Технопарк юрского периода. Загадки эволюции - Александр Александрович Гангнус

По еще неясным причинам геосинклиналь, состоящая из островной дуги и окраинного моря, возникает у края континента, чтобы прирастить к этому континенту новые владения. Вулканическая дуга извергает миллионы кубических километров породы, причем можно проследить, как по мере утолщения коры и старения дуги все более кислыми становятся вулканические продукты и как наконец в ней появляются признаки «гранитизации». Окраинное море типа нынешнего Охотского заполняется осадками, конечная судьба которых предрешена: они тоже будут пропитаны когда-нибудь гранитизирующими «миазмами» земных недр. Потом вся геосинклиналь в целом присоединяется окончательно к континенту, причем очень часто вчерашнее окраинное море вздымает накопленные морские осадки в виде горных хребтов. Вслед за присоединением новых владений континент стремится «обсушить» его, поднять к небесам.

Дальневосточные геологи проследили по берегам Японского, Охотского, Берингова морей кулисы вчерашних островных дуг, уже присоединенных к континенту. Как годовые кольца, древние геосинклинали отмечают рост Азиатского континента в сторону Тихого океана. Да и нынешние островные дуги не одного возраста. Скажем, Сахалин -  это уже готовый участок континентальной коры. Япония, Камчатка близки к тому, чтобы перейти к заключительной фазе «континентизации». Курилы, Алеуты молоды, они еще только начинают...

Таинственным и не совсем понятным образом связан геосинклинальный способ разрастания континентов с их дрейфом, перемещением по лику Земли. В молодых Атлантике и Индийском океане почти нет островных дуг, эти океаны раздвигаются подобно пневматическим дверям метро. Древний Тихий океан не только «зарастает» континентами, он, видимо, еще сужается и в результате приближения Америки к Азии и Австралии. Случайно ли обе беды свалились на один океан? Видимо, нет, ибо точно так же «закрывался» в свое время и Тетис, стиснутый с одной стороны разросшимися геосинклиналями Азии и Европы, а с другой - наплыванием с юга «дредноутов» Африки и Индии. Но истинная природа этой связи неясна.

Итак, современные вулканисты считают, что все вещества земной коры выходят из мантии через жерла вулканов.

Выброшенный вулканический материал лишь переотлагается, вступает в реакции, изменяется под действием воды, воздуха, солнечной энергии, жизни. А сама жизнь? И она, основанная на углероде, выброшенном когда-то из вулканов в виде углекислого газа, по Мархинину, вулканического происхождения. Такой неожиданный исход получает древний спор нептунистов и вулканистов. Странный результат: сначала был вулкан, потом океан, потом континент. Кто же выиграл?

Эпилог в Веймаре

«При наблюдениях сами ошибки полезны тем, что они обращают на себя внимание и остроумному дают повод для упражнений» -  так заканчивал Гёте свою статью «О граните». В науке ничего не пропадает даром, даже ошибки -  при условии, что это ошибки незаурядного человека. Антиньютоновская теория цвета Гёте, глубоко нефизичная и ошибочная, снова и снова привлекает внимание физиологов: в ней множество тонких наблюдений и обобщений, связанных с человеческим восприятием цвета. С «генетическим рядом» цветов, якобы развивающихся от белого через спектр к черному, Гёте связал свой ошибочный генетический ряд горных пород «от гранита». На этой основе, на основе двух ошибок (!), он предложил раскрасить первую в мире геологическую карту - карту Тюрингии, разработанную по его инициативе. Но только ли случайностью можно объяснить удивительный успех геологической «легенды» Гёте: в 1878 году первый Международный геологический конгресс специальным решением узаконил ее?

В 1821 году, когда вышла в свет геологическая карта Тюрингии, Гёте радостно откликнулся на это событие словами, выражающими всю его любовь, старую привязанность к геологии: «Когда я подумаю, сколько я за 50 лет потрудился в этой специальности (геологии. -  А.Г.), как мне ни одна гора не слишком высока, штольня -  низка и пещера - лабиринтообразна, я вспоминаю частности и хочу соединить их в общую картину, и настоящая работа (карта.- А.Г.)... мне приходится весьма кстати...»

ГЛАВА 12

ПРЕДЖИЗНЬ. ОТ ПАНСПЕРМИИ К БИОПОЭЗУ

Февраль 1972. года. Контейнер с драгоценной лунной почвой извлечен из вернувшейся «Луны-20». Извлечен с величайшими предосторожностями. Карантин. Земные микроорганизмы не должны, преждевременно попав в инопланетную среду, искажать картину,, а зародыши чуждой жизни (если они есть) -  попасть в земную биосферу.

Если они есть... Точно такому же карантину подвергались до этого американские космонавты, навестившие Луну. Нудный двухнедельный карантин по возвращении из триумфального полета. Опасения понятны. Еще Г. Уэллс в «Борьбе миров» очень правдоподобно описал, что ждет инопланетянина при столкновении с непривычными микробами. Опасения пока остаются, хотя каждый раз не подтверждаются. Почему? Ответ на этот вопрос уводит нас далеко и в пространстве и во времени.

Крайности смыкаются

Некоторые ученые высказывают такую крайнюю, скептическую точку зрения. Самозарождение жизни на Земле - счастливейшая из случайностей. Для ее осуществления требуется такое количество нечаянных совпадений, что вероятность этого события скорее становится невероятностью.

В науке нередко бывает, что крайности смыкаются. Другая крайняя точка зрения, оптимистическая на первый взгляд гипотеза панспермии, постулирующая повсеместное распространение жизни, в сущности основана на той же посылке, что и мнение скептиков!

Гипотеза панспермии... Под лебедевским световым давлением, «в метелях космической пыли» летят, согласно этой гипотезе, от звезды к звезде зародыши жизни -  споры наиболее простых ее форм. Зародившись невесть где и когда, эти споры со всей заложенной в них программой дают начало многочисленным, но довольно однообразным эволюциям по всей Вселенной. Все предрешено...

Тут-то и смыкаются, казалось бы, исключающие друг друга точки зрения. Они сходятся в том, что жизнь -  совершенно исключительное, чуть ли не разовое событие во Вселенной. Отличает их лишь одна тонкость: у скептиков это исключительное, чудесное событие получает космическое распространение только в эпоху межзвездных полетов, а у панспермистов -  еще на этапе самых примитивных, зародышевых форм.

Они сходятся и в том, что по существу отвергают возможность самозарождения жизни. С одной стороны, истоки жизни выводятся с грешной Земли в вечный и бесконечный космос, где их поиск теряет всякий смысл. С другой -  нагромождение вероятностей (а точнее, невероятностей), которое уводит мысль от физической сути дела, ставит нашу Землю в исключительное положение.

Говорят, скептицизм полезен науке, но «вероятностный» скептицизм по существу призывал свернуть целое научное направление, которое добилось уже немалых успехов.

В историю и в учебники вошел классический опыт Миллера и Поннамперумы. Они воссоздали в колбе первичную атмосферу Земли (сейчас такая атмосфера у планет-гигантов). В смеси метана, аммиака и воды час за часом, изо дня в день происходили грозы - электрические разряды. И с каждым днем вода в колбе желтела и бурела, наполнялась сложными органическими самопроизвольно зародившимися веществами.

Здесь были не только какие-то там углеводороды, сахара и органические