Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович

Кир вздрогнул и резко обернулся, задев плечом девушку.

— Ты чего? — испуганно спросила Кэй.

— Тихо! — приложил Кир палец к губам. — Мне кажется, я слышу голос…

В тишине стало слышно, как кто-то отчетливо говорил:

— Внимание, темпоральный протуберанец! Внимание, темпоральный протуберанец! Внимание…

— А, ясно, — кивнул Кир. — Это система оповещения. Только непонятно, что за такой-сякой протуберанец.

— Вот, полюбуйся, — девушка указала на экран.

Казалось, что невидимое гигантское лезвие срезает реальность, оставляя за собой пустыню. Экран мигал: это вместо уничтоженных камер подключались другие. Возникло изображение леса, берега и дома.

— Оно приближается! — опомнилась первой Кэй. — Бежим отсюда, а то накроет.

Они побежали к берегу, где покачивался глиссер — их единственный шанс на спасение.

* * *

Глиссер мчался над волнами задорно. Словно истомился у берега за долгие годы и теперь радовался неожиданной свободе. От экранов то и дело отлетали капли. Сильный боковой ветер и волны пытались сбить машину с курса, но аппарат только весело перемахивал через очередной гребень и несся вперед. Виктор пристегнулся ремнями и откинулся на спинку сиденья. Хорошо было лететь по необъятной поверхности моря; подставлять лицо солнцу, обгонять тяжелые мысли…

Но расслабиться толком так не получилось. Солнце скрылось, стало прохладно, и появился странный неприятный звук. Виктор открыл глаза и не сразу понял, что глиссер полным ходом несется в непроглядную черноту. И это не ночь, не гроза там, а неведомый черный кошмар. Тягучая ненасытная тьма окружала, давила, прижимала, высасывала свет и тепло. Неприятный звук превратился в тяжелый низкий гул, от которого по телу пробегали мурашки. Ни радар, ни прожектор не могли рассеять эту тьму впереди, куда на всех парах летело утлое суденышко.

Практически не раздумывая, Виктор рванул рукоятку аварийной остановки. Глиссер резко затормозил и завис, ремни затрещали, сдавливая грудь. Волна тяжело ударила в днище. А может быть, и не волна вовсе? Кто знает, что там во мгле внизу?

— Темпоральный протуберанец какой-то, будь он неладен, — вспомнил почему-то Виктор.

Во тьме сверкнула молния. Почему-то бирюзовая. Еще одна…

— Вот оно как, значит… — усмехнулся Виктор, — Что ж, проходили.

Тьма подступила почти к самым защитным экранам. Глиссер вздрогнул, словно уперся в причал. Впереди появилась невыносимо яркая ниточка, порождая на платформе фантастические тени. На панелях суденышка заиграли блики. Все как тогда, в кабине планера, только на этот раз ниточка не горизонтальная, а вертикальная. Виктор прикрыл глаза. Полоса начала смещаться, одновременно изгибаясь. Огромная светящаяся дуга неторопливо обошла глиссер по кругу. Еще раз. Еще… Каждый оборот получался заметно быстрее предыдущего. Через пару минут вокруг машины образовалась сфера. Виктор уселся поудобней. Теперь уже некуда спешить: неизвестно, сколько продлится это «путешествие».

Он решил перекусить. Достал концентраты и воду, но, прежде чем приступить к трапезе, переключил экраны на затемнение. Бирюзовый свет почему-то раздражал, а жемчужно-золотистая подсветка палубы была сейчас очень даже в тему.

Ел он с аппетитом. Не то чтоб вкусно, просто очень хотелось есть. Да и что там ждет дальше — непонятно. Покончив с едой, Виктор закрыл рюкзак и прикрыл глаза.

Он уже давно свыкся с мыслью о «бомбе» внутри себя, и потому это знание не мешало отдыху и размышлениям. Теперь Виктор часто думал о том, что может ждать там, за пределами странных миров. Или что происходит на Земле, мире номер один? И что изменится, когда… задание закончится успешно? Вариантов ответов всегда получалось немало.

Или вот тоже загадка: а к чему привязать тот отрезок времени, в течение которого он, Виктор, сейчас летит от одного неведомого к другому? По идее, перемещение должно быть мгновенным, без перерыва на обед, так сказать.

— А оно и есть мгновенное, — раздался голос.

Виктор вздрогнул и открыл глаза. Рядом с ним сидела Леда и улыбалась. Мало того, она положила ему руку на плечо. И вдруг все происходящее схлопнулось до какой-то уютной точки, стало хорошо и спокойно.

— Правда-правда! Это мгновение, Вик. Даже субъективно мгновение. Но ты сам не торопишься, пытаешься разобраться. Поэтому кажется, что проходит много времени.

Виктор присмотрелся к девушке. Она стала все больше походить на Кэй Симмонс. Или так кажется? А может, это и вовсе галлюцинация.

— Да я рад бы, но никак, — ответил он Леде.

— Значит, ты еще не готов, — очень буднично произнесла женщина и улыбнулась.

Виктор пожал плечами. Честно говоря, ему сейчас было абсолютно все равно, что там, за пределами сферы, и сколько продлится «путешествие». Здесь и сейчас с ним сидела Леда. Реальная, теплая. Живая. И был уют, и было тепло…

— Вик, и все же тебе надо идти. Осталось немного. Несколько шагов. Не оставайся тут.

— Куда идти? Где свернуть? Не говори загадками, а лучше карту нарисуй. Иначе мне не успеть.

— Нет никакой карты. Ты сейчас совсем рядом с местом, куда необходимо попасть. Но оно твое, как восприятие движения времени. Ты же сам строишь пути. А я, — женщина вздохнула, — я пытаюсь помочь тебе не ходить кругами. Мне очень трудно. Вот!

Леда протянула руку и достала из замерцавшего нечто пригоршню снега. Он таял, капая на пол. Виктор подставил руку. Вода была холодной.

— Видишь? Все просто. Там, за всем этим, — реальный мир, а ты… ты идешь по тропе своих иллюзий.

— И сейчас от них не хочется уходить, — подхватил Виктор. — Ведь ты живешь в этих мирах. Там живет мое прошлое, там прошла моя жизнь, там хорошо, наконец. Зачем мне реальность?

Она наморщила нос, улыбнулась и потрепала Виктора по волосам.

— Поймешь. Ты главное — иди. Если станет легче — неси с собой иллюзии. С ними тяжело, наверное, но интересно. Не по ним иди, а с ними, — Леда вздохнула. — Ты извини, мне пора. Я буду ждать тебя там…

— Где? Скажи, где? — едва не кричал Виктор.

Но Леда исчезла. Только таяло пространстве едва заметное мерцание.

— Иллюзии…

Виктор отключил затемнение и с ненавистью посмотрел на сферу. Та уже заметно мерцала. Что ж, выходит, дуга останавливалась. Оно и к лучшему: поезд прибывает на конечную станцию.

На этот раз «остановка» получилась жесткой: глиссер рухнул на что-то твердое. Машины этого типа могли парить над водой или у кромки воды, где было достаточно сыро, но не над сухой почвой.

Потирая ушибленное плечо, Виктор морщился. В последний момент он успел сгруппироваться, и рюкзак смягчил падение, что помогло избежать травм посерьезней, но было неприятно.

Оглядевшись, Виктор решил, что могло закончиться гораздо хуже. Глиссер вот рассыпался на кусочки и лежал грудой металлолома. Под ногами была даже не почва, а раскаленный солнцем потрескавшийся бетон.

Никто не спешил на встречу потерпевшему крушение: ни люди, ни роботы. Виктор принялся отряхиваться от пыли. Ветерок тут же уносил ее, но часть попадала в нос, заставляя чихать. Покончив с полезным занятием, Виктор подхватил рюкзак и пошел к полуразвалившемуся сараю, что стоял на самом краю бетонной площадки. Не потому, что так уж жаждал встретить кого-то, а просто это было единственное строение в поле зрения. На фоне унылого пейзажа оно хоть как-то выделялось, если не считать холмов на горизонте. Да и солнце там не так будет печь, если укрыться в тени.

Серый бетон искрошился, камешки похрустывали под ногами. Серый сарай, голубое небо и яркое солнце… Негусто. Для живого здесь места не предусмотрено. Тут даже птицы не парили. Внезапно Виктор осознал, что при всем многообразии природы за время путешествия он ни разу не видел птиц. Какие только монстры не встречались, а птиц не было. Странно это. Воздушный океан слишком огромен, чтобы оставаться пустым.

Внутри постройки было пусто и грустно. Пластик покоробился, дерево рассохлось. Отсюда все, что могло представлять хоть какой-то интерес, вынесли давным-давно.