Падение Левиафана - Джеймс С. А. Кори

– Привет, босс, – сказал тот, кто был – а может, в основном и остался – Амосом.

– Все наши на местах?

– Угу. Ондатра малость растревожилась. Место новое, и Кроха сорвалась на фиг. Медик дал Крохе чуток снадобья, чтоб была поспокойнее. Она сейчас спит. Он сказал, у нее травма.

– Похоже на правду.

– Не знаю, как я дожил до своих лет, не ведая о таблеточках, которые от этого помогают.

Она расслышала в его голосе недовольство и вспомнила, кем он был прежде.

– Инструментов полно, – сказала она. – Каждый подбирает по себе.

– Наверное. Словом, я пристегнулся, с Крохой порядок. С псиной порядок. Вот и все наши.

«Черт… – подумала Наоми. – Вот и все наши».

– Хорошо.

– Ты как, держишься? – спросил Амос.

– Увидимся на той стороне, – сказала она и дала отбой.

Почти сразу Элви по корабельному оповещению велела всем пристегнуться и приготовиться к жесткому ускорению. Наоми подключилась к наружному телескопу и настроила его на слежение за станцией. За Джимом. Она понимала, что его почти не будет видно за выбросом из дюз, но все-таки.

Пошел отсчет. Койка вогнала в нее иголки, в кровь влился «сок», и «Сокол» ударил по ней снизу.

* * *

Холден ощущал, как корабли один за другим покидают пространство колец. Те, что еще остались в этом фальшивом пузыре, с умопомрачительной скоростью спешили к выходам и все же не успевали. Холден подгонял их усилием воли. На выход. В безопасность.

Сияние врат, лучи, которыми те обменивались, по мере того как он врастал в механизм, раскрывались для него. Примерно так учатся маленькие дети – без усилия. Впитывают информацию и открывают для себя правила, вырастая в то, чем вырастут. Частицей души он хотел бы задержаться подольше, больше увидеть, больше узнать до смерти.

– От негодных мыслей трудно отказываться, – заметил, будто соглашаясь с ним, Миллер. – В смысле, не мне бросать камень в парня, которому не по душе прерывать погоню, да?

– Зато ты навострился умирать так, чтобы все наладилось.

– Похоже, это моя сильная сторона, – кривовато усмехнулся Миллер. – В новых тайнах недостатка не будет. Они нам задаром даются.

Чернота снова шевельнулась, прогибая пространство, пробиваясь в него, силясь изменить его природу, – и на этот раз она дотянулась до врат. Протиснулась через них в системы на той стороне. Внимание врага представлялось ему скользким и мускулистым. И почему-то влажным. Холден кошмарным усилием оттягивал щупальца тьмы обратно.

– В одиночку это труднее, – сказал Миллер.

– Почему бы тебе не помочь?

И ощущение изменилось, как будто их в самом деле стало двое, как будто второй – не иллюзия, не память умирающего тела. Толстые слизистые конечности тех, из врат, корчились и сопротивлялись, теснили волю Холдена, искали нового пути завершить вторжение.

– Дайте еще чуть-чуть, гады, – сказал Холден, но те, если и слышали, не отозвались.

Холден удвоил усилие, и невидимые щупальца медленно, неохотно втянулись в свой мир, оставив его полумертвым от усталости. Если атака повторится, он не сумеет дать отпор.

– На своих ногах покинул поле, – заметил Миллер. – Не знаю уж, что это значит.

– Это из футбола.

– Что-что?

– Так про футболистов говорят.

– А… – Миллер почесал в загривке. – Да, тогда понятно.

«Росинант» ушел за врата Ньивстада. Еще два корабля – в Сол. В пространстве колец осталось двое живых: «Сокол» и Холден. Он чувствовал на корабле Наоми. И Амоса. Его настоящее тело дрожало и плакало, а он, как мог, старался этого не замечать.

– Даже забавно, – сказал Миллер, – как ты подвернулся для этого дела.

– Да, животики надорвешь.

– Но ведь правда забавно, умник. Ты же у нас за «каждый имеет право голоса». Всю жизнь сражался с каждым, кто хотел решать за всех. А теперь вон что. Колонии в системах еще не дозрели. Многие держатся на торговле. Когда мы закончим, не все выживут.

– Знаю.

Черные шевелились, напирали. Они ничуть не устали. Холден ощутил голод и не понял, правда ли хотел есть, или так преобразовалось другое чувство. «Сокол» шел к вратам Сол. С каждой секундой он двигался быстрей, чем секунду назад. Падал в безопасность, от него, скорее, чем при обычном падении. «Уходи, – думал Холден. – Пожалуйста, спасись!» Кольца вели свою песнь света. Голубые слизни в крови теребили его, меняли его, предлагали способы выжить, распространиться, познать…

– То есть пойми меня правильно. Я расцениваю ситуацию примерно так же, как ты. Но должен же ты оценить иронию? Сколько ты мне компостировал мозги насчет «скажи людям все как есть и положись на то, что они сделают правильный выбор»? Мало кто из этих бедолаг узнает, что произошло. Ты решаешь за все человечество.

– И ты из-за этого меня изводишь?

Миллер принял строгий и грустный вид.

– Я тебе заснуть не даю, приятель. Ты уплываешь.

Холден сообразил, что это правда. И попытался собраться с мыслями. «Сокол» подходил к вратам Сол.

Остались даже не минуты – меньше.

– Я абсолютно уверен, что хорошего в людях больше, чем плохого, – сказал он. – Все войны, все жестокости и насилие… я не закрываю на них глаза, но все равно считаю, что быть нами – прекрасно. Прошлое тонет в крови. Может быть, и будущее тоже. Но на каждое злодейство приходится тысяча добрых дел, которых никто не заметил. Сотни людей, проживших жизнь в любви и заботе о других. Несколько мгновений подлинного милосердия. Пусть даже хорошее в нас совсем чуть-чуть перевешивает плохое, все равно…

«Сокол» ушел в Солнечные врата. В пространстве колец остался он один.

– А все-таки, – сказал Миллер, – мы сейчас приговорим к медленной смерти миллионы людей. Это просто правда. Ты уверен, что собираешься сделать добро?

– Убей, не знаю, – ответил Холден – и сделал.

Мгновенный выброс энергии уступал разве что Большому взрыву. Только увидеть его было некому.

* * *

Кольцо погасло. Сначала ушло сияние последних дней, а потом искажение в его центре… исчезло. Там, где было чудо и тайна, где открывались врата в галактику, теперь в тусклом металлическом обруче тысячекилометрового диаметра виднелись далекие звезды.

А потом обруч опрокинулся.

«Сокол» на довольном мягком, в треть g, ускорении, которое должно было за несколько недель довести его до Ганимеда, всей командой – лучшими умами сокрушенной империи – наблюдал за смертью кольца, измерял труп, собирал данные. Наоми одна сидела в камбузе с грушей чая и просто смотрела. Кольцо десятки лет держалось на месте – один из самых отдаленных объектов в Солнечной системе. Оно не двигалось по орбите. Вообще не двигалось. А теперь оно стало заваливаться, притягиваясь к Солнцу, как притягивается все остальное. Конец чуду.

Список сообщений растянулся на длину пожарного