В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку» - Елена Лебедева

Но одна она была недолго. Видимо, ее друзья увидели, что ее нет, и пошли ее искать. В руках у них было по маленькой бутылке шампанского. Одну дали ей, и, когда часы пробили двенадцать, все одновременно стрельнули пробками в воздух.

«Вот тебе и салют, вот тебе и шампанское, вот тебе и Австралия», – подумала она. Шампанское, конечно же, оказалось – брют. «Вот тебе и жизнь, совсем не сладкая, с Новым Годом тебя, дорогая», – мысленно поздравила она сама себя.

Уже через полчаса они вернулись домой. По тому, какими оживленными и веселыми были Рассел и Салли, она поняла, что празднование этого Нового года для них было таким же веселым, как и все предыдущие.

Почему-то вспомнилась фраза из фильма «Джентельмены удачи»: «А у нас в тюрьме сейчас ужин, макароны дают». К этому случаю, может, она и не подходила, но она вспомнила их обычные празднования Нового года в Тарасове: столы, которые ломятся от разных деликатесов, нарядные гости, смех, улыбки, музыка и фейерверки. «Ну, ничего, не расстраивайся, на будущий год будет у тебя нормальный праздник», – успокоила она сама себя.

Через день они выехали из дома рано утром. Им предстоял переезд в 400 километров на юг, в район реки Маргарет, к винодельческим плантациям. Честно говоря, ей совсем не хотелось туда ехать, потому что погода наконец-то стала похожа на лето. Океан разогрелся до комфортной для купания температуры. У нее оставались последние выходные, чтобы позагорать, а тут нужно опять куда-то ехать.

Ну, ничего. Это же не Брум какой-то, а, как ей рассказывал Рассел, элитный район, где любят проводить свободное время богатые люди Австралии.

Они ехали по трассе. С обеих сторон дороги она видела многочисленные знаки – «Осторожно, кенгуру!»

– Это очень опасные места, – Рассел проследил за ее взглядом. – Здесь ночью столько аварий происходит. Кенгуру выскакивают на дорогу и, ослепленные фарами, не понимают, что им делать, и кидаются под колеса. Чтобы машины не калечились, вот посмотри, – на бамперы приделывают специальные железки, – он показал на никелированные трубы проезжающего мимо внедорожника.

– У нас тоже такие штуки на машинах есть, кенгурятники называются, – сказала она.

– А что, в России тоже кенгуру есть? – удивился Рассел. – Никогда не слышал.

Действительно, они от слова «кенгуру» так называются, что ли? Она никогда не думала над этим вопросом. Просто знала, что эти трубы спереди называются «кенгурятники», искренне считая, что это для красоты автомобиля, и может, для предохранения от ударов других машин, но уж точно не от кенгуру.

Они проехали уже полпути, и она заметила, что здесь красивыми ярко-сиреневыми цветами цветет джикоранда, которая уже две недели как отцвела напротив их дома.

– Это другой сорт? – поинтересовалась она. – Почему они цветут позже?

– Так мы же на юг едем, к южному полюсу ближе. Здесь гораздо холоднее, чем в Перте.

Когда они приехали на место и вышли из машины, сильный ветер опять чуть не сбил ее с ног. Ну что за люди! Зачем ехать оттуда, где тепло, туда, где холодно? Что здесь она опять не позагорает и не искупается, она уже поняла.

Ладно, хоть вина попьет настоящего, ведь в жизни она ни разу больше не попадет в Австралию – в этом она была уверена. Она этого не допустит.

Городок оказался очень маленьким, даже меньше Брума. В центре было несколько отелей, пара кафе и супермаркет.

Мы сегодня переночуем в этом городке, – объяснил ей Рассел, – А завтра уже доедем до винных районов и будем обедать в самом престижном ресторане, расположенном в центре виноградной долины.

На следующий день дорога была более живописной. Слева и справа были видны виноградники, при которых располагались дегустационные винодельни.

Наконец они въехали на территорию огромного комплекса. Виноград рос повсюду, куда достигал взгляд. По красивой аллее они доехали до парковки, которая была вся забита шикарными машинами. Ну вот, наконец-то она увидит настоящих австралийских богачей.

Они сели за столик, и официант принес меню. Она уже несколько раз посещала австралийские рестораны, и всегда меню было, что называется, очень коротким. Однажды, еще в Италии, она получила хороший мастер-класс от известного шеф-повара. На ее вопрос, почему выбор такой маленький, он объяснил, что в хороших ресторанах выбор блюд небольшой. Это именно фирменные блюда шеф-повара. Они эксклюзивны по содержанию и исключительны по вкусу; что и отличает обычную забегаловку от хорошего ресторана.

Ресторан, где они сидели сейчас, должен был быть гарантированно хорош, потому что меню включало в себя только три салата, четыре мясных блюда, три рыбных и два десерта. Цены при этом на каждое блюдо начинались с 40–50 долларов.

Ей еще ни разу не понравилась австралийская ресторанная еда, причем независимо от стоимости. Недорогая еда, как и дорогая, были просто безвкусными. Обслуживание было ужасно долгим, официантки постоянно путали и забывали заказы. а в пабах только убирали грязные кружки и бутылки, даже не вытирая пиво, разлитое на столе.

Ну, здесь-то место элитное, все будет по-другому. Она изучала меню и незаметно рассматривала окружающую публику. Видимо, все пришедшие в этот ресторан сегодня люди жили так, как недавно рассказывал Рассел: каждый из них мог бы выписать чек на миллион. Но по их внешности, одежде, обуви невозможно было понять, что сидят богатые люди. За одним столом мужчина ковырял в носу, за другим – женщина так громко сморкалась, что было слышно по всей виноградной долине.

Она заказала себе баклажановые тарталетки, потому что баклажаны трудно плохо приготовить, утиную грудку и фирменный десерт Павлова, с ударением на втором слоге. На картинке он выглядел, как обычное безе; тоже трудно испортить.

Ждали они около часа. В ресторане было холодно. За это время супруги выпили две бутылки вина и съели весь хлеб, который подали по австралийской традиции – с маргарином.

Она так хотела есть… Когда принесли непрожаренные баклажаны, три маленьких кусочка сухой утки и безе – подгорелое сверху и сырое внутри, на ее глаза опять навернулись слезы. Так часто, как в Австралии, она не плакала никогда в своей жизни. Каждый раз, когда ей случалось расстраиваться дома, для этого была серьезная причина: поругалась с кем-нибудь, проблемы на работе или в семье. В Австралии она плакала от того, что ей было холодно, и она постоянно хотела есть. Кое-как она проглотила абсолютно несъедобную еду, щедро запивая ее вином. Стало теплее и веселее. «Все-таки алкоголь иногда нужная штука», – подумала она.

На следующий день они уже на обратном пути посетили еще один городок, состоящий из одной улицы с несколькими сувенирными магазинчиками, небольшой стеклодувной мастерской и продуктового магазина. Зайдя в супермаркет, она решила купить чего-нибудь сладкого в дорогу. Она купила мармелад ручной работы… Он оказался соленым. Большей гадости она не пробовала никогда в своей жизни! Так, эксперименты с едой закончены! Можно только есть хлеб и пить воду. Эти два продукта в Австралии полностью удовлетворяли ее непритязательному вкусу.

Они уже выезжали на трассу, чтобы ехать домой, как она вдруг вспомнила, что так и не увидела реку Маргарет, и спросила об этом Рассела.

– Да мы только что по мосту через нее переехали, – махнул он рукой назад.

Не может быть, она не могла не заметить мост. Может быть, она уже от голода временами сознание теряет?

– Река петляет, и через пять километров мы опять будем ее пересекать. Я тебе ее покажу, – успокоил ее Рассел.

Она опять задумалась. Она бы не смогла ответить, про что конкретно она думает, она как бы думала обо всем и сразу. Мозг сам ставил себе задачи, анализировал и сравнивал разные события, ведь времени оставалось очень мало, а нерешенных вопросов – еще много.

– Смотри, смотри, вот река, – крикнул Рассел.

Она посмотрела в окно, но не успела рассмотреть реку с таким красивым названием Маргарет, потому что ширина ее была метра три, не больше. Ее вообще не было видно сверху, казалось, что они проехали обычный заросший овраг.

«Хай, – помахала она ей вслед. – Вот тебе и Маргарет Рива», опять мысленно сказала она, как будто что-то доказывая сама себе…

Книгу она дочитала и резюме подготовила по всем правилам. Ее выступление было в середине, что было очень хорошо. Первых всегда оценивают ниже, а к последним обычно комиссия устает и уже начинает придираться к выступающим, а в середине можно надеяться на объективную оценку.

Одеться нужно было тоже как можно более незаметно. Как она успела понять за три месяца, несмотря на свободу и толерантность, провозглашаемые на каждой странице газеты, журнала и по телевизору, людей, отличавшихся от других, не любили. Глупых жалели, а к умным относились настороженно.

Как ей однажды сказала Доминика: «Нельзя выглядеть лучше других и нельзя, чтобы другие поняли, что ты умнее их. Это снобизм, одно их самых плохих качеств».