Римская история в лицах - Лев Остерман

И Помпей верил? Поразительное ослепление! Не сам ли Цезарь был автором этих «свидетельств» Аппия? Но закончим цитату из Плутарха:

«Так Помпей проникался все большим высокомерием и, веря в свое могущество, дошел до такого пренебрежения к силам соперника, что высмеивал тех, кто страшился войны. Тех же, кто говорил ему, что не видит войска, которое будет сражаться против Цезаря, если тот пойдет на Рим, Помпей с веселой улыбкой просил не беспокоиться. «Стоит мне только, — говорил он, — топнуть ногой в любом месте Италии, как тотчас из-под земли появится и пешее, и конное войско». (Там же)

Между тем Цезарь победно заканчивает Галльскую войну. У него десять закаленных в боях и, вопреки клевете Аппия, беспредельно преданных легионов, несметная добыча, масса пленных. В отличие от Помпея, сенат со страхом ожидает возвращения Цезаря. И вот еще в 51-м году в Риме затевается против него интрига. Суть ее в следующем.

Срок уже продленного на вторые пять лет наместничества Цезаря истекает 1 марта 49-го года. Согласно прежнему порядку вещей его мог сменить только консул того же 49-го года — после сложения своих полномочий. Тогда командование Цезаря войсками в Галлии продолжилось бы до начала 48-го года. Между тем, как раз на этот год он собирался заочно баллотироваться в консулы, что было ранее согласовано с Помпеем и разрешено народом. В случае избрания Цезарь перешел бы с должности наместника непосредственно на должность консула, сохранив без перерыва неподсудность при исполнении служебных обязанностей. Однако тот же Помпей только что провел два новых закона. Один — предписывающий посылать бывшего консула наместником не ранее пяти лет после сложения полномочий. В соответствии с этим законом для немедленной замены Цезаря имелось сколько угодно претендентов. Второй закон запрещал заочное избрание в консулы. Хотя в нем и содержалась туман ная оговорка о возможности персональных исключений, но кандидатура Цезаря при этом не упоминалась. Оба закона были направлены к тому, чтобы сместить Цезаря в марте 49 года, заставить его распустить войско, вызвать в Рим и, пока он будет частным лицом, привлечь к суду по обвинению в злоупотреблениях властью в Галлии. Для осуществления этого замысла, с явного согласия Помпея, консулом на 51-й год выбирают Марка Клавдия Марцелла — известного противника Цезаря. Он будет добиваться от сената решения об отставке Цезаря точно в срок. Ему это сделать не удается, но пока еще есть время. Консулом на 50-й год избирают его двоюродного брата Гая, а все семейство Клавдиев Марцеллов ненавидит Цезаря. Интрига развивается. Помпей в ней участвует уже открыто. Тревожные слухи о неизбежном столкновении двух полководцев ползут по городу.

Цезарь принимает ответные меры. Восстание Верцингеторикса подавлено, и он может позволить себе действовать решительно. Второй консул 50-го года Эмилий Павел, сторонник сената, дабы увековечить свое имя, занят строительством роскошной базилики на римском форуме, но денег ему не хватает. Цезарь «бескорыстно» жертвует на это благое дело целых девять миллионов денариев. Такой благотворительностью нейтралитет одного из двух консулов обеспечен. Вторая ключевая фигура — трибун Курион. Он — приятель Цицерона, весьма энергичен, пользуется популярностью в народе, и его враждебное отношение к Цезарю общеизвестно. Это бретер и кутила. Устойчивых принципов у него нет, а чудовищные долги — есть. Цезарь выкладывает еще более крупную сумму на их погашение. За это он требует от Куриона прямого содействия и получает его тайное согласие.

Гай Марцелл вносит в сенат предложение о безотлагательном назначении в Галлию преемника Цезарю. Курион одобряет рекомендацию консула, но... в дополнение предлагает, чтобы и Помпей сложил с себя полномочия наместника в Испании и право командовать войсками. Ему возражают, что ставить Помпея и Цезаря на одну доску несправедливо: у Цезаря кончается десятый год наместничества, а Помпею сенат лишь недавно продлил полномочия на второй пятилетний срок. Курион настаивает «в интересах государства». Согласно свидетельству Аппиана:

«Курион формулировал свое предложение яснее и резче, говоря, что не следует посылать преемников Цезарю, если не дать их и Помпею. Так как они относятся с недоверием друг к другу, то в государстве не наступит спокойствия, пока оба они не превратятся в частных людей». (Аппиан. Гражданские войны. II, 27)

Но вслед за этим римский историк добавляет:

«Курион предлагал все это, зная, что Помпей не откажется от власти. С другой стороны, он видел, что народ уже несколько охладел к Помпею из-за процессов о подкупе (избирателей. — Л.О.). Так как предложение Куриона было весьма приемлемым, то народ хвалил его как единственного человека, который, действуя достойно города Рима, навлек враждебное отношение к себе обоих. Однажды толпа даже сопровождала Куриона, осыпая цветами, как великого борца в трудном состязании». (Там же)

Помпей заверяет сенат, что готов передать свои полномочия когда угодно и кому угодно, но согласно тому же свидетельству:

«Все это Помпей говорил для того, чтобы Цезарю были немедленно посланы преемники, а сам он отделался бы одними обещаниями. Курион же, угадывая его хитрость, заявлял, что одних обещаний мало; надо, чтобы он тотчас же сложил власть...» (Там же, II, 28)

В итоге никакого решения принято не было, и Курион, воспользовавшись полномочиями трибуна, закрыл заседание сената. На другом заседании, в июле 50-го года, вопрос был поднят снова. Благодаря давлению народа Курион одерживает победу: подавляющим большинством голосов сенат принимает решение о том, чтобы Цезарь и Помпей сложили свою власть одновременно. Однако другой трибун, помпеянец, накладывает вето на это решение. Возникает «патовая» ситуация. Но вот в конце года внезапно распространяется слух, что Цезарь перешел с войском Альпы и идет к Риму. Поднимается великое смятение. Марцелл требует от сената решения о том, чтобы два легиона (прибывшие из Галлии) под командой Помпея выступили против Цезаря, как врага отечества. Курион возражает, ссылаясь на недостоверность слуха, и грозит наложить свое вето. На это Марцелл в гневе заявляет: «Если мне мешают общим постановлением устроить дело на пользу государству, то я буду устраивать его от своего имени, как консул». (Там же, 31) Он вместе со своим коллегой отправляется в предместье Рима к Помпею (наместник не имеет права находиться в черте города) и подавая Помпею меч, говорит:

«Мы приказываем тебе — я и вот он — выступить против Цезаря за отечество. Для этого мы даем тебе войско, которое находится в Капуе или в другом месте Италии, или то, которое тебе угодно будет набрать». Помпей повиновался приказанию консулов, однако прибавил: «Если нет ничего лучшего». И здесь Помпей, — замечает Плутарх, — обманывал или хитрил ради соблюдения приличия». (Там же)

Курион не мог наложить вето на распоряжение Марцелла, так как власть народных трибунов не распространяется за черту города. Видя, что он ничего больше не добьется, и опасаясь насилия, Курион сложил с себя полномочия трибуна (благо они уже заканчивались) и уехал к Цезарю.

Слух оказался ложным, но не вполне. Цезарь действительно перевел один из своих легионов (13-й) через Альпы в Цизальпинскую Галлию, что он вправе был сделать, но отнюдь не шел на Рим, даже не пересек границу римского государства, которая проходила по речушке Рубикон (примерно на уровне нынешней Флоренции). Тем не менее, Помпей 7 декабря отбыл к легионам, которые стояли в Капуе и отдал распоряжение о наборе войска. Гражданская война надвигалась неотвратимо.

В конце ноября Цицерон высаживается на юге Италии. Еще на пути сюда он получил тревожные известия о событиях в Риме. Они повергают его в смятение. 16-го октября из Афин он пишет Аттику:

«...Ведь я думал следующее: для меня ни в случае союза с Помпеем не будет неизбежным когда-либо погрешить перед государством, ни при согласии с Цезарем не придется сразиться с Помпеем: так тесен был их союз. Теперь, как ты указываешь и я вижу, угрожает сильнейшая распря между ними... Однако я получил от каждого из них, в одно время с твоим по письму такого рода, что может показаться, будто ни один из них решительно никого не ставит выше, чем меня.

Но что мне делать? Имею в виду не отдаленные события (ведь если дело будет решаться военными действиями, лучше быть побежденным вместе с одним, нежели победить вместе с другим), но то, о чем будет речь тогда, когда я приеду, — чтобы не обсуждался вопрос об отсутствующем (Цезаре. — Л.О.), чтобы он распустил войско. «Скажи, Марк Туллий!» Что я скажу? «Прошу тебя, подожди, пока я не встречусь с Аттиком?» Уклоняться неуместно. Против Цезаря?.. Буду ли я другого мнения? Стыд мне не только перед Помпеем, но и перед троянцами и троянками (это из Илиады - Л.О.)». (Письма... т. 2, № 283)