Стихи - Александр Перфильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другу моему Иринке
Года идут… и мы не молодеем,Белеет ранний пепел на висках.Но старят нас не годы, а тоска,Которую забыть мы не умеем.
В прошедшее глядя издалека,Мы иногда душою просветлеем,О чем то вспомним, нежно пожалеем,А жизнь идет, как мутная река.
В ней все сольется — радости, страданья,Обломки счастья — глиняного зданья,Скатившиеся с горных берегов,
И в бледном свете нового свиданьяЦелуем в губы мы воспоминанья,И обнимаем первую любовь…
19 марта 1942 г.«Ты грустная… и я грущу с тобою…»
Ты грустная… и я грущу с тобою,Не пьется нам, забвенья нет в вине,Все то, что раньше было голубое,Вдруг стало серым, как песок на дне.
Не спится нам. Ты дышишь беспокойно,Нет отдыха, нет молодости, грез.Я думаю о том, что недостойноПрошел по жизни до седых волос.
Мы мучаемся оба. Дай нам, Боже,Себя вином напрасно не губя,Забыть: тебе — того, кто всех дороже,А мне — о том, что я люблю тебя.
1943«Безмолвные синие дали…»
Безмолвные синие дали,Луна, как цветок ледяной.Любили, о счастье гадалиМильоны под этой луной.
И лет проносились мильоны.Еще пронесутся, и что ж —Как прежде, она на влюбленныхСтруит серебристую ложь…
О друг мой, ее не отринем,Поверим в нее для того,Чтоб в этом безмолвии синемНе думать, что нет ничего.
1943«Опрокинутое небо глаз…»
Опрокинутое небо глаз,Тонких рук сплетенное кольцо,И опять, как миллионы раз,Страстью искаженное лицо.
Это вечность на меня глядит,Прошлое сжимает горло мне,С вечностью я поцелуем слитПри холодной ледяной луне.
О, как холодно душе сейчасПрозревая гнет былых невольВ опрокинутое небо глазУронить земных желаний боль.
1943«Сегодня какой-то странный…»
Сегодня какой-то странный,Грозой растрепанный день,И осени желтые раныСочатся с деревьев везде.
Мне день этот очень близок,И как то по старому нов,В нем нежность твоих записок,И наших прогулок и слов.
Подумай… в такой же самыйВсклокоченный день октябряВ квадрате оконной рамыВставала для нас заря.
Искусство нетрудное очень —Любовью два сердца зажечь,Труднее от червоточинСозревшее чувство сберечь.
Но быстро по грязи и пылиБежит путей колея…И чувства не сохранилиНи осень, ни ты, ни я.
И глядя на небо пустоеВ осенний растрепанный деньЯ понял, что счастья не стоитИскать никогда и нигде.
1945«О небывшем счастье…»
О небывшем счастье, непришедшей славе,О мечте, просящей уголка души,Разложи, гадалка, все четыре масти,Жизни настоящей горечь потуши.Исписали люди ворохи бумаги,Думали, мечтали тысячами лет,Чтобы умирая, как и все бродяги,Из ушедшей дали вспомнить только «нет»…Разложи, гадалка, все четыре масти,Пусть смеются карты посреди стола:Над небывшей славой, обманувшим счастьем,Над мечтой, просящей в пустоте угла.
1945«Я полюбил молчанья высший дар…»
Я полюбил молчанья высший дар,И им бросаю вызов многолюдью,И жадно пью отравленною грудьюНемого одиночества нектар.
Дождем войны омыло позолотуС ненужных чувств и надоевших слов…Моей души болотную дремотуЯ не волную веслами стихов.
И капли, серебря окрашенную лопастьБлестят лишь миг… но снова взмах руки —И вот они стекают снова в пропасть —Смешные и пустые пузырьки.
Кричите все, кто не устал кричать,Что наступает эра золотая —Я чувствую — как хорошо молчать,Не веря, не любя, не мысля — не мечтая.
1945Тамушь(Отрывки из поэмы)
Люблю сбирать сухую жатву грусти,Накошенную спелым октябрем,И вспоминать об отошедшем чувстве,И обо всем, что в жизни мы берем.
Когда седеют волосы и дымкой,Как катарактою, подернут взгляд,Какой таинственною невидимкойБывает то, о чем не говорят.……………………………………
Балтийское серое море,В оборванных тучах закат.
Кусочки игрушечных взгорий,Одетые в блеклый наряд.
И сосны, подобно варягам,В сырую осеннюю хмурь,Идущие медленным шагомК ладьям налетающих бурь…
А выше (Но нужно ли выше,И важно ли это теперь?)Домишко под толевой крышей,И эта скрипучая дверь.
От комнат не веянье скуки,А вкрадчивый женский уют,Который лишь женские рукиДля близких людей создают.
Не так, с холостяцкою спешкой,А с нежностью, свойственной им,Хотя мы об этом с усмешкойЗа рюмкой вина говорим.
Под окнами сосны и клены,А дальше за ними скамья.На ней, у ограды зеленойЧасами просиживал я,
Читая… Но что мне до книги,И строки вплывали в ничто…Я видел лишь… поезд из РигиИ женщину в синем пальто.
Я был и не стар, и не молод,И ей уже осень сродни,Но лет наступающий холодНе страшен нам был в эти дни.
У нас полувзрослые дети,И каждый свой угол нашел,Но кто из живущих на светеИ в позднюю осень не цвел?
Особенно, если над моремВ оборванных тучах закат,И сосны с песчаных предгорийНа серые воды глядят,
И ждут, не пора ли спускатьсяВ сырую осеннюю хмурь,Чтоб в прошлое снова умчатьсяВ ладьях налетающих бурь.
И вот уже ноги заносят,Пытаясь волну подстеречь…А грустная женщина проситОт бури ее уберечь.
Мечтаний далекие миги,О вас не узнает никто…Про поезд, пришедший из РигиИ женщину в синем пальто.
Мы оба как будто моложе,Я с нею по саду иду…Как волосы эти похожиНа раннюю осень в саду…
Мечте головы не отрубишь,Пусть в душу вползает, скользя,Когда настоящее любишь,О будущем думать нельзя.………………………………..
Те годы катились с размахуВ какую то серую жуть.И люди не смели без страхаДруг другу в глаза заглянуть.
Мы жили до этого мирноВ спокойной и тихой стране,Не строили замков эфирных,Но сытыми были вполне.
А впрочем, не в сытости дело,Не хлебом лишь жив человек.Жизнь радостью как то звенела,И был в ней простор и разбег.…………………………………..
А будущее зло,а будущее мстило,Наметило оносудьбе другой узор…И новой осеньюменя позолотило,И новых глазя встретил новый взор……………………………….
Казалось и мне временами,Что ты в меня входишь, как сон,Но тихо легла между намиТень более близких имен…
Теперь эта осень не нам ужПрозрачною грустью шуршит…Твой образ, далекая ТамушьХраню я в киоте души.…………………………………
Останутся сказкой недавнейКак только что замерший звук —Окошко с приспущенной ставней,У дома нескошенный луг —И в рамке шезлонга цветногоМне память продлит до концаСиянье такого родного,Давно дорогого лица.…………………………………….
А потом … потом с вышины,из осеннего небесного садаСтареющий — грустный Богбросит желтые листьяна пустые земные пути…Мир мой — огромный и маленький…не надо… не надо…Мир облетевших душ…глупое счастье… прости!
1945«И все проходит мимо… мимо…»
