые компании. Однако, когда их работа развернулась в полном объеме и в военную секцию центра Ставка назначила полковников Дюсиметьера и В. И. Сидорина,[209] размеры такой помощи должны были возрасти.

Финистов пишет: «Первая связь «Республиканского центра» с «Обществом содействия экономическому возрождению России» возникла после июльского восстания. Липский получил тогда от H. X. Денисова[210] из Гурзуфа письмо или телеграмму с просьбой прислать ответственного представителя «Респ. центра» в Крым по важному делу. Ни Липский, ни Николаевский покинуть Петербург не могли. Послали меня. Приезжаю в Гурзуф и в кабинете H. X. Денисова встречаю А. И. Путилова. Осведомленный уже Денисовым, Путилов просил меня вновь рассказать подробно о «Респ. центре». Выслушав и одобрив, он сказал: «Передайте Липскому и Николаевскому, что мной организовано «Общество содействия экономическому возрождению России», которое охотно вас поддержит. Вернусь в Петербург в конце июля, и тогда поговорим…»…[211] Уехав из столицы 2 или 3 августа в Одессу, Николаевский оставил записку с указанием, сколько денег нужно выдать за счет «Общества экономического возрождения» разным воинским организациям и «на контрразведывательные органы. К этому времени из Ставки было получено, сначала по прямому проводу, а затем лично от полковника Сидорина и полковника Пронина сообщение, что вторичное выступление большевиков должно состояться 2–3 сентября. От нас требовалась полная готовность. Выяснилось, что нужно около 500 000 руб. для захвата броневых частей и радиостанции в Царском Селе, передвижения из Луги в Петербург броневого отряда капитана Орла и затопления барж с камнями морского канала, чтобы воспрепятствовать подходу военных судов из Кронштадта».[212]